Чтение 38–й страницы книги ~Продавцы невозможного~

- Я пойду в ванную.
- Я знал. - Олово улыбнулся. - Подожди.
Сходил на кухню и приволок запотевшую банку пива. На подносе. Банка пива, бокал и пепельница.
- Да, - согласился Чайка. - То, что нужно.
- Когда закончится - крикнешь. Я принесу еще.
Помимо всего прочего, Олово на самом деле был хорошим слугой.
«Надо спросить Кирилла, в каком агентстве нанимают таких ребят?»
Два с половиной часа пролетели незаметно. Сначала хорошо отмокнуть под душем - какое счастье, что не нужно экономить воду! - затем трижды подряд с ног до головы пройтись мочалкой, смывая въевшуюся в кожу африканскую грязь. Перекурить, наблюдая, как наполняется ванна, нырнуть и расслабиться. Шесть банок пива и полпачки сигарет…
Уснуть прямо в ванне Чайке не позволил Олово. Помог выбраться и уложил в постель. Четырнадцать часов сна.
Свобода!
Проснувшись, Илья долго валялся, наслаждаясь доносящимися с кухни запахами, а когда вышел - улыбающийся, завернутый в халат, - получил чашечку настоящего кофе и сюрприз.
- Тебе.
На кухонном столе лежала плоская коробка.
- Посылка от мамы?
- Не знаком.
- Я пытался пошутить.
- А.
Чайка хлебнул кофе, поставил кружку на стол и открыл коробку.
- Черт!
«Раллер»! Его «раллер»!
Анахронизм, если вдуматься: зачем нужно дополнительное «железо», когда «балалайка» обеспечивает необходимую мощь? Влезает больше «поплавков»? Так ведь и одинединственный, тот, что в «балалайке», позволяет раствориться в сети. И все равно ломщики старой школы таскали с собой «раллеры». Ценили, гордились, хвастались друг перед другом. Их делали на заказ: форма корпуса, цвет, размер экрана, расположение кнопок и разъемов - все подгонялось под конкретного человека, двух одинаковых «раллеров» не существовало.
- Надо обновить, но мы не стали. Твоя машина. - Олово улыбнулся. - Программы в коробке.
Чайка бросил взгляд внутрь, убедился, что ему приготовили только лицензии.
«Откуда они узнали, что я не использую пиратские версии?»
Заглянули в «раллер», наверное. Наверняка заглянули. Но это ерунда, любой бы заглянул.
- Спасибо, - с чувством произнес Илья.
- Когда тебя в Африку определили, безы его на продажу выставили. Из Африки не возвращаются. Мастер выкупил. Сказал, тебе понадобится.
Грязнов знал, как произвести на Илью впечатление, обхаживает по всем правилам.
- Когда он приедет?
- Дня два. Или три.
- Вчера было два дня. Или три.
- Торопишься?
Нырнуть на дно, сделать фальшивую личность, сменить пару городов, снова поменять имя, лицо, образ жизни…
«Не получится, - понял Чайка. - Уже пробовал, но все равно вернулся в сеть. Это клеймо, а не африканский ценник, его не стереть, я всегда буду ломщиком».
Так что не ври себе, образ жизни не сменишь, а значит, рано или поздно снова попадешься. Но и признавать, что в душе уже согласился работать на Грязнова, не хотелось.
- Мне нужно думать о будущем.
- Хорошо, - одобрил Олово. Ему явно понравился прагматичный подход Ильи. - Кушай.
На столе, сбоку от коробки, остывает завтрак: яичница, пара тостов. Запахи, запахи, запахи… Яичница с беконом, поджаренный хлеб, половинка грейпфрута… Уютная домашняя атмосфера. Утро обеспеченного человека.
«Ты к этому стремился, Чайка, и ты не смог так жить».
- Я хочу отомстить Мертвому, - признался Илья, поглаживая «раллер».
Признался неожиданно для самого себя. Просто это была первая мысль, пришедшая в голову, когда он «задумался о будущем». Будь здесь Кирилл, не сказал бы ни за что, а вот Олово - признался. Маленький слуга, беспощадный и наивный, все понимающий и не знающий ничего лишнего, маленький слуга вызывал у Ильи доверие. С Олово ему хотелось дружить.
- Поговори с мастером, - посоветовал тот.
- Что?
- Они с Мертвым недолюбливают друг друга. - Пауза. - Мастер поможет.
Продолжать Олово не стал. Усадил Илью за стол, сунул в руку вилку, после чего поставил коробку изпод раллера рядом с мусорным ведром, ополоснул руки, вытер их полотенцем и замер, нерешительно глядя на уплетающего завтрак парня.
- Поможешь?
- Чем? - невнятно отозвался уплетающий яичницу Илья.
- Нужно коекого украсть, а я рядом.
Вилка замерла на полпути ко рту.
- Кого украсть?
- Человека, - объяснил Олово. - Мастер велел. Звонил недавно.
- Ээ… - «Ах да, я же ломщик! Вот и начались трудовые будни… Олово должен когото похитить, а я должен отрубить охранную систему». Чайке стало грустно. Грустно и противно. Он опустил голову и глухо поинтересовался: - Что я должен делать?
- Вести мобиль.
- Что?!
- Ктото должен вести мобиль, пока я работаю.

* * *

АНКЛАВ: МОСКВА
ТЕРРИТОРИЯ: ЗАНЗИБАР
СОБОР ТРИНАДЦАТИ ПАНТЕОНОВ
ИНОГДА КАЖЕТСЯ, ЧТО МЫ ВЕДЕМ СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР, А НА САМОМ ДЕЛЕ К НАМ ПОПРОСТУ ПРИГЛЯДЫВАЮТСЯ
- Что ему надо? - недовольно спросил Таллер.
- Учитывая обстоятельства, визит Мертвого вполне уместен, - легко ответил Джезе. - Кауфман должен появиться хотя бы для того, чтобы сказать, что это не он пытался меня убить.
Джошуа удивленно поднял брови:
- Шутишь?
- Нет.
Московский архиепископ покрутил головой, тщательно обдумывая реплику Папы, после чего мрачно заметил:
- Если Ахо сумел купить Кауфмана, наши дела плохи. Мертвый в Москве - царь и бог, он тебя не выпустит.
- Ахо не купил Кауфмана, - спокойно произнес Джезе.
- Откуда ты знаешь?
И опять - некоторая неуверенность, как тогда, перед проповедью. Впрочем, очень быстро спрятанная.
- Я не знаком с Мертвым, но много о нем слышал. - Папа подошел к столу и рассеянно перебрал несколько бумажек. Просто чтобы хоть чемто заняться. - Но все мои источники уверяют, что в делах насильственных Мертвый осечек не дает. Если бы он хотел меня убить, он бы уже убил.
- В соборе тебя хранили духи Лоа.
- Да, - чуть поколебавшись, ответил Джезе. - Да.
«Хотя на этот раз помогли не они…»
Он помнил шипение рассерженных духов, помнил их изумление. Он помнил женскую фигуру, напитанную необыкновенной мощью, а вот лица спасительницы, как ни старался, вспомнить не мог.
- Вы посмотрели видео?
Уточнять не потребовалось, Таллер прекрасно понял, какое видео имеет в виду Джезе. И о ком он спрашивает.
- Девчонка не получилась.
- Что значит не получилась?
- Изображение расплывчатое, - развел руками Джошуа. - Неясная фигура и совсем не видно лица. Все помнят, что их было двое, что ее напарника вроде подстрелили, но на записи ни черта не разобрать.
- Любопытно…
Еще одна московская загадка.
Первое, что сделал Папа, закончив проповедь, - потребовал привести к себе спасшую его мамбо. И удивился, узнав, что ее имени никто не знает. Да и в том, что это была мамбо, никто не уверен. И вообще никто не понимает, что же произошло за сценой. Сначала Папа лишь пожал плечами: «Мда, Джош, у тебя здесь полный бардак», и попытался выбросить таинственную спасительницу из головы, но понял, что не может. Чем бы Папа ни занимался, на что бы ни отвлекался, в мыслях он постоянно возвращался к ней.
К гибкой фигуре в черном, что явилась из ниоткуда и спасла ему жизнь.
- Ты не обидишься, если я скажу? - осторожно поинтересовался Таллер.
- Мы ведь друзья, - несколько странным тоном обронил Джезе.
- Да… - Московский архиепископ подошел ближе и медленно, аккуратно подбирая слова, произнес: - Я думаю, что это был призрак Каори. Духи Лоа велели ей спасти тебя.
Несколько секунд Джезе молча смотрел на Таллера, затем поднял руку, раненую руку - повязку на которой скрывал длинный рукав сутаны, - и прикоснулся к его плечу.
- Я тоже думал об этом. - Отвернулся, вновь помолчал, затем продолжил: - А насчет Мертвого не волнуйся, Джош, он не дурак и не станет делать глупости на нашей территории. Мы просто поговорим.
- Уверен?
- Я всегда в себе уверен.
Папа Джезе умел демонстрировать железное спокойствие, сохранять выдержку и хладнокровие в самых сложных ситуациях и своей твердостью ободрять соратников.
Но в действительности - нервничал.
Он не ждал пакости или ловушки, его приводил в волнение сам факт встречи с Мертвым, с человеком, о котором слагали страшные легенды во всем мире. С Максимилианом Кауфманом, с которым не рисковал связываться даже такой сильный хунган, как Таллер. В Новом Орлеане Джош не упускал случая подчеркнуть свое независимое положение, однако двух дней в Москве хватило Папе, чтобы понять: границы этой самой независимости определяет Мертвый, и Таллер за них не высовывается.
- Будешь записывать разговор?
- Обязательно.
- Послушать дашь?
Такой вот дружеский, ненавязчивый вопрос.
Папа вновь повернулся к Таллеру, улыбнулся и, глядя архиепископу в глаза, не менее дружески спросил:
- Ты знал, что меня собираются убить?
Тишина в комнате висела недолго, секунд пять. И все это время Таллер не отводил взгляд. И ответил твердо:
- Знал.
- Почему согласился?
- Ахо попросил меня лично.
- Помочь? - А в глазах Джезе заплясали духи Лоа. С яростным весельем заплясали. Готовы освободиться, рвануть на волю, но пока пляшут. Слушаются Папу, слушаются…
- Попросил не мешать.
Что будут делать духи? Ударят? Возьмут за горло? Или за сердце? Джошуа знал, что против Папы ему не устоять. Никто он против Папы, несмотря на всю свою силу. Столько духов Лоа, сколько пляшет сейчас в глазах Джезе, ему ни в жизнь не собрать. Да и не пойдут они за ним, за тем, кто подставил их любимца.
- Я не держу зла, - неожиданно и мягко произнес Папа.
«Я буду жить!»
А духи Лоа принялись беззвучно смеяться.
- Ты правильно сказал тогда: ты обязан подчиняться настоятелю…
- Уже нет.
На губах Джезе заиграла улыбка:
- Уже нет?
Таллер сглотнул, вытер выступивший на лбу пот, но глаз не отвел - Папа должен видеть, что он, монсеньор Джошуа Таллер, архиепископ Московский, искренен.
- Ахо позвонил мне, сказал, что в Москву едут его хунганы, попросил не мешать. Я сказал, что мне не нравится идея, сказал, что, если он хочет избавиться от тебя, пусть делает это во Франкфурте, не связывает меня кровью любимчика Тринадцати Пантеонов. И тогда Ахо допустил ошибку. Он сказал, что, если духи Лоа действительно тебя любят, они тебя спасут. Он сказал, что я не должен мешать Пантеонам делать выбор. - С каждым словом голос Таллера становился тверже. - План был совершенен, но ты жив, а убийцы - нет. Духи Лоа любят тебя, Джезе, в этом нет никаких сомнений, а вот Ахо потерял влияние на Москву. - Джошуа опустился на одно колено и склонил голову. - Я буду всегда помогать тебе, Папа, я буду всегда служить тебе.
- Внимание! Освободить дорогу! Взять правее! Внимание! Освободить дорогу! Взять правее!
В Анклавах никогда не перекрывали улицы, обеспечивая важным шишкам комфортное движение. Если ты настолько крутой, что хочешь побыстрее проскочить из пункта А в пункт В, - пользуйся вертолетом. А если собрался добраться до нужного адреса по земле, то выбирай наименее загруженные улицы, на которых сопровождающие безы смогут раздвинуть поток.
- Освободить дорогу!
И водилы, скрипя зубами, освобождали. Уходили в сторону, пропуская кортеж из восьми бронированных автомобилей. И матерились им вслед. Четверка тяжеленных армейских внедорожников «ГАЗ» «Тайга», два роскошных «Мерседеса Мао» и два шестиколесных «Бурана», лучших, по мнению большинства экспертов, городских бронетранспортеров.
- Взять правее!
С воздуха кортеж прикрывали два вертолета. Легкий разведчик, идущий в сотне метров перед авангардным внедорожником, и висящая над лимузинами «Пчела» огневой поддержки.
- Освободить дорогу! Взять правее!
Мертвый отправился по делам. Почему не полетел по воздуху? А кто его знает? Наверное, решил произвести впечатление. Ведь одно дело, когда на площадку чинно опускается вертолет и ты вылезаешь из него, придерживая разлетающиеся на ветру полы пиджака. И совсем другое - явление кортежа. Когда широко распахиваются ворота и на территорию собора Тринадцати Пантеонов, главной святыни Занзибара, въезжает восемь машин, в том числе - два бронетранспортера. Когда выпрыгивающие на ходу безы рассыпаются по двору, организуя безопасный «коридор», а над их головами работают винты вооруженной до зубов «Пчелы». Когда ты выходишь из лимузина, на мгновение задерживаешься, едва заметно улыбаешься и по движению губ встречающий тебя Таллер понимает, что ты приехал не в гости - ты приехал к себе. А он живет на твоей земле только потому, что ты не имеешь ничего против.
В гостиную вели стрельчатые, необычно высокие двери, достойные если не великана, то уж точно его внебрачных детей. Так получилось, что среди высших иерархов Католического Вуду недомерки не встречались, архиепископами становились мужчины видные, рослые, и архитекторы не забывали об этом факте при проектировании церковных помещений. Ведущие в гостиную двери предназначались для крупных людей, однако на этот раз им пришлось распахнуться перед человеком совсем невысоким.
- Добрый вечер. Меня зовут директор Кауфман.
Мертвый вошел настолько стремительно, что Папа едва успел подняться с кресла.
- Добрый вечер. - И осторожно пожал скрытую черной перчаткой руку.
- Спасибо, что согласились встретиться.
Голубые глаза Кауфмана, неестественно живые и выразительные на блеклом, обыденном лице, смотрели цепко, однако в их льдистой глубине таился едва различимый огонек. Словно дразнил: что скажешь?
И Папа понял, как должен себя вести.
- Если мы планируем говорить официально, то меня зовут архиепископ Баварский, - вальяжно сообщил он «директору». - Можно просто монсеньор.
Пару секунд мужчины смотрели друг на друга, после чего Мертвый улыбнулся и вновь протянул руку:
- Максимилиан. Макс.
- Джезе.
Второе рукопожатие получилось куда более крепким.
- Вы всегда носите перчатки?
- Боюсь микробов.
- Очень здоровая привычка.
- А вот у вас, как я слышал, со здоровьем не очень, - участливо произнес Мертвый. - Рана серьезная?
- Царапина.
- Получается, меня ввели в заблуждение?
- Получается.
- Жаль, - протянул Кауфман. - Я приготовил вам подарок, Джезе. Не привык, знаете ли, являться к умирающему с пустыми руками.
- Я люблю подарки, - не стал скрывать Папа.
- В таком случае это вам. - Кауфман протянул архиепископу плоскую коробочку, которую до сих пор держал в левой руке. - Домашнее печенье.
- Домашнее что?!