Чтение 41–й страницы книги ~Продавцы невозможного~

ТЕРРИТОРИЯ: КИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА. ПЕКИН
ПРАВ ТОТ, КТО УМЕЕТ НАСТОЯТЬ НА СВОЕМ
«Дракона усмирят трое. Один - тот, кто его породил. Второй - тот, кто сделает колесницу. Третий - тот, кто говорит с железом».
Дракона усмирят трое…
- Товарищ генерал!
Секретарь Председателя поприветствовал Ляо, поднявшись изза стола. Руки не подал - он генералу не ровня, - поклонился и распахнул дверь:
- Вас ждут.
Возвращение Ляо к власти было неспешным, как и всякий подъем на вершину, но неотвратимым. Генерал знал, что вернется несмотря на то, что его враги шумно праздновали избавление от «вредного старикашки», нежелающего играть по правилам. Знал, потому что, в отличие от них, не имел политических амбиций. Жизнь Ляо была посвящена Китаю и только Китаю, а его ум и обширные связи во всем мире делали генерала бесценным бриллиантом в сокровищнице любого властителя. Ляо знал, что вернется, и не ошибся.
Опала, в которую его вынужденно отправил Председатель, продлилась чуть больше полугода. Затем Ляо разрешили вернуться в Пекин - разразился дипломатический скандал с Индией, и Председателю потребовался мудрый советчик. Генерал доверие оправдал, сумел сгладить углы и восстановить пошатнувшиеся отношения с мощным соседом, за что удостоился официальной благодарности и должности личного советника Председателя. Враги глухо заворчали, однако маятник, к глубокому их разочарованию, уже качнулся в обратную сторону. Несколько следующих месяцев Ляо вел себя предельно осторожно: выдавал мудрые советы, исполнял приказы, на первые роли не лез, на уколы не отвечал. Вот ушел на пенсию один из его врагов, член ЦК - возраст, что поделать? Вот получил почетную, но бессмысленную должность другой - блестящая карьера, можно только позавидовать. Вот притихли остальные, сообразившие наконец, куда дует ветер, и Председатель развил успех, проведя чистку в высшем армейском руководстве. Прежний начальник Генерального штаба, на дух не выносящий «вредного старикашку», отправился в отставку, и генерал с триумфом вернулся в свою вотчину - в военную разведку. Показал, что стоит над кланами, сообществами, землячествами и их бесконечной грызней за власть.
- Дорогой друг…
Председатель усадил старого разведчика в кресло, сам устроился в соседнем, внимательно оглядел.
- Я рад нашей встрече.
Ляо склонил голову.
- Но я глубоко опечален разговором, состоявшимся у вас с Моратти, - продолжил первый человек Поднебесной. - Новости о Станции - плохие новости.
- Они странные и подозрительные, - уточнил генерал. - Но самое главное - они непонятные.
Действия «Науком» и «МосТех» не поддавались логическому объяснению. Для чего идти на огромные траты и стягивать производства в один район? Для каких целей закупается непрофильное оборудование? Для чего создаются запасы продовольствия?
- Наши так называемые аналитики смогли сделать только один вывод: предположили, что корпорации не верят в благополучный запуск Станции и готовятся к Апокалипсису.
- Я размышлял об этом, - поведал Председателю генерал.
- И?
- Эта теория ничего не объясняет. Получается, «Науком» стягивает заводы к эпицентру взрыва?
- Я задал тот же вопрос и получил разумный, как мне кажется, ответ. - Председатель помолчал. - Ученые считают, что Станция станет не эпицентром, а источником, что будет повторен древний эксперимент, результатом которого стал Тунгусский взрыв.
- То есть Станция выдаст импульс, а собственно катастрофа произойдет в другом месте, - понял генерал.
- Ученые считают, что это место может быть выбрано хозяевами Станции произвольно.
- Выходит, мы имеем дело с глобальной пушкой? С неким сверхоружием, способным нанести удар в любую точку земного шара?
- Совершенно верно.
- Я прошу меня простить, дорогой друг, но подобные версии достойны начитавшихся Жюля Верна референтов, а не серьезных аналитиков.
- Вы не верите в глобальную пушку? - Чувствовалось, что сам Председатель не на шутку увлечен подобной теорией. - Она объясняет все. Переброска производств - поближе к защите. Закупки продовольствия - после первого удара начнется глобальное противостояние, «Науком» попадет в блокаду и должен будет продержаться до того времени, пока окончательно не утвердится в роли мирового жандарма…
- В списке моих версий глобальная пушка занимает второе, последнее место, - старик мягко перебил Председателя, открыто указав, что теория не стоит того времени, которое они на нее тратят.
- Что же находится на первом?
- Большое, белое, зловещее пятно с надписью «Я не знаю», - признался генерал.
- Но вы ведь не верите, что «Науком» строит энергостанцию?
- Не верю. И все действия корпорации доказывают, что задумано нечто иное, нечто более серьезное.
- Тогда в чем же проблема?
- Пушка - это очень мелко.
- Глобальная пушка, - уточнил Председатель.
- Если я узнаю, что Чудовище разменяло себя на плеть, мне будет очень горько. И даже немного за него стыдно.
- Этой плетью можно держать под контролем весь мир!
Мировое господство! К сожалению, Председатель поверил в самое примитивное объяснение происходящего, забывая, что достичь цели можно изящно, без применения грубой силы. И результат будет куда более страшным.
- В любом случае мы не можем просто сидеть и ждать.
- Я все понимаю, дорогой друг, - развел руками старик. - Я все понимаю. Мы должны атаковать, но мы не можем.
- Почему?
- Сколько времени потребуется на захват?
- Я не военный, не изучал специально этот вопрос, но, думаю, до двух часов. Может, три или четыре… А почему вы спрашиваете?
- Чудовище уничтожит Станцию.
- Не посмеет.
Старик покачал головой:
- Представьте убегающего от охотников зверя. Зверь знает - все, что ему нужно для спасения, - переплыть реку. Все его помыслы сосредоточены на этом. Зверь бежит к воде. Получает раны, но не обращает на них внимания. Нужно переплыть реку - и он спасен. Но внезапно перед ним вырастает стена. Все усилия напрасны… - Ляо помолчал. - Чудовище под ударом, стоит ему высунуться, как на него набросятся все охотники Земли. Станция - его река, его надежда на спасение. - Еще одна пауза. - Ему хватит неукротимости лишить человечество новой энергии.
Все остальные люди, с которыми советовался Председатель, сомнений не испытывали: выдвинуть корпорациям ультиматум, если не примут - захватывать Станцию. Все остальные свято верили в силу.
- У нас нет выбора, дорогой друг.
- Увы, я знаю.
«Дракона усмирят трое. Один - тот, кто его породил. Второй - тот, кто сделает колесницу. Третий - тот, кто говорит с железом».
Прочитав предсказание в первый раз, Ляо решил, что ритуал не удался. Что речь в записке идет об уже свершившемся: Станция строится, понятно, что в этом процессе принимают участие разработчики, а также инженеры самых разных специальностей. Породившие новую энергию ученые и те, кто будет загонять ее в колесницу практического применения. Небольшая заминка возникла с третьим человеком, с тем, «кто говорит с железом». Кузнец? Алхимик? Но через несколько секунд Ляо понял, что речь идет о машинисте.
Теперь все встало на свои места: изобретатель, инженер, машинист. Без них строительство Станции невозможно. Однако этот факт ясен и без обращения к духам.
Изобретатель, инженер, машинист.
«Дракона усмирят…»
Ляо распрощался с даосами и лег спать. А утром понял, что допустил детскую ошибку.
«Дракона усмирят!»
Вот что он должен был прочитать: усмирят! Будущее время. Им только предстоит справиться с новой энергией, но… Но ведь у них уже есть работающий образец. Миниатюрный энергоблок, служащий основой эксперимента. Собственно, Станция будет тем же энергоблоком, только должным образом отмасштабированным.
Получается, дракон усмирен?
«Я никогда не верил, что они строят обычную энергостанцию», - обронил Шо во время встречи с Моратти.
«Дракона усмирят».
Усмирить, значит, заставить делать то, что от него хотят. Для чего Чудовище строит Станцию?
И сказано: три человека. Использован оборот, отвергающий возможность перечисления профессий, речь идет не об объединенных усилиях ученых, инженеров и машинистов, а о трех людях.
«Тот, кто породил дракона».
Гений, придумавший новую энергию. Если раньше Ляо предполагал, что ее разработала научная команда или научная дивизия, то теперь сомнения отпали: команда, дивизия, армия - во главе стоял настоящий гений. Сейчас он на Станции, и его защищают все силы Мертвого. До него не добраться.
«Тот, кто сделает колесницу».
Инженер, безусловно, там же. Руководит строительством. Станцию создают под конкретную задачу, а значит, колесница должна была подниматься с самого первого дня.
«Тот, кто говорит с железом».
Куда в наши дни без толкового машиниста?
Опять не сходится.
Пусть речь в предсказании идет не о профессиях, а трех конкретных гениях - что это меняет? Они существуют, и они на Станции заняты… Усмирением?
И тут Ляо понял, что сумел прочесть предсказание. Только сейчас сумел, потратив на расшифровку несколько часов.
Речь не о том, что происходит сейчас, а о том, что будет. Эксперимент даст осечку, Станция, судя по всему, выйдет изпод контроля, и справиться с проблемой сможет команда из трех человек. Если они уже находятся на Станции, под защитой всех возможных сил, то смысла в записке нет. Вот и получается, что как минимум один из них еще не вышел на сцену. И это, скорее всего, машинист: изобретатель все начал, без инженера не началось бы строительство, остается «тот, кто говорит с железом».
Машинист не на Станции! Человек, без которого невозможно усмирить дракона, еще не пришел. А кого можно назвать гениальным машинистом?
Ответ лежит на поверхности - Сорок Два.
Машинист, возглавляющий самое радикальное течение нейкизма. Машинист, написавший невероятный вирус. Машинист, потрясший мир. Неужели он - творение Кауфмана?
Ляо привык действовать быстро и решительно.
Поскольку других кандидатов на роль гения не наблюдалось, генерал распорядился сосредоточить усилия на Сорок Два. Вычислить его местонахождение любой ценой, не жалея ни сил, ни денег, ни самых лучших агентов.
«Мне нужен Сорок Два!»
Сам же Ляо взялся за изучение радикала. Тщательнейшим образом просмотрел существующую информацию, не упуская ни одной статьи, ни одного абзаца. Убедился, что прав, и пребывал в этой уверенности до тех пор, пока не наткнулся на очень странный отчет, подготовленный безвестным аналитиком электронной разведки. Отчет, перечеркивающий все его выводы. И именно поэтому, покинув здание ЦК, генерал отправился в Генеральный штаб, где его уже ждал взволнованный офицер.
- Мне нужны объяснения.
Ляо нечасто позволял себе такой тон: сухой, деловой, даже немного резкий. Не часто пренебрегал приветствиями, даже с подчиненными, и эти факты свидетельствовали, что генерал пребывает в замешательстве.
- Мой доклад признан ошибочным, - робко отозвался офицер.
- Это решил ваш начальник?
- Так точно.
- Но я спросил не о его выводах, - холодно произнес Ляо. - Меня интересуют причины, побудившие вас высказать столь неожиданное мнение.
Аналитику очень хотелось вытереть выступившие на лбу капельки пота. А еще больше - махнуть пару стаканов водки. Но приходилось сдерживаться.
- Это очень трудно объяснить, товарищ генерал… - совсем не повоенному промямлил несчастный. - Я изучил старые работы Сорок Два, сравнил их с нынешними и на этом основании сделал вывод, что современные программы писал не он. - Аналитик передохнул и, внезапно осмелев, закончил: - И уж тем более Сорок Два не мог написать вирус. Это не его уровень, совсем не его.
Несколько долгих секунд генерал молча смотрел на мокрого, как мышь, офицера, затем велел ему присесть. Но тон следующего вопроса оставался ледяным:
- Из старых работ Сорок Два следует, что он придумал троицу?
- С вашего позволения, товарищ генерал, Сорок Два не придумывал троицу. - Пропадать так пропадать! А потому аналитик начал отвечать уверенно и даже чуть нахально: - Если бы врач ввел ему нормальные наны, изобретение не состоялось бы. Троица стала результатом серии совпадений.
Парень держался отлично, отстаивал свою точку зрения, несмотря на окрик прямого начальника и недоумение всесильного Ляо. Парень убежденно шел против течения, а генерал знал, что именно такие ребята в результате оказываются правы.
- Я прочитал, что вы подозреваете в написании программ когото из великих? - Ляо подержал в руке листы с распечаткой доклада, но тут же вернул их на стол.
- Так точно, товарищ генерал! Я перечислил возможных: Алабама Ги или Одноногий Ральф. С гораздо меньшей вероятностью автором программ может оказаться Десять Моисеев. - Аналитик выдержал паузу и решил развить ответ: - У этих ломщиков схожий почерк, но Алабама из них самый умный и талантливый. Я бы поставил на него.
Ляо вдруг подумал, что все идет именно так, как должно: все усложняется. Третий гений, «тот, кто говорит с железом», не мог оказаться на виду. Конечно, Сорок Два прячется, и прячется успешно, однако поймать можно кого угодно, было бы желание. А третий гений - фигура скрытая, о нем, как и о двух других, ничего не должно быть известно…
Немного успокоившийся аналитик терпеливо ждал, когда отошедший к окну Ляо продолжит разговор.
- Вы хорошо изучили великих?
- Я всю жизнь работал против них, товарищ генерал.
А вот следующий вопрос мог задать Ляо, и только Ляо. Следующий вопрос прозвучал от человека, знающего, что в срединном мире возможно все.
- Скажите, если бы вы абсолютно точно знали, что все двенадцать живы… Подчеркиваю: все двенадцать великих ломщиков живы. Как бы тогда выглядел ваш список?
Генерал испытующе посмотрел на офицера, но тот не дрогнул.
- В нем было бы только одно имя - Чайка.

* * *

ФРАНКФУРТШТУТГАРТ
СДАВАЯ СЕБЕ ЧЕТЫРЕХ ТУЗОВ, ПОДУМАЙ О ТОМ, ЧТО У СОПЕРНИКА МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ВТОРАЯ КОЛОДА
Главный враг любой засады - постепенная, но неотвратимая потеря концентрации.
Первые часы проходят на подъеме. Бойцы только прошли инструктаж, уяснили задачу и последовательность действий, поверили в план и свою способность его реализовать. И подсознательно решили, что драка начнется с минуты на минуту. Даже самые опытные солдаты, умом понимая, что ожидание может растянуться на часы, а то и дни, в глубине души надеются на скорую драку. Надежда будоражит, но она же подтачивает готовность к бою. Напряжение постепенно спадает, солдаты расслабляются, у операторов снижается внимание, и справиться с этим нет никакой возможности - против природы не попрешь.
Утешало Соловича то, что засада не должна продлиться слишком долго. Дата поставки определена четко, встреча назначена, а значит, спецназовцам придется мучиться не более трех суток. Так и получилось.
- Внимание! Поверка! Доложить в порядке очередности!
- Первый! Без изменений.
- Второй! Без изменений.
- Третий…
Подступы к франкфуртской зоне Мутабор контролировали шесть операторов, каждому поступали картинки с пяти видеокамер. Двадцать установлены на улицах, десять - в подземных коммуникациях. Поверки каждые полчаса, чтобы не уснули.
- Говорит пятый. Из южных ворот Мутабор только что выехал фургон.
- Опишите объект.
- Стандартный мобиль «Мерседес»…
- Когда он окажется возле наноскопа? - влез в разговор молчавший до сих пор Солович.
Времени до встречи оставалось мало, все фургоны, что до сих пор покидали Мутабор, были «чистыми», перевозили разрешенные препараты, а потому последние несколько часов Альфред не отходил от коммуникатора, внимательно слушая переговоры подчиненных. Нервничал, опасаясь, что его провели, но к себе внимания не привлекал. Сейчас же не сдержался.

- Четыре секунды. Три. Две…
«Ну, пожалуйста, пусть это окажется он! Пожалуйста!»
- Есть данные с наноскопа!
- Доложите!
- Фургон с защитным покрытием. Мы не знаем, что внутри.
«Черт!»
В принципе, можно было догадаться, что при поставках «синдина» храмовники предпринимают все меры предосторожности.
- Приказ?
«План А» не сработал. Моратти мечтал взять «синдин» у самых ворот Мутабор и сразу же - сразу! - направить в зону корпорации отряд с ордером на обыск. Моратти хотел атаковать храмовников красиво, но не вышло.
- Франкфурт, продолжайте наблюдение, - распорядился Солович. - Мобильная группа!
- Мобильная группа на связи.
- Следуйте за фургоном.
- Есть!
- Резервная Мобильная группа!
- На связи!
- Выдвигайтесь к зоне Мутабор.
На тот случай, если появится еще один подозрительный фургон.
- Есть!
«План В» предполагал тщательную слежку за подозрительным мобилем. Если он действительно везет «синдин», то его возьмут спецназовцы, сидящие сейчас в Штутгарте. А видеозапись докажет, что фургон выехал из Мутабор.
- Мобильная группа!
- Объект движется на юг, в сторону Штутгарта.
- Ждем…
Солович доложил о ситуации президенту, пропустил мимо ушей проклятия в адрес «этих предусмотрительных тварей», получил одобрение своих действий, после чего вытащил из ящика стола початую бутылку виски и налил в стакан на два пальца. Он не спецназовец, ему в бой не идти, значит - можно.
Но - немного. А потому в следующие два с половиной часа Солович к спиртному не прикасался.
«Франкфурт?»
«Без изменений».
«Штутгарт?»
«Хан и Киприот покинули «Золотой запас». Их сопровождают пятнадцать человек».