Чтение 47–й страницы книги ~Продавцы невозможного~

Слуга развел руками, демонстрируя, что так было надо.
Таайна, мать ее!
- С кем он сейчас? - Но в следующий миг Илья сообразил, что знает ответ. Олово подчинялся только одному человеку. - Сорок Два говорит с Грязновым?
- Даа.
- Я хочу слышать! - Чайка выскочил из машины, но остановился, понял, что активность не поможет. Бросил взгляд на Олово, резко сбавил тон: - Я хочу…
- Тебе раазрешено, - доверительно сообщил слуга. - Только тихо. Незааметно.
- Договорились!
Возвращение к делам произошло просто и ненавязчиво. В тот самый момент, когда Сорок Два окончательно устал от заумных рассуждений контрабандиста и собрался выдать пару резких замечаний насчет колес и прочих гусениц, Всадник вдруг предложил:
- Поговорим о сделке?
Чем здорово облегчил пророку жизнь.
- Если вы смотрите новости, то знаете, что я собрал деньги. - Сорок Два самодовольно ухмыльнулся. - Пять миллиардов. С миру, как говорится, по нитке…
- Замечательно, - одобрил контрабандист. - Я, со своей стороны, тоже все подготовил.
- Вы обещали, что я смогу производить пять тысяч «поплавков» в сутки, - припомнил Сорок Два. - Продадите мне завод?
- Пять заводов, если быть точным, - поправил собеседника контрабандист. - Правда, небольших… Вам знакомо обозначение «Тек9»?
- «Тек9»…
- Пять комплексов. Я подумал, в целях безопасности вы захотите разместить их на разных континентах, и уже обеспечил доставку…
- Пять «Тек9»! - Сорок Два едва верил услышанному. - Их стерегут как зеницу ока! Где вы их взяли?
- Когда вы сможете перечислить деньги?
- Как только окажусь у своих.
- Замечательно, - повторил Всадник. - Один комплекс находится в этом ангаре, в ящиках. Информацию о местонахождении других мы занесли в вашу «балалайку». - И бросил Сорок Два коробочку с чипом. - Они дожидаются вас в Сиэтле, Бангкоке, Рио и Калькутте.
- Я могу их забрать?
- Когда вам будет угодно.
- А деньги?
- Вы ведь сказали: перечислите, как только вернетесь к своим.
«Он настолько доверчив? Или уверен в себе?»
- Я нашел вас один раз, найду и второй. - Угрозы в голосе Всадника не было, лишь констатация факта.
- Я не обману, - пообещал Сорок Два, жадно разглядывая чип.
Пять «Тек9» - это… Это пять тысяч «поплавков» в сутки. Сто пятьдесят тысяч в месяц! Трепло ты, Всадник, пустое трепло о колесах и гусеницах! Ты так и не понял, что продал! Сто пятьдесят тысяч «поплавков» в месяц в дополнение к тем, что поступают на «черный» рынок сейчас, способны совершить революцию. Армия принявших троицу вырастет настолько, что уже через несколько месяцев…
Сорок Два окутали образы будущего. «Тек» обеспечат главное: первую лавину, пять тысяч новых рекрутов в день. Мало? Но каждый принявший троицу потянет за собой друзей, станет примером, расскажет сомневающимся, как хорошо в Цифре. Друзья захотят попробовать, а когда в твоей голове «поплавок» и программы «от Сорок Два», тебе не составит труда им помочь: проникай в офисы или на предприятия да собирай «поплавки» для друзей. Скромные пять тысяч процессоров в сутки превратятся в огромную волну. За это не жаль отдать пять миллиардов.
- Понимаю, вы увлечены, - дружелюбно произнес Всадник, - но перед тем, как мы расстанемся, я хотел прояснить еще один маленький вопрос.
«Опять начнет ездить по ушам?»
- Я слушаю, - вежливо кивнул Сорок Два.
Чокнутый Всадник только что вручил ему ключи от мира, поэтому можно потерпеть, послушать.
- Так получилось, что я узнал, где прячется Чайка, - небрежно сообщил контрабандист. - А поскольку вы замечательный клиент, Сорок Два, я решил оказать вам небольшую услугу. Бесплатно.
«Чайка?!» Видения мигом растаяли. Сорок Два облизнул губы и тихо спросил:
- Какую услугу?
- А это уж какую скажете, - рассмеялся Всадник. - Вам решать.
Дьявол! Проклятый дьявол!
Сорок Два провел рукой по гладко выбритой голове, потер лоб и, пользуясь тем, что ладонь скрыла от контрабандиста появившееся на лице выражение, уточнил:
- Чем он занимается?
- С интересом следит за вашими действиями.
- Собирается вернуться в сеть?
- Чайка живет сетью, ничего удивительного в том, что его тянет домой.
Коробочка с чипом, ящики, ожидающие его в ангаре, разбросанные по миру «Тек», сто пятьдесят тысяч «поплавков» в месяц, гигантская волна, приближающаяся революция - все вдруг показалось бессмысленным.
«Чайка встанет рядом…»
Нет, Чайка встанет выше - он ведь великий! Новые легенды слагают о нем едва ли не каждый день. Ломщик, осененный Поэтессой… Если Чайка вернется, если вновь обманет смерть, его сочтут Мессией.
«Я подготовил для этого почву!»
Поднял нейкизм на новую высоту, открыл троицу, убедил мир, что до наступления Эпохи Цифры осталось совсем чутьчуть, бросил вызов, продал душу Дьяволу, раздобыл деньги, а теперь… А теперь придется отойти в сторону, потому что из небытия выскакивает любимец публики. Великий, нейрошланг ему в задницу, ломщик. Легенда и образец для подражания.
«Я не могу этого допустить!»
Сорок Два снова облизнул губы и поинтересовался:
- Какую услугу вы можете оказать?
- На ваш выбор.
Дьявол, дьявол, дьявол, нейрошланг тебе в задницу! Ну, почему ты не сказал: могу убить! Зачем заставляешь выносить приговор?
- Я не хочу, чтобы Чайка возвращался, - твердо произнес Сорок Два. - Вы об этом позаботитесь?
- Сделаю, что смогу. - Всадник поднялся, однако попрежнему находился в тени. Голос его стал деловым: - Сейчас я уйду, а вы должны оставаться в комнате не менее десяти минут. Я могу на вас положиться?
- Безусловно.
- Прощайте, Сорок Два.
- Надеюсь, мы больше не увидимся.
- Я не расстроюсь.
Хлопнула дверь, он остался один.
Полумрак не рассеялся, комната попрежнему была серой, плавно переходящей в черную, но Сорок Два показалось, что в мир вновь вернулись яркие краски. И он понял, что душу продал не тогда, не во время прошлой встречи, а только что. А в следующий миг понял, что не продал, а обменял ее на смысл жизни.
А еще через миг, крепконакрепко сжав в кулаке коробочку с чипом, Сорок Два захотел когонибудь убить. Лично. И все десять минут он просидел, внимательно прислушиваясь к этому принципиально новому ощущению.
- Я понимаю, почему Сорок Два хочет меня убить, - угрюмо произнес Чайка. - Окажись я на его месте, поступил бы так же.
Они покинули промышленную зону в «Ауди Дромадер», в большом черном внедорожнике, что дожидался рядом с ангаром. Олово уселся на переднее сиденье рядом с водителем и сразу же поднял непрозрачную перегородку, оставив Илью и Кирилла наедине. Однако первую свою фразу Илья произнес минут через десять после начала поездки. А до того сидел молча, стараясь не смотреть на Грязнова и надеясь, что тот заговорит первым.
- Никто не знает, как бы он поступил, окажись на месте другого, - мягко ответил Кирилл.
- Я - знаю.
- В тебе говорит злость.
- Оказывается - великий пророк и «самый верный последователь Поэтессы» не только приписывает себе мои программы, но и мечтает меня убить, - горько произнес Илья. - Да, я немного зол.
- Люди слабы.
- Он хочет изменить мир!
- И он его изменит, - уверенно, словно о решенном деле, заявил Грязнов. - Мне не нравится Сорок Два, не нравится, куда он идет и через что переступает. Но он на своем месте. А это, в конце концов, самое главное.
- А… - Чайка укорил себя за эмоциональное восклицание - не следовало давать волю чувствам. - Что вы ему продали?
- Пять комплексов «Тек9», - честно ответил Кирилл. - Программы, оборудование… даже материалов подбросил на пару месяцев работы.
- Он завалит мир «поплавками».
- Сорок Два пнет мир, - поправил Илью Грязнов. - А дальше все покатится само собой.
- Куда покатится?
- Подальше от прошлого.
- В тартарары?
- Комуто покажется так.
- А на самом деле?
- На самом деле - еще дальше.
Фраза прозвучала отнюдь не предположительно. Чайка покачал головой и попытался пошутить:
- Вас часто называют оптимистом?
- Да. - Грязнов широко улыбнулся: - Вижу, ты остыл. - Вытащил из кармана коробочку, высыпал на ладонь несколько пилюль и попросил: - В баре есть вода. Подай, пожалуйста.
Несколько секунд Илья, не мигая, смотрел на Кирилла, затем потянулся, открыл бар, достал бутылочку, поколебался, но всетаки открыл ее и налил в бокал, обнаружившийся тут же.
- Спасибо. - Грязнов запил таблетки и потер указательным пальцем висок. - Теперь полегче…
- Как вы узнали, что я - Чайка?
- Довольно давно.
- Я спросил как, а не когда.
Он не собирался продолжать разговор до тех пор, пока не получит ответ на свой вопрос. Да, он полностью зависит от необычного антиквара, но некоторые вещи он имеет право знать.
- Все началось с того, что ты взломал «балалайку» Карбида, - дружелюбно начал Кирилл. - Сложная задача для первокурсника, пусть даже и ученика Танаевского.
- Так и знал, что не следовало помогать вашей дочери, - пробурчал Илья.
- Я приказал навести о тебе справки… Не по сети, конечно. У меня есть надежные знакомые в СанктПетербурге, и с их помощью я выяснил, что Илья Дементьев - виртуал. Очень хороший виртуал - моим знакомым пришлось постараться, чтобы докопаться до правды. Ты использовал настоящее имя настоящего человека.
- Илюха умер шесть лет назад, - объяснил Чайка. - Он был сиротой, и я подумал, что его документы могут когданибудь пригодиться.
И скрыл смерть друга.
- Затем я сопоставил время твоего появления в Анклаве с попыткой взлома СБА и с удивлением понял, что Корнелиус нанял на работу одного из великих. И платит ему сущие гроши. - Грязнов рассмеялся. - Прими поздравления, Чайка, меня крайне сложно удивить.
- Поэтому вы решили меня спасти? Окажись я обычным парнем, гнил бы до сих пор в Африке?
- Я обещал, и я помог, - твердо ответил Грязнов.
И в этот момент Чайка догадался:
- Вы меня использовали! Вы сказали Флоберу, что я - Чайка.
- Тебя бы тут же пристрелили, - покачал головой Кирилл. - Ты жив только потому, что Мертвый считает тебя покойником.
Оспаривать это заявление Чайка не стал.
- Я просто попросил сообщить Флоберу, что ты талантливый машинист. Когда же ты начал писать программы, мои последние сомнения рассеялись.
Илья помолчал, тщательно обдумывая услышанное, после чего осторожно осведомился:
- Что теперь?
- Теперь я предлагаю тебе работу.
- Подавать воду?
- Изменить мир.
- Убьете Сорок Два?
- Нет, Сорок Два на своем месте.
- Или на моем?!
И опять восклицание вырвалось у Чайки спонтанно. Не удержался. Жахнул.
Обида. Обида. Обида.
Грязнов же подался вперед, взял Илью за плечо и, глядя ему прямо в глаза, проникновенно произнес:
- Я думаю, в глубине души Сорок Два тебе завидует. Ты пишешь программы, ты формируешь Вселенную Цифры. Она будет жить, она будет дышать по законам, которые дашь ты. Сорок Два пророк, но ты - Создатель. Ты занимаешься тем, к чему Сорок Два стремился всю жизнь, - чистым Искусством. И у тебя это получается значительно лучше, чем у него. У тебя это получается лучше всех.
- Но его знает мир.
- Тебе нужна слава?
- Да!
- Не лги себе. - Голос стал почти отеческим. - У тебя был шанс обрести всемирную славу. Ты мог выложить в сеть все секреты Мертвого, но ты не стал. Не потому что испугался, напротив, раскрытие тайны защитило бы тебя, но ты не стал. Ты ушел в сторону, потому что это не твой путь.
«Я ушел в сторону, потому что хотел спрятаться, хотел начать новую жизнь и начал! Спрятался! Но не удержался…»
Чайка вздохнул:
- Я всегда буду ломщиком? Всегда буду вне закона?
Он обожал свое призвание и ненавидел его.
- Нет.
- А что тогда мой путь?
- Твой путь - твое Искусство. Оно не только создает Вселенную Цифры, оно способно изменить все. Мою Вселенную. Мой мир. И мир каждого человека.
- Неужели? - Он очень хотел поверить, очень…
- То, что я предлагаю, - это вызов, дело для настоящего гения. Это путь, который тебя обессмертит. О тебе узнает весь мир - я обещаю. Ты встанешь значительно выше Сорок Два, но при этом останешься собой. Представляешь? Останешься собой. В отличие от него. - Кирилл прищурился. - А еще - это прекрасная возможность коекому отомстить.

* * *

ДЕНЬ, КОГДА МЫ МЕНЯЕМ СЕБЯ, - ДЕНЬ, КОГДА МЫ МЕНЯЕМ МИР
Что есть Вуду? Барабаны.
Вуду - это вездесущие духи Лоа и грандиозный храм в Новом Орлеане. Страны, объединенные одним знаменем, и миллионы людей, дышащих одним воздухом. Вуду - это свобода каждого хунгана и строжайшая иерархия. Проклинаемое и завораживающее.
Вуду.
Что есть Вуду? Барабаны.
Неумолкающие в храмах, выбивающие угодный Замби ритм и днем и ночью, входящие в унисон с ударами сердец.
Барабаны. Знаменитые барабаны Вуду.
Сейчас они звучали негромко, приглушенно, словно ктото набросил на них одеяло. Ритм еще не стал бешеным, не взорвался вулканом, но готовился, медленно нарастал, и в этом едва заметном ускорении можно было прочесть обещание необузданного финала, вспышки дикой страсти, которой закончится танец, что исполняла для Папы Джезе красавица Зара. Танец, который барабаны не спешили разгонять в сумасшедший водоворот. Танец, огонь которого обжег бы самого Замби. Танец, который мамбо танцует только для любимого. И только раз в жизни.
Поэтому не торопились барабаны.
И поэтому Джезе не отрывал взгляд от гибкой красавицы.
Барабаны…
Они топят главный зал собора Тринадцати Пантеонов в ударах замбийских сердец. Скамьи сдвинуты, а в самом конце главного нефа - кресло, в котором развалился Папа. Поза расслабленная, Джезе, можно сказать, полулежит, но в глазах - волнение. Во взгляде концентрируется возбуждение и рокочущая страсть барабанов. Да чуть подрагивают пальцы. Едва заметно. Пальцам уже горячо в пламени Зары.
В танце, горящем под сводами огромного зала.
Блестит умащенное благовониями тело, пышное и гибкое. Наготу скрывают лишь браслеты и тонкая ткань. И чем быстрее становятся удары сердца, тем быстрее истончается ткань, наполняясь влагой страсти. И тем крепче сливается с барабанами яростный звон браслетов. И тем сильнее дрожат пухлые губы Зары. И таившееся во взгляде возбуждение медленно перетекает в тело. Пальцы уже не подрагивают, они поглаживают подлокотник.
Барабаны…
Промокшая ткань прилипла к коже, не скрывает ничего. Перед глазами черные соски, волосы на лобке, упругие ягодицы. То стремительно мелькают, то вдруг замирают в плавном, мягком, полном неги и ожидания движении. Призыв становится сильнее и сильнее, но Папа не торопится, наслаждается искусством и затопившим его желанием. Папа терпелив, он знает, как должно быть.
Он знает, что через несколько мгновений ритм вырастет в разы, что барабаны погонят их сердца к самой вершине, что именно тогда…
Барабаны сбиваются.