Папа был готов к чему угодно: в коробочке мог оказаться бронежилет новейшей модификации, гремучая змея, натренированная на охрану хозяина, высушенные головы убийц, но печенье?!
- Как вы наверняка знаете, я холостяк. Попросил испечь супругу одного из помощников, поэтому каково оно на вкус - не знаю. Уверяли, что неплохо. С кусочками шоколада.
Огонек в голубых ледниках стал заметнее.
Розовый бантик и приятный запах домашней выпечки изнутри.
- Вы неподражаемы! - Папа расхохотался и бросил коробку на стол. - Благословить вас?
- Не будем портить жизнь духам Лоа.
Одна из ламп ярко вспыхнула.
- Мы в соборе, - мягко напомнил Джезе. - Они все слышат.
- Я знаю, - поморщился Мертвый.
И все. Просто: «Я знаю». Никакой реакции на неожиданно подавшую знак лампу, даже бровью не повел. То ли решил, что вспышка стала результатом обычного фокуса, то ли безразлична ему реакция могущественных духов.
«Уж не потому ли хунган Таллер предпочитает не связываться с Кауфманом?»
- Присаживайтесь.
- Благодарю.
Готовясь к приему, Папа приказал поменять в гостиной мебель, убрать обычные кресла и выставить другие, украшенные резьбой и очень большие, напоминающие троны. Папа хотел посмотреть, как тощий Мертвый утонет в глубокой мебели, но теперь поймал себя на мысли, что шутка не удалась: излучаемая Кауфманом энергия давила любые несоответствия, и кресло, казалось, съежилось, послушно подстраиваясь под седока.
- Вина?
- Коньяк. Вы ведь именно его приготовили.
- Мне рассказали о ваших вкусах.
Слуга внес бутылку и два пузатых бокала.
- Хорошо, что новые хозяева Европы не стали менять названия марок, - светски произнес Папа. - И мы с удовольствием пьем «Курвуазье», как наши отцы и деды. Я, знаете ли, немножко консерватор, люблю напитки с историей.
- Не такие уж и новые хозяева, - уточнил Кауфман.
- Тем не менее - не стали, за что им честь и хвала, - свернул тему Джезе. Он предполагал, что гость поддержит тему коньяка, а вот говорить о шейхах Папа не хотел. - Сигару?
- Сигарету. У меня свои. - Мертвый достал портсигар.
- А я предпочитаю самокрутки. - Папа ловко свернул сигаретку. - Спасибо, что зашли. Я тронут.
- Хотел извиниться за то, что проспал покушение. Мне, право, неловко.
Самое время дать понять директору Кауфману, что он разговаривает не с покладистым Таллером.
- Занзибар не входит в зону ответственности СБА, Макс, - легко напомнил Папа.
- Занзибар находится в моем Анклаве, а значит, входит в зону ответственности, - легко объяснил Кауфман.
«Здесь я хозяин, малыш, здесь все происходит только с моего ведома».
- К тому же покушение на человека вашего ранга должно быть тщательно спланировано, нити наверняка ведут за пределы Занзибара. Я постараюсь отыскать их.
- Зачем?
- Это мой долг. - Мертвый поправил правую перчатку и напомнил: - Я служу в СБА.
- Вы расследуете все совершаемые в Анклаве преступления?
- По мере сил.
- Даже в Урусе? И в Шанхайчике? - Папа Джезе продемонстрировал похвальную осведомленность о положении дел в Москве, называя территории, жители которых никогда не обращались за помощью в «Пирамидом».
- Инцидент с человеком вашего ранга не может остаться без внимания.
- То есть все дело в ранге?
- То есть все дело в том, что жители Уруса и Шанхайчика не испытывают необходимости в следственных мероприятиях, предпочитая самостоятельно докапываться до истины. И мне на них, в общемто, плевать. Но если убьют главу Триады, я обязательно узнаю, кто это сделал.
- Держите все под контролем?
- Мама воспитала меня любознательным.
Рана, о которой Папа и думать забыл, неожиданно начала зудеть.
«Что происходит?»
Он улавливает только те эмоции, которые ему разрешают уловить. Он не понимает мотивов собеседника и немного сбит с толку.
И почему духи Лоа глазеют на происходящее из открытой двери в соседнюю комнату? Почему не витают в гостиной?
- Максимилиан, поверьте, мне приятна ваша забота, и, если расследование принесет результат, я с удовольствием прочитаю отчет. - Папа и сам не знал, чего хочет: развернуть разговор в другую сторону или свернуть его? Такое с ним случалось нечасто. - Я не могу принять извинения, по той причине, что не вижу вашей вины. Давайте выпьем еще коньяка и поговорим о том, ради чего вы на самом деле приехали.
За спиной Кауфмана висит огромная картина в тяжелой золоченой раме. Сюжет канонический: святой Мбота проповедует кафрам. И сейчас Папе показалось, что основатель Католического Вуду одобрительно подмигнул, услышав последнюю фразу: «Все правильно, сынок, если тебя пытаются запутать - выпей и руби сплеча!»
Мужчины подняли бокалы.
- Ваше здоровье, Джезе.
- Ваше здоровье, Макс.
Огоньки не исчезали, Мертвому попрежнему весело.
«Чему он радуется?»
- Коньяк великолепен.
- Благодарю.
- Почему Ахо решил вас убить?
Святой Мбота вернулся к кафрам.
«Ты хотел откровенного разговора? Уверен, что хотел?»
Джезе поиграл бокалом, любуясь искрящимся в электрическом свете коньяком, и очень мягко поинтересовался:
- Почему вы спросили?
- То есть вы не отрицаете?
- Почему вы спросили?
- Занзибар не является для меня источником больших проблем, - спокойно ответил Кауфман. - Но если здесь вспыхнет война между вашими противниками и вашими сторонниками, мне придется уничтожить и тех и других. Или только тех. Я должен понимать, как действовать, а отсюда вопрос: почему Ахо решил вас убить?
Мертвый ясно дал понять, что не отступит.
«Какого черта? Уж ктокто, а высший офицер СБА наверняка знает о наших разногласиях!»
О том, что два самых авторитетных и уважаемых лидера церкви терпеть друг друга не могут. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто стоит за сегодняшним покушением.
Папа был реалистом, он искал поддержку не только среди архиепископов, но наводил мостики взаимопонимания с главами государств, с политиками, с крупными промышленниками - с сильными людьми из стран Католического Вуду. Однако ему впервые предстояло говорить о своих проблемах с человеком, не имеющим никакого отношения к миру, построенному святым Мботой.
Или не предстояло?
Не пора ли попрощаться с директором Кауфманом?
- Мы перестали доверять друг другу, - честно ответил Папа.
- Почему?
- Это долгая история. И вас она не касается.
Но Кауфман продемонстрировал, что мама вырастила его не только любознательным, но и въедливым.
- Ваши миссионерские поездки начались чуть больше полутора лет назад. Вскоре после того, как вы пережили первое покушение.
- Рана, от которой я долго лечился, не имеет отношения к покушению.
- Вас ранили во Франкфурте во время «Альпийского кризиса». А я говорю о покушении, что случилось шестью месяцами позже.
- Вы прекрасно осведомлены.
- Это моя работа, - скромно отозвался Мертвый.
- Ваша работа - Москва, - резковато бросил Папа. - Франкфурт и Католическое Вуду вас не касаются.
И тут же подумал: «А он, оказывается, умеет улыбаться!»
Причем - очень красиво улыбаться. Ироничное выражение, которое Мертвый умело напялил на лицо, запросто подошло бы рекламному плакату: «Удаленный психоанализ. Читаю мысли на расстоянии».
- Я ведь говорил, что любознательный, - напомнил Кауфман. - А еще - я сам устанавливаю границы своих интересов.
- Не думал, что офицеры СБА столь самостоятельны.
- Не все.
- Приятно слышать.
Бутылка постепенно пустела. Мертвый сделал довольно большой глоток и продолжил:
- Признаюсь, первое покушение на вас стало для меня полной неожиданностью. Я заинтересовался. Каждое утро пересчитывал архиепископов, предполагая, что начались внутренние разборки и скоро вы предпримите ответные действия, но время шло, а война так и не случилась. Вместо этого вы принялись разъезжать по миру с пастырскими визитами, однако ни разу не появились в Новом Орлеане. Вот я и сделал вывод, что ваш враг - Ахо. Вербуете сторонников?
- Несу пастве слово Иисуса Лоа.
- За полтора года вас пытались убить трижды. Сегодня - в четвертый раз. Вдруг следующее покушение станет удачным?
- А вдруг нет?
- Почему вы пошли против Ахо?
- Потому что у меня не было другого выхода.
- Он почувствовал в вас угрозу?
Огоньки вдруг исчезли, однако лед уже подтаял. Мертвый смотрел не холодно, а заинтересованно, очень внимательно. Потеплевший ледник призывал: «Я пришел сюда ради этого разговора, не закрывайся, Джезе!»
Мбота старательно вещал кафрам, а духи Лоа попрежнему толклись у дверей гостиной.
Что за человек сидит в кресле напротив? Какую игру он затеял?
- Мы перестали доверять друг другу, - повторил Папа. Помолчал, но всетаки решился развить ответ: - Произошло событие, после которого мне стало трудно, практически невозможно подчиняться Ахо. Хотя я обязан. - Пауза. - Я впитал в себя Католическое Вуду, Макс, я верен учению Мботы и поэтому долго боролся с собой. Хотел вернуться в прошлое, в то время, когда я был послушен и предан Ахо. Но духи Лоа не позволили мне успокоиться. Духи Лоа любят свободных и сильных. Склони я голову - перестал бы быть собой, потерял бы уважение всех Тринадцати Пантеонов. От меня осталась бы лишь оболочка… - Папа долил себе коньяк, глотнул. - Я надеялся, Ахо поймет, что происходит, и сохранит статускво: он не трогает меня, я не трогаю его. Но он подослал убийц. И тем не оставил мне выбора.
- Надеетесь его сместить?
- Я планирую его сместить, - жестко и уверенно произнес Папа. - Чувствуете разницу?
- Новому лидеру требуется интересная программа.
- В Католическом Вуду назрели перемены.
- Это общие слова, - покачал головой Мертвый.
- Тем не менее на них откликаются. Ахо тупо придерживается линии, прописанной Мбота. Но мир меняется, и, если мы не хотим потерять влияние, нам следует об этом помнить. Я знаю, что нужно делать, и люди идут за мной. Я привлекаю новых последователей, а вот Ахо этим похвастаться не может.
- Детали программы раскрываете только архиепископам? - осведомился Кауфман. - Попробуйте представить, что я - один из них.
Горячие слова о пастве Мертвый оставил без внимания.
- Откуда столь пристальный интерес? - прищурился Папа.
- Я еще не решил, на кого буду ставить.
- До Москвы долетят лишь отголоски сражения, - махнул здоровой рукой Джезе. - Либо здесь будет тихо, либо здесь тихо поменяется архиепископ.
- А до Станции?
«Так вот в чем дело!»
Папа осекся.
- Я строю Станцию, Джезе, - с напором произнес Мертвый. - Я, выражаясь вашим языком, меняю мир. Через несколько месяцев я окажусь под колоссальным давлением, и мне необходимы друзья. Страны Католического Вуду - это весомая сила. Ваше мнение не могут игнорировать ни Исламский Союз, ни Китай - никто. И я был бы не против договориться.
«Станция. Как я мог о ней забыть?»
Потому что не столь опытен, каким хотел казаться. Потому что сосредоточился на том, что внутри, совершенно позабыв, что собрался стать фигурой международного масштаба. Католическое Вуду - не клуб по интересам, его лидер - игрок планетарного уровня, и другие игроки не останутся безучастными к перестановкам.
«Мертвый - игрок?»
Даже не президент СБА, а всего лишь директор одного из филиалов.
«Он строит Станцию, - напомнил себе Джезе. - Он строит Станцию, на которую смотрит весь мир. Да, он - игрок».
- Почему вы не пришли к Ахо? - пробормотал Папа. - Сейчас он настоятель храма Иисуса Лоа.
Папе требовалось время, чтобы привести в порядок мысли, оценить новый расклад.
- Я не просто меняю мир, я закладываю основы нового, - быстро ответил Мертвый. - Ахо - старый. К тому же, как вы исключительно правильно заметили, Джезе, Ахо - уже настоятель, а значит, он может потребовать от меня услуги или уступки, которые я не захочу ему оказывать.
- Какую же услугу вы приготовили для меня?
- Помогу взобраться на вершину.
- А что я сделаю в ответ?
- Вы меня возненавидите.
- Это понятно, - спокойно произнес Папа, сворачивая очередную самокрутку. - Что я должен буду сделать в ответ?
В глазах Мертвого вновь загуляли озорные огоньки - ему понравилось, как Джезе среагировал на замечание об их будущих взаимоотношениях.
- В определенный момент вы окажете мне ответную услугу. Сейчас я не могу сказать, в чем она будет заключаться. Возможно, я попрошу вас проявить жесткость, возможно, попрошу остаться в стороне, не вмешиваться в драку, - не знаю. Гарантировать могу только две вещи: это будет весомая услуга, и она на первый взгляд покажется невыгодной странам Католического Вуду.
- Определенный момент наступит, когда вы окажетесь под давлением?
- Он наступит скоро, но к тому времени вы уже будете обладать всей полнотой власти.
- Откуда вы знаете?
- В противном случае я бы не завел этот разговор.
Уверенность, уверенность и еще раз уверенность! Почему главным козырем Мертвого считается сила? Всесокрушающая уверенность - вот его конек. Он видит будущее или просчитывает его?
А?
Духи Лоа молчат за дверью. Нарисованный Мбота тоже не отзывается, но явно прислушивается.
- Пообещать я могу все, что угодно, - заметил Папа.
- Джезе, вы - крестоносец, а не миссионер. Вы потомок рыцарей, вы сдержите слово.
«Он настолько наивен?»
- Власть меняет людей, - медленно произнес Папа. - Став настоятелем храма Иисуса Лоа, я буду обязан заботиться о процветании стран Католического Вуду. А если запрошенная услуга будет противоречить их интересам, мне будет крайне сложно принять решение.
- Если мы договоримся, я найду способ заставить вас сдержать слово, - без угрозы, но очень уверенно сказал Мертвый.
Требовать уточнений Папе не хотелось. Он затушил сигарету, разлил остатки коньяка по бокалам и негромко, даже чуть рассеянно, поинтересовался:
- Как вы мне поможете?
- Большую часть задачи вы уже выполнили - сформировали блок лояльных архиепископов. Я же устраню Ахо.
«Да, конечно».
В духе Мертвого. Жаль, господин директор Кауфман, но на этот раз вы свои возможности переоценили.
- Полагаю, вы не поймете, что я имею в виду, но вы должны знать - это невозможно, - ровно произнес Папа. - Ахо - самый сильный хунган из всех, кого я когдалибо видел. Духи Лоа влюблены в него, а потому он в полной безопасности. Думаете, я от хорошей жизни затеял все эти пастырские визиты? Я не могу с ним справиться. - Джезе посмотрел в голубые глаза Мертвого. - Я нанимал лучших людей, но покушения даже не попали в газеты. Убийцы растворялись, исчезали. Ахо очень силен и очень хорошо защищен.
- Почему вы не сразились с ним лично?
- Я бы не доехал до храма, убили бы по дороге. К тому же Ахо не настолько глуп, чтобы соглашаться на поединок, он знает, что я - не подарок.
- В таком случае вы вообще ничем не рискуете, - развел руками Кауфман. - Скажите да, чтобы порадовать старика, и распорядитесь насчет еще одной бутылочки коньяка.
Взгляд Кауфмана снова стал цепким. Кошка положила перед собой толстый кусок сыра и внимательно наблюдает.
Уверенность.
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Гуль Роман Борисович
Посняков Андрей