А что, если он и на самом деле способен убить Ахо? Не зря же духи Лоа обходят Мертвого стороной!
- Вы действительно можете это сделать?
Мертвый не ответил, продолжил пристально смотреть на Джезе и не ответил.
- Договоримся так: я распоряжусь насчет еще одной бутылочки, и мы сменим тему. - Папа широко улыбнулся. - А на вопрос я отвечу позже.
- У вас чудный табак, Джезе, не поделитесь секретом смеси?
- Вы замечательный собеседник, Макс.
Джошуа Таллер зашел к Папе минут через пять после ухода Кауфмана - московскому архиепископу не терпелось узнать, как прошел неожиданный визит. Зашел и обнаружил растерянного Папу в примыкающей к гостиной комнате, где находилась электронная аппаратура.
- Решил податься в техники?
- Решил просмотреть запись нашего с Мертвым разговора, - медленно ответил Джезе.
- Спасибо, что не начал без меня.
- Я начал.
- И?
- Ничего не увидел.
- Вообще ничего?
- Смотри сам.
Папа нажал на кнопку, и на мониторе появилось изображение гостиной. Четкое, очень качественное изображение. Архиепископы легко различили узор на ковре, при желании могли прочесть надпись на бутылочной этикетке, но вот фигуры собеседников не удались. Они были смазанными, расплывчатыми. А голоса превратились в невнятный писк.
- Это не техническая проблема, - тихо произнес Таллер.
- К сожалению, вынужден с тобой согласиться.
И оба подумали о девушке, которая так кстати оказалась на проповеди. И которую тоже не смогли записать видеокамеры. Призрак Каори? Теперь это предположение вызывало большие сомнения.
- Получается, Мертвый не так уж и прост?
- Совсем не прост, - задумчиво подтвердил Джезе. - А в какойто момент нашего с ним разговора мне показалось, что духи Лоа… в замешательстве.
- Они осторожничали?
Папа покачал головой:
- Они боялись, Джош, они смертельно боялись.
В Пирамидом Мертвый вернулся по воздуху. Дождался, когда кортеж из шести машин покинет пределы собора Тринадцати Пантеонов, и забрался в кабину вертолета, который немедленно поднялся в воздух. Управлял двухместным разведчиком Щеглов.
- Как прошла встреча, доктор Кауфман?
- Полагаю, мы получим от Папы все, что нам нужно.
- А как вы нашли самого Джезе?
Вертолет опередил кортеж, взмыл очень высоко и стремительно приближался к Пирамидому.
- Она разобьет ему сердце, - помолчав, ответил Мертвый.
И улыбнулся.
- У вас замечательная дочь, доктор Кауфман, - невозмутимо констатировал Мишенька.
- Я знаю.
* * *
АНКЛАВ: МОСКВА
ТЕРРИТОРИЯ: БОЛОТО
«ШЕЛЬМАН, ШЕЛЬМАН И ГРЯЗНОВ. КОЛОНИАЛЬНЫЕ ТОВАРЫ И АНТИКВАРИАТ»
НЕЛЬЗЯ ВСЕ ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
Если в доме только один слуга, члены семьи гарантированно не вырастут избалованными эгоистами - проверено на опыте.
Командировка Олово внесла в привычный распорядок обитателей особняка определенное разнообразие. Кириллу пришлось вспомнить, как работают посудомоечная машина и плита, и гораздо чаще покидать дом - обедал Грязнов в окрестных заведениях. Патриция зависела от Олово меньше отца, а потому единственной новой обязанностью девушки стало приготовление вечернего чая.
И сейчас, сидя на кухне и дожидаясь, когда закипит вода, девушка просматривала пришедшие в коммуникатор сообщения.
«Любимая! Твои глаза…»
Прочь.
«Милая Патриция! Вспоминая нашу мимолетную встречу…»
Прочь.
«Мое сердце бьется…»
Прочь!
Их было много. И с каждым днем становилось все больше. Самые разные люди: романтики и циники, девственники и мачо, обладатели огромных состояний и мелкие служащие, женщины и мужчины, все они теряли голову, едва увидев Патрицию. Правдами и неправдами узнавали ее электронный адрес и наполняли ящик нежными посланиями. Присылали на дом цветы и дорогие подарки. Дежурили в Университете. Становились завсегдатаями любимых клубов девушки, старались «быть на виду», постоянно попадаясь на глаза и с трепетом ожидая, что Пэт обратит на них внимание. Системы не существовало, предсказать, кто из встреченных потеряет от любви рассудок, не было никакой возможности, и девушке оставалось принимать ситуацию как данность. Терпеть. Натянуто улыбаться. Не глядя, стирать приходящие в коммуникатор послания. И привыкать к мысли, что любой из них готов отдать за нее жизнь.
Патриция закрыла лицо руками и надавила на веки, пытаясь стереть вставшую перед глазами картину: окровавленный Кимура, рыдающая Матильда: «Я не могу ему помочь!» и Рус. Дрожащий от ярости и наполнившего душу холода Рус.
«Как?»
«Ктото должен был умереть».
Это ее голос? Да, это ее голос. Горький и усталый. Да, это сказала она. Понял ли Рус, что она пыталась сказать?
«Кимура прикрыл тебя!»
Все верно - прикрыл, заслонил собой. А я прикрыла Джезе. Заявила свои права на мужчину, в глазах которого горит настоящий огонь, заявила перед духами Лоа, заставив их стерпеть оскорбление в собственном доме. И поэтому ктото должен был умереть.
«Я просила Кимуру остаться».
«Кто бы тогда умер?»
«Скорее всего, я».
Соврала. Соврала. Соврала.
Соврала, искренне глядя в глаза. Обманула, но так было нужно, Рус не должен знать, что, не окажись Кимуры, смерть выбрала бы другую цель, но только не ее. Соврала. Рус не принимает и никогда не примет такую арифметику, никогда не станет играть жизнями. Рус хороший. А у Патриции есть цель.
Это был ее выбор. С самого начала был ее выбор. Но Кимура любил, а потому пошел, а пойдя - заслонил собой. Все правильно, счета закрыты, ни у кого нет претензий, она получила то, что хотела, Джезе жив, его спасла чужая кровь.
«Пэт не виновата! - Матильда поцеловала Кимуру в лоб. - Пэт не виновата».
Рус уселся рядом с мертвым другом, взял его холодную руку, опустил голову и оченьочень тихо произнес: «Я знаю».
Поймет ли? Примет ли? Простит? Пэт не знала. Зато поняла, что не должна сдерживаться, а потому села рядом и долго рыдала, закрыв лицо ладонями. А Рус… а Рус через некоторое время обнял ее и прижал к себе.
Коммуникатор пискнул, сообщая о приходе очередного пакета сообщений. Пэт просмотрела их, тяжело вздохнула, нажала кнопку «удалить все», взяла поднос с чаем и отправилась в кабинет отца.
Поговорить?
Да, наверное, нужно.
Просто поговорить, потому что Кирилл - единственный на Земле человек, с которым Пэт позволяла себе быть откровенной. Заставила себя быть откровенной с тех пор, как поняла, что Деда нет и больше не будет, а держать все в себе трудно, почти невозможно. Заставила и получила в ответ не меньшую открытость. Увидела, что у Кирилла нет от нее тайн, испытала чувство благодарности и… И, наверное, сделала первый шаг на своем пути.
- Чай.
- Спасибо. - Грязнов захлопнул книгу и вытащил из кармана позолоченную коробочку. - Я не слышал, когда ты вернулась.
- Минут двадцать назад.
- Значит, увлекся… Как прошел день?
- Неплохо.
- Развлекалась?
- В основном.
- Слышала о покушении на Джезе?
Вопрос был задан ровным, абсолютно бесстрастным тоном, однако Пэт с трудом сдержалась, едва не вздрогнула, едва не раскрылась… Патриция не хотела рассказывать о своих приключениях в Занзибаре. Пока не хотела. Не готова. Не сейчас.
- Ага, слышала.
- Я видел запись. - Кирилл задумчиво повертел в руке коробочку с пилюлями. - Видел, как он вернулся на сцену, весь окровавленный… И слышал отзывы: люди потрясены его мужеством.
- Джезе настоящий пастырь.
- Согласен, дочь. - Кирилл вновь помолчал. - А ято считал его крестоносцем.
- Он такой и есть. - Пэт усмехнулась. - Просто теперь до него дошло, что слово тоже может быть мечом. К тому же… не будь он крестоносцем, он бы не вернулся.
- Тоже верно. - Грязнов уловил настроение дочери, понял, что она по какимто причинам не хочет обсуждать Джезе, и поспешил закрыть тему.
Три пилюли на ладонь, затем - в рот. И много простой воды из бокала. Глаза закрыты, пальцы слегка подрагивают, но уже через несколько секунд все приходит в норму. Разглаживаются морщины на высоком лбу, поднимаются уголки губ.
Пэт знала, что даже руны не способны снять терзающую отца боль. Пробовала, несмотря на запрет, но помочь не сумела.
«У всемогущества есть границы, дочь».
От мучений спасает лишь загадочный препарат храмовников, но надолго ли хватит таблеток? Отец принимает их все чаще…
- Принести еще воды? - глухо спросила девушка, разливая чай.
- Нет, на сегодня хватит.
Сердце сжалось, а вот Кирилл улыбнулся. Дождался, когда дочь усядется напротив, взял свою чашку и поинтересовался:
- Как Рус?
- В восторге от новой игрушки.
- Ночует в мастерской?
- Помоему, ни разу не уснул с тех пор, как я пригнала ему «Ифрит». Матильда недовольна.
Грязнов понял, что случилось нечто серьезное, однако давить на нее не стал. Не говорит, значит, не готова. Время есть…
- Он уже разобрался, что к чему?
- Он уже фонтанирует новыми идеями.
- Мы в нем не ошиблись.
- Ты не ошибся, отец. Ты его нашел… и приручил.
- Приручить гения невозможно, - покачал головой Кирилл. - Я удержал его рядом, а вот тебе предстоит самое сложное - использовать его.
- И остальных.
- И остальных, - согласился Грязнов.
Первая чашка опустела. Кирилл дотянулся до подноса, налил себе еще и, подумав, смешал чай с молоком.
- Когда ты вошла, мне показалось, что ты чемто обеспокоена.
- Нет, это не беспокойство.
- Ты чемто недовольна?
- Я не знаю… - Патриция помолчала. - Писем становится все больше.
В конце концов, это почти по теме, почти о том, что случилось в Занзибаре. Ведь если бы Кимура не был влюблен, вряд ли бы он совершил то, что… вряд ли бы он… не стал бы, наверное, не прикрыл…
Пэт судорожно вздохнула, Кирилл сделал вид, что ничего не заметил. Переспросил:
- Писем любви?
- Да… - Девушка уже взяла себя в руки, грустно улыбнулась. - Теперь им достаточно просто меня увидеть. Если раньше требовался хотя бы секундный контакт: обращенный к ним вопрос, теплый взгляд, случайное прикосновение, то теперь они теряют голову, просто увидев меня. Приходят письма от людей, которых я даже не помню, с которыми столкнулась на улице или в ресторане.
Приходят чужие эмоции, обращенные к ней.
- Так и должно быть.
- Я знаю.
- Но не можешь это принять?
- Да. - Пэт отставила пустую чашку. - Я не предполагала, что этот психоз будет столь… массовым. А иногда я думаю, что люди, которые идут за мной…
- Попали под действие гипноза?
- Верно.
- Это называется сомнением.
- Хорошо, что не безумием.
Взгляд Кирилла стал очень внимательным, не участливым, но мягким. А тон - убежденным:
- Люди идут за тобой, потому что верят.
- Или они очарованы?
- Боги очаровывают, эту особенность ты не можешь контролировать.
- Но насколько в таком случае самостоятельны идущие за мной?
- А разве тот, кого ведут, может быть самостоятельным?
- Да, - твердо ответила Патриция. - Они сами делают выбор. Они верят в путь. Они хотят по нему идти. Они не рабы.
Она ответила ему, она ответила себе. И довольный Грязнов откинулся на спинку кресла, в его голосе послышалось облегчение:
- Вот и ответ на твой вопрос.
Она все понимает, она все делает правильно, она - молодец!
- Не поняла, - нахмурилась Пэт. - Я ведь спрашивала о них! О людях!
- Ты спрашивала о себе, - поправил дочь Кирилл. - До тех пор, пока ты будешь видеть не толпу почитателей, а собравшихся вокруг людей, не стадо, а ряды признавших тебя, до тех пор они будут самостоятельными. До тех пор ты будешь не вести, а возглавлять, и любовь, которая есть твоя особенность, не затуманит им голову, а придаст сил. Вот такто, дочь, вот так, и никак иначе.
Пэт вздохнула.
Кирилл же взял ее чашку и вновь наполнил.
Разговор получился нужным, своевременным. Но Грязнов прекрасно понимал, что чувства последователей были отнюдь не главной причиной, по которой Патриция завела его. И даже то событие, о котором она умолчала, но которое поселило грусть в ее глазах, - даже не оно стало причиной, разве что послужило толчком. Сомнения и неприятность можно выразить словами, о них можно рассказать, а те неясные чувства, что окутывали душу девушки, имени пока не имели. Не тревога и не волнение. Тревога и волнение. Не беспокойство. И одновременно - оно самое.
Смутное ощущение, что ты чегото лишена. Подсознательное понимание, что чегото не хватает.
Горечь, вызванная тем, что в душе нет настоящей песни.
Кирилл понимал, но молчал, предлагая дочери самой разобраться в себе, найти правильный выход, правильный путь. Она уже доказала, что умеет это делать.
Любовь не должна быть безответной, иначе она начинает душить. Или, что гораздо хуже - раздражать. Пока Патриция только берет, тонет в чужих чувствах и не взрывается в ответ. Не вспыхивает. Не поет ее душа. Но скоро все должно измениться.
- Завтра я уеду, - негромко сообщил Грязнов.
- Надолго?
- Ты не успеешь соскучиться.
- Хорошо. - Патриция улыбнулась. - Хорошо.
* * *
Аникина Наталья
Андреев Николай
Верещагин Олег
Гюго Виктор
Соломатина Татьяна
Конан-Дойль Артур