Чтение 24–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Сэр Штаремберг.

– Сэр Штаремберг, скоро ваш жеребец обретет нужную боевую форму. Обещаю! И все рыцари получат возможность прославить себя доблестными подвигами и рыцарским мужеством на полях… а то и на горах. Возможно, и в лесу. И в оврагах. И за сараями.

Он гаркнул, осчастливленный:

– Спасибо, сэр Ричард!

– Не медлите, – сказал я настойчиво. – Иначе можете опоздать. Я начну кампанию с теми, кто прибудет первым. Промедление смерти подобно… ну, пусть не смерти, но равно потере добычи и возможности блеснуть удалью и первым взобраться на стену вражеской крепости!

Двигаясь зигзагами, я заскакивал в города, где есть войска или расположились военачальники королевства Фоссано, напоминал им, что я их непосредственный начальник,полководец и вершитель судеб, а потом буднично сообщал, что велю срочно двигаться вот сюда, это в Армландии, пройти здесь и здесь, никого не трогая и без грабежей, а вот здесь я их встречу…

– И только там изволю сообщить, – закончил я строго, – для чего все это задумано. Поняли?

На меня смотрели тревожно и уважительно. То, что я уже гроссграф и полный правитель Армландии, каким-то образом знают, у Барбароссы свои секреты, а то, что не раскрываю задумки, говорит о моей зрелости военачальника.

Однако задумал я, судя по всему, что-то очень масштабное…

– Не опаздывать, – предупредил я. – Опоздавшему поросенку – сиська возле задницы!.. Все лучшее расхватают те, кто придет раньше всех. Как добычу, так и почести.

На обратном пути к крепости обогнал вереницу телег, доверху груженных битой дичью, мешками с зерном, а также пришлось проскакать по обочине, обгоняя огромное и бестолковое стадо овец.

Ворота все еще на земле, но, судя по всему, отделка закончена, осталось только повесить на уже вбитые и замурованные в камне толстые крюки.

Я с облегчением перевел дух, наконец-то перестанет раздражать это непотребство. Любая крепость начинается с ворот, и голый проем на их месте создает впечатление, что крепость захвачена и подвергается разграблению. Но войска, прибывшие из Фоссано, должны видеть ее величие и несокрушимость.

Во дворе Бобика сразу как ветром сдуло, ко мне поспешили рыцари, все больше незнакомых лиц, за время моего отсутствия прибыли как безщитовые, так и баннерные, с видубывалые и все еще жаждущие новых побед и свершений.

Первым подбежал сэр Жоффруа де Шарни, опередив молодых рыцарей, ухватил Зайчика за повод.

– Прошу вас, сэр Ричард! Вас заждались.

– А что, – осведомился я, – меня с годик не было?

Он сдержанно улыбнулся.

– Кого-то и за год бы не заметили.

Я соскочил на землю и сразу сказал всем, они уже окружили меня плотной толпой:

– Просыпайтесь, просыпайтесь! Нас ждут великие дела!

Сэр Жоффруа охнул:

– Правда? Скоро в поход? Неужто пойдем Иерусалим освобождать?

– У нас тут своих иерусалимов хватает, – ответил я. – И мест, где можно покрыть себя славой и побахвалиться воинскими подвигами и славой. А также заслужить благосклонность дам, что еще важнее.

Сэр Жоффруа протяжно вздохнул.

– Ну, не скажите… Иерусалим – это… Под вашими бы знаменами… Я жил в святом Иерусалиме! И я скажу, что…

Он прервал себя на полуслове. Мимо двигается отец Ульфилла, за ним валит народ, сэр Жоффруа учтиво склонился перед священником и попросил благословления, прерывающимся от гордости голосом упомянув, что в молодости бывал в самом Иерусалиме.

Ульфилла повернулся и вперил в него недоверчивый взор. Сэр Жоффруа, судя по тому, как, не дрогнув, выдержал осмотр, в самом деле был когда-то в Иерусалиме или в городе, который ему назвали Иерусалимом, а то и за долгие годы сам поверил, что когда-то в нем был.

Ульфилла кивнул, все ожидали похвалы от придирчивого священника, однако Ульфилла вдруг заговорил резким неприятным голосом, с каждым словом повышая его, пока не перешел на крик:

– Иерусалим!.. Святое место!.. Но в этот святой город Иисус въехал на осле, так освятился ли осел? Не пребыванием в святом городе надо гордиться, а тем, как в нем жил!.. А вы как живете, погрязшие в грехах, утонувшие в блуде?.. Что вам Иерусалим?.. Иерусалим – лишь тень небесного града, а он одинаково виден из самого Иерусалима, из Армландии и даже самого далекого и глухого лесного болотца!.. Да, виден, ибо Царство Небесное – внутри нас!

Сэр Жоффруа сперва побагровел от возмущения, потом краска покинула лицо, он побледнел, в глазах появилось затравленное выражение. Я подумал с неудовольствием, что хоть Ульфилла формально прав, но не фиг ослаблять моральный дух моих войск. Мне нужен сэр Жоффруа – лихой рубака, а не готовый уйти в монастырь раскаивающийся грешник.

Ульфилла двинулся дальше, а я кивком подозвал к себе своих военачальников. Тесной группой вошли в зал, я велел стражам никого не впускать и сказал сразу без всякоговступления:

– Сэр Растер, сэр Альбрехт… Я только что велел своим войскам, расположенным в королевстве Фоссано, двигаться к перевалу. Они еще не знают цели, но вы-то знаете?.. То-то. Но помалкивайте, помалкивайте…

Барон Альбрехт дернулся, отступил даже на шаг.

– Как? Королевские войска?

– Да, – ответил я твердо и взглядом дал понять, что пререкаться и возражать мне опасно, решение я принял, оно окончательное и пересмотру не подлежит, – они самые. Я не очень хочу бросать своих людей в опасные места! Пусть горячие каштаны из огня для нас потаскают другие… Хотя да, те войска – тоже мои.

Растер, доверяющий мне безгранично, покачал головой.

– В Армландии их встретят враждебно, начнутся бои… Разве что послать навстречу своих людей, чтобы провели через наши земли?

– Точно, – обрадовался я. – Золотые слова! Проведите разъяснительную работу с населением, что это никакая не оккупация. Просто войска идут мимо. Через. И не останутся. В интересах местных лордов снабдить их коней сеном. А людей мясом, чтобы не останавливались, а без помех и задержек топали дальше.

– И напоминайте всюду, – добавил барон, – и почаще, что эти войска выполняют приказ гроссграфа сэра Ричарда и всецело подчиняются ему… Сэр Ричард, они в самом деле вам подчинены?

– В самом, самом, – ответил я бодро, хотя внутри похолодело, вспомнил зловещую ухмылку Барбароссы и то, как многозначительно переглядывались с лорд-канцлером. – Я ж коннетабль королевства Фоссано!.. Я их ввожу в Армландию вовсе не для того, чтобы здесь оставить, даже если у Его Величества и возникают какие-то тайные мысли.

– Надеюсь, – пробормотал барон, – у вас получится. Иначе нас растерзают, как щенки тряпочку. Ох, сэр Ричард, мы с вами все время ходим по лезвию ножа.

– Один неосторожный шаг, – подтвердил Растер, – и всему хана. Хорошо! Красиво живем!

– Ну да, – буркнул барон, – красиво.

Макс переводил взгляд с одного на другого, покраснел, еще не зная, как реагировать правильно, слишком сложные и неожиданные задачи я подбрасываю.

– Мы все выполним, – заверил он наконец. – Что делать мне? Сопровождать королевские войска?

Я подумал, покачал головой.

– Нет. Ты соберешь те войска, что в наличии, этого пока хватит, и поведешь быстрым маршем к Тоннелю.

Он прошептал, глядя на меня расширенными глазами:

– Боже правый… Неужели будет вторжение?

– Я его стараюсь избежать, – огрызнулся я. – Но долго ли открытие Тоннеля продержится в тайне?

Барон Альбрехт заметил холодновато:

– А если в тайне, то зачем он? Если же пользоваться, то купцы сразу разнесут о нем весть повсюду.

– Вот-вот, – сказал я. – Что из этого следует?

Сэр Растер бухнул, как будто обрушил скалу в тихую воду:

– Король Кейдан сразу же пошлет сюда войска. Его королевство больше и богаче. А доспехи там какие куют?.. Господи, хотел бы я иметь такие! Его войско сомнет наших, как стадо лосей траву.

– Тоннель охранять непросто, – согласился барон Альбрехт, – хотя, конечно, можно. Даже тем, что скатывать сверху камни до тех пор, пока не закроют его вовсе. Никакие доспехи не выдержат. Но тогда зачем Тоннель?

Я сказал мрачно:

– Пока не вижу другого варианта, как обезопасить Тоннель и с другой стороны. К счастью, как я уже говорил, он другим концом выходит в герцогство Валленштейна. У него с королем очень натянутые отношения. Герцогство Брабантское пользуется относительной независимостью, полученной еще в старые времена. Кейдан, понятно, хотел бы снею покончить. Если мы введем войска в герцогство, там будут только рады поддержке.

– Неплохой расчет, – одобрил барон. – Только бы не приняли нас, как, боюсь, примет население Армландии вторгнувшиеся войска короля Барбароссы…

– Это мои войска, – напомнил я.

– Вам придется убеждать не одного меня, – сказал барон холодновато. – Есть в Армландии те, кто вам не очень-то верит. А есть такие, кто будет рад истолковать любое ваше движение как предательство интересов Армландии!

Бобик привычно носился кругами, успевая пугать зверей, хватать взлетающих птиц и рассматривать поющих кузнечиков. Думаю, он видит и кротов в норах, мышат в гнездах,не говоря уже о жуках в глубине коры деревьев.

Зайчик переходил на карьер, когда мы замечали дома или хижины, обычно же несемся быстрее любой птицы, так что сравнительно быстро ужасающая громада Хребта выросла и закрыла полмира чудовищной вздыбленной тяжестью.

Рядом с пробитой колесами телег дорогой полыхает костер, нам навстречу вскочили трое с копьями в руках.

– Ах, это вы, ваша светлость…

Я с удовольствием рассматривал суровые загорелые лица воинов. Не молодые парни, впервые взявшие копья в руки, чувствуется хватка и умение обращаться с оружием.

– Благодарю за службу, – произнес я величественно, – молодцы.

– Рады стараться, ваша светлость!

Я выделил взглядом самого старшего на вид, однако молодцеватого и в хорошо подогнанных доспехах.

– Что охраняете?

– Нам знать не велено, – отчеканил он.

– А что велено?

– Никого не пропускать! Ни в ту сторону, ни в другую.

– Прекрасно, – сказал я, – все дороги перекрыты?

– Не только дороги, – отрубил он. – Вон за камнями можно бы проползти, но теперь и там человек следит, чтобы муха не пролетела незамеченной!

– Хорошо, – одобрил я. – Лишние предосторожности не повредят. Великий полководец Ификрат, когда располагался с войском на отдых даже в союзной стране, всегда тщательно окружал лагерь рвом и тыном. А на вопрос: «Чего ты боишься?» – отвечал: «Нет хуже, чем когда полководец говорит: „Этого я не ожидал!“

Воин смотрел на меня с восторгом, не всякий лорд снисходит до такого вот общения с простыми воинами, даже когда объясняет им мотивы своих приказов. За таким лордом, понятно, можно и в огонь и в воду и к дьяволу в зубы.

Я улыбнулся покровительственно и подбадривающе, Зайчик пошел галопом, через несколько минут впереди выросли бараки. В серой гранитной стене Хребта зияет широкая черная дыра: камнерубы за это время убрали все камни, расчистили дорогу и даже тщательно срубили каменные наплывы с металлической поверхности внутренней части Тоннеля.

В поселке камнерубов пир продолжается, там вряд ли поверили бы, что с момента моего разговора с ними я уже успел смотаться в Фоссано, хотя тоже мог бы сидеть за столом, жрать в три пуза, пить в три горла, и щупать довольно хихикающих служанок.

Мастер Маргулер выбежал навстречу, сам принял повод Зайчика. Бобик ринулся в тоннель, но тут же выбежал и уставился на меня в нетерпении, поскреб лапой.

– Неплохо, – одобрил я. – Люди в бараках?

– Да, ваша светлость. Я раздал плату за работу, теперь ждем распоряжений вашей светлости. За дополнительными телегами я уже послал.

– Мудро, – сказал я. – Я только сам хотел это сказать. Молодцы! Сколько заказал?

– Двадцать подвод и сорок волов.

Я подумал, махнул рукой.

– Добавь еще столько же. Тоннель длинный, я не хочу, чтобы люди простаивали в ожидании телег.

– Будет сделано, ваша светлость! Я сам хотел заказать столько, но не решился…

– Почему?

– Большие расходы.

– А людям, что будут простаивать без работы, разве платить не надо? Лучше потратить больше, но и закончить все раньше… Камней будет много, таскать придется через весь тоннель. Если что, обращайтесь за советами к сэру Альбрехту. Если опасность – к сэру Растеру. Они скоро прибудут лично.

Он спросил с опаской:

– А вы… сэр Ричард?

– Отлучусь ненадолго, – ответил я замученно. – Думаете, на мне только Тоннель?

Он отшатнулся.

– Ваша милость, на вас вся Армландия!

– То-то.

Бобик при нашем приближении ликующе подпрыгнул и бросился в черный зев Тоннеля, Зайчик ржанул в благородном негодовании и, ощутив позволение, метнулся следом.

Солнечный мир остался за спиной. Мы въехали во мрак, гулко и неестественно громко простучали копыта. Через пару мгновений мы вылетели в незатронутый лавиной расплавленного камня участок, а здесь навстречу ринулся, отражаясь по стенам, теплый и почти такой же солнечный свет, только словно бы пропущенный через густые облака.

Сводчатый верх нигде не блеснет, странный металл, стены абсолютно гладкие и чистые, ну это я знаю, почему грязь не прилипает, уже знаю, под копытами исчез сухой стук,тоже понятно, очень нужная в таком месте звукоизоляция.

– Осторожно, – приговаривал я, – осторожно… Бобик, я тебя убью, если взорвешься на какой-нибудь мине… что и не мина вовсе, а брошенный кофейник… или… соковыжималка… из камня, к примеру…

Длиной тоннель примерно миль двадцать, а может и больше, из меня топограф неважный, но важнее то, что рельсы везде целы. Если удастся поставить на них хотя бы одну платформу, то быстрая перевозка грузов из одного конца в другой обеспечена, а за это можно брать очень высокую плату.

Пару раз проскочило нечто темное, я заставил Зайчика вернуться, но это оказались застывшие потеки, похожие на черную смолу. Так повторилось еще трижды, я всякий раздобросовестно осматривал, но всегда оказывалось, что принял желаемое за действительное.

Зато на пятый раз сердце застучало учащенно: в стене щелкнуло, открылось окно, в которое сразу же ринулся Бобик. Окно превратилось в глубокую нишу, а та в коридор, а дальше…

Шарик света поплыл в центр помещения, высвечивая странные агрегаты. Я пересилил себя и сделал осторожный шаг. Вспыхнул яркий солнечный свет, на миг я ощутил себя напляже, даже воздух чистый, влажный и чуть солоноватый, но под стенами силовые установки, только под одной – стол, два стула и разные предметы в беспорядке на столе.

Осторожно, словно по минному полю, я подошел к столу и собрал все в походный мешок. Потом, когда вернусь, продумаю систему транспортировки. Чтобы на одном конце тоннеля садились в вагон, двери запираются на замок… в целях безопасности пассажиров, понятно, а отпирают только по прибытию на другой конец.

Тоннель имею право посещать только я, как его единственный владелец. А замки нужно продумать надежные. А то найдутся умельцы, что восхотят рискнуть и попытаться порыться здесь, ведь жизнь не дорога, когда нет приключений.

Зайчик укоризненно фыркнул, мол, и что нашел, я ласково потрепал по шее.

– Кое-что, кое-что… Разбираться поможешь?

Он тряхнул гривой, я вскочил в седло, свет послушно зажигается впереди, Тоннель как-то чувствует наше приближение и приноравливает свои энергосберегающие к темпу нашего черепашистого передвижения.

Бобик исчез далеко впереди, свет зажигается и для него, хотя он как раз мог бы обойтись, затем мы увидели его в спину сидящим, как огромный хомяк.

Смотрел он на груду, перегородившую дорогу. Зайчик с разгону затормозил с таким рвением, что буквально сел на круп. Бесконечный, как уже казалось, Тоннель резко оборвался. Я подсознательно ожидал увидеть раскатившиеся далеко по полу камни, глыбы, а за ними пологую россыпь, что неспешно поднимается к потолку, однако Тоннель перегородила страшная каменная стена в прошлом расплавленного и быстро застывшего камня.

Чудовищный жар звездных температур в те древние времена сжег верхний слой еще на вершине Хребта и превратил в жидкость слои ниже. Этот тяжелый поток несся, прыгая по склонам, воспламеняя их и остывая сам, а в тоннель все это обрушилось уже вязкой, как мед, массой.

На полу от той стены к нам мелкими волнами идут застывшие потеки, похожие на темную наледь у деревенского колодца. Их почти не замечаешь, потому что сам тоннель неожиданно и страшно перекрыт… нет, залит жидким камнем, превратившимся в монолит.

– Сколько же долбить? – проговорил я с трепетом в голосе. – Такая пробочка может быть длиной в десятки ярдов… А то и сотни…

Бобик побегал от стены к стене, Зайчик вскинул уши и вздрогнул, когда Пес тоскливо завыл. У меня мороз пошел по коже, торопливо схватил пса за голову, заглянул в глаза.

– Что с тобой?

Белки быстро наливались кровью, внутри глазных яблок вспыхнуло грозное пламя. Я гладил, чесал за ушами, прижимал голову к своей груди. Пес не реагировал на ласковыеуспокаивающие слова, я слышал как в его груди растет грозный рык, но я тискал его, стараясь отвлечь от какого-то наваждения прошлого, чесал так, что шкура трещит, и рык стал медленно затихать.

Когда он убрал голову, глаза все еще оставались багровыми, но жуткий огонек исчез.

– Все, – сказал я поспешно, – насмотрелись, пора домой!

Зайчик подставил бок, я взобрался в седло. Бобик побежал за нами, но часто оглядывался и отставал, чему удивился даже все повидавший арбогастр.

После долгой бешеной скачки едва не врезались в стоящий на путях атомовоз, а потом Бобик слишком близко пробежал у стены с настроенными на него сенсорными датчиками, и там моментально распахнулись двери. Наконец впереди вспыхнул ослепительный свет и понесся навстречу, как огонь полыхающей кометы.

Мы выметнулись из Тоннеля, Зайчик заржал и опустил голову, щурясь от яркого солнечного света.

Я оглядел замерших в ожидании людей. Вперед протолкался мастер Маргулер, бригадиры и даже те камнерубы, чья смена сейчас должна спать.

– Я прошел Тоннель до самого конца, – сказал я четко. Уточнил: – Там, правда, все завалено. Как было и здесь. С одной стороны вам будет легче долбить, мимо не продолбите…

Мастер Маргулер сказал хмуро:

– Но вывозить камни придется сюда.

– Да, – ответил я. – В этом и проблема. Но, как я знаю, добавочные повозки уже заказаны.

– Понадобится много, – сказал кто-то. – Там везде можно в два ряда? Телеги разойдутся?

– Вполне, – заверил я. – Хотя в одном месте я там повозку оставил… ну, свою, особую. Когда Тоннель откроем, попробую запустить. Сейчас она загораживает, да. Придется останавливать телегу с камнями и перегружать на другую…

Он сразу же спросил:

– А как первую перетащим на ту сторону, если, как изволили сказать, та ваша повозка загораживает дорогу?

Я почесал в затылке.

– Да, не подумал.

Один из рабочих предложил:

– А по частям? Разберем телегу, а на той стороне соберем. Лишь бы волов провести…

– По одному пройдут, – сказал я, – спасибо за подсказку! Тут, правда, их еще много понадобится. Так что думайте головами, вы же третье сословие, вам надо выбиватьсяв люди с помощью мозгов, а не острых мечей и безумной отваги.

Глава 14

Я жадно хлебал горячий кофе в маленькой комнатке в бараке, которую отгородили для меня, напрягал мозги, стараясь заранее просчитать все возможности, где выиграю, и успеть увидеть беды, которые на меня обрушатся с открытием этого Тоннеля.

Великие возможности приходят ко всем, но многие даже не знают, что встретились с ними. Я вроде бы наконец-то понял… Надо только воспользоваться тем, что могу, но опять же… как и всем, мне жаждется нравиться всем. Да, по возможности, всем. Даже недоброжелателям. И всем лордам Армландии. Тем более гордым и независимым.

Но сейчас я начал делать то, что должен, и от меня могут отвернуться как все мои друзья, так и те, кого хотел бы заполучить в друзья. Конечно, очень хочется остаться чистеньким, а грязное дело чтоб само собой как-то, но сделалось. Или кто-то сделал.

Увы, не сделают уже потому, что не знают, как. Я – знаю. Но от этого еще горше. Потому что знаю, каким дерьмом закидают. Я бы сам такого закидал, будь я… рыцарем. Или церковником. Даже просто хорошим нормальным человеком, который живет в своем времени и не знает, что будет завтра. Какое придет завтра. И через что нужно пройти, чтобы предотвратить такое завтра.

Потому у меня типографией заведуют церковники. Множество грамотных хочу получить тоже благодаря усилиям церкви, а когда через этот Тоннель начнется бойкое движение взад-вперед, то именно церковь должна поработать в качестве очистительной таможни.

По ту сторону барака простучали копыта. Уже несколько раз грамотный, я определил, что конь сухой и жилистый, неподкован, а таких используем только для гонцов в самых экстренных случаях.

Едва начал в тревоге подниматься, дверь распахнулась, влетел взволнованный молодой парень, тоже малорослый и легкий, с таким всадником любая лошадь мчится, как безседока вовсе.

– Ваша светлость! – выпалил он, задыхаясь. – Ваша светлость!..

– Что? – рыкнул я. – Что случилось?

– Несчастье!