Чтение 15–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Я обошел лабораторию магистра, пусть душа твоя, неистовый Жакериус Глассберг, упокоится там, где ей место, я не берусь судить, куда ты отправился, я просто мародерничаю по неписаному закону, но, в отличие от Крогана, меня мелочи не интересуют, такому орлу, как я, даже сундук с золотыми монетами — нестоящая ерунда, у меня запросы за последний год повыросли…

По большей части «волшебные» вещи — это просто непонятные, но мне сразу видно, что и не заработают: чутье подсказывает, что всего лишь разлетевшиеся обломки чего-то очень сложного. Но пока место в мешке есть, я складывал самые любопытные штуки, в том числе экспроприировал десяток невзрачных камешков, слишком уж бережно бывший владелец уложил их в драгоценный бархат, а половина вообще на золотых и серебряных цепочках, сделанных очень тщательно.

Наконец я завязал мешок и закинул за спину, больше ничего интересного, разве что вон еще один рубин в виде Драконьей головы, похож на Камень Рорнега, что фамильная ценность принцессы Элеоноры, только этот на золотой Цепочке…

Я сгреб его и сунул в карман, оглядывался, чего бы еще. Я бы вообще-то и поселился здесь, не будь уже майордомом и маркграфом… сердце стиснулось в страхе и предчувствии чего-то ужасного. Всеми фибрами ощутил приближение огромной мощи, перед которой я просто мелкая козявка…

Земля качнулась, донесся грохот. Багровые письмена со стены упорхнули, словно испуганные воробьи, а она затряслась, огромные гранитные глыбы мелко-мелко задрожали, даже застучали друг о друга, как зубы искупавшегося в проруби подростка.

Кроган выронил золотой кувшин и, пригнувшись, выставил обеими руками перед собой обнаженный меч.

Стена разом выгнулась в нашу сторону, словно парус под напором внезапного ветра. Кроган отскочил к дальней, позабыв про мешок с золотыми монетами. Глыбы рухнули с тяжелым грохотом, а на полу поспешно и с тихим нежным шорохом рассыпались в мелкие камешки и даже в серый песок.

В проход могли бы войти слоны, но там возникла одинокая фигура человека в цветном халате, лицо в тени, только голый череп разбрасывает яркие блики.

Кроган помахал в воздухе мечом, лицо злое и расстроенное.

— Еще один! — вскрикнул он горестно. — Какой-то лысый…

— Это друг, — сказал я успокаивающе, хотя сердце тревожно заныло, — мы все выполнили, магистр Сьюмас! Изгой наказан…

Сьюмас Макманус медленно вошел в зал, остановился, осматриваясь. Лицо оставалось неподвижным, глаза раздраженно поблескивают, ноздри несколько раз раздулись просто нечеловечески широко, мясистые крылья покраснели от прилива крови.

— Как вы здесь оказались? — спросил он с изумлением. — Я ощутил, что Жакериус почему-то покинул это убежище, и решил…

— Он покинул не только убежище, — сказал я торопливо, — спасибо за ценные указания, великий магистр Сьюмас!

Он повел в мою сторону глазом, явно сам не помнит никаких указаний, как, понятно, и я, но лесть есть лесть, слышать всегда приятно и смягчает обстановку.

— Где он? И где Гизелл?

— Его больше нет, — сказал я. — Вообще. Как и Гизел-ла. Можно сказать, он тоже даже убит.

Он спросил холодно:

— Как это «даже убит»?

— Практически убит.

— А это что за новое определение?

— Как маг, — объяснил я льстиво. — Я помог ему пройти процедуру омоложения, однако Гизелл не предусмотрел, что и мозги у него станут такими же молодыми, а это значит, что все знания после тридцати лет исчезнут. Испарятся!. Теперь он не маг, а рядовой десятник клана Черных-Беркутов, каких сотни и тысячи…

Он задумался, повел в воздухе ладонями. Перед ним появилось облачко, мы с Кроганом затаили дыхание, маг внимательно всмотрелся в проявляющееся медленно изображение.

— Вот этот здоровяк? — спросил он с недоверием. — Трудно вообразить в таком…

— Это уже не он, — сказал я быстро. — Как маг, он убит. А как воин он то, что надо. Сильный, свирепый, недоверчивый, выносливый. И нам ну совсем неинтересный!

— Молод и красив, — проговорил Сьюмас с непонятной ноткой зависти и сожаления. — Да, неожиданная развязка… Думаю, вы тоже не этого ждали?

— Не ждал, — признался я.

— Но рискнули?

— Иногда надо, — сказал я.

Он некоторое время прослеживал взглядом за уходящей в туман широкоплечей фигурой. Облачко медленно растаяло, Сьюмас повернулся к нам.

— У тебя, — сказал он сухо, — слово с делом не расходится, как у всех молодых да резвых?

— Стараюсь, — сказал я скромно. — Путь мужчин.

— Все-таки не ожидал такого, — сказал он и уточнил, - от воина. Неожиданное решение, признаюсь.

Последние слова он произнес с вопросительной интонацией. Я сделал вид, что не уловил, воины обязаны быть грубыми и нечувствительными, как кора старого дуба.

Он ждал ответа, я признался с виноватым видом:

— Я рискнул, потому что ставки были высоки…

— Но потом?

— Импровизировал, — ответил я.

Кроган тихохонько, не сводя с нас взгляда и не выпуская меча, подтащил к себе мешок с золотом. Сьюмас лишь покосился в его сторону, внимание не больше, чем пробежавшей вдоль стены чучундре, лицо все еще мрачное.

— Но, в целом, — произнес он недовольно и брюзгливо, — результат в какой-то мере меня устраивает. Думаю, и других магов устроит тоже. Хотя, конечно, ты поторопился… зато не прибегал к моей помощи. Это похвально, не люблю отвлекаться на житейские мелочи. Теперь ту башню можно вернуть законному владельцу…

Кроган быстро посмотрел на меня, я кашлянул и виновато опустил голову.

— Сам бы хотел… Сьюмас посмотрел остро.

— А что мешает?

Кроган затаил дыхание, а я с виноватым видом развел руками и опустил голову.

— Получилось, — сказал я с великим раскаянием в голосе, — весьма не так, как хотелось. По вашему повелению я ликвидировал Гизелла, но это настолько возмутило магистра Жакериуса, что он…

Сьюмас прервал:

— Возмутило? Разве он сам не хотел вернуть себе башню?

— Хотел, — сказал я, — но Гизелл очень уж задел его самолюбие, и магистр кипел жаждой расправиться с ним лично. Меня он рассматривал лишь как помощника, не больше. И когда выяснилось, что я по вашему милостивому повелению убил… в смысле, избавился и других избавил от Гизелла, он рассвирепел и хотел лишить меня жизни, словно я слопал его любимую канарейку.

Сьмас нахмурился.

— Так-так. И что дальше?

— Двое сильнее одного, — ответил я скромно. — Мы защищались и… как-то невзначай лишили жизни самого магистра. Ученые не должны так уж давать волю эмоциям, правда же?

Он кивнул, лицо оставалось хмурым. Кроган насторожился, оставил мешок и снова взял меч в обе руки.

— Вы его убили, — не столько спросил, сколько сказал Сьюмас утвердительно, в голосе звучало удивление, — а он, был очень сильным магом… Видимо, в самом деле потерял голову.

Кроган пробурчал вполголоса:

— Голова осталась при нем.

— Мы только защищались, — повторил я.

Сьюмас тяжело вздохнул.

— Да, этого я не ожидал. Даже не знаю, на чью сторону я встал бы… Скорее всего, помог бы Жакериусу. Из солидарности. Нельзя магов убивать так безнаказанно… С другой стороны, он не совсем прав. Нельзя позволять чувству мести овладевать собой настолько сильно, что уже и не маг, а совсем… Такое плохо для любого, а для мага — опасно. Словом…

Я чувствовал приближение недоброго, со Сьюмансом точно не справимся, я сказал поспешно:

— Теперь у вас два королевства для кормления! Ваше и… Тиборра. Оно ведь теперь свободно. Берите и владейте!

Он остро посмотрел на меня, по-прежнему игнорируя замершего с обнаженным мечом в руках Крогана.

— Гм… вы очень смышленый молодой человек. Я полагал, будете требовать по праву победителя в кормление себе.

— Нет-нет, — запротестовал я. — У меня ни знаний, ни умений, ни опыта! Для такого орла с мечом в руке и ветром в черепе — слишком сложно. Ко мне на днях в голову умная мысль пришла, так я убедил ее, что пришла не туда. Мне еще много лет скитаться простым воином, чтобы набраться уму-разуму. Потом приду к вам и попрошусь в ученики.

Губы Сьюманса слегка дрогнули, я с облегчением понял, что молол языком именно то, что нужно.

— Неплохо сказано, — проговорил он задумчиво. — Ладно, потом решу, что делать с освободившимся местом.

Может быть, этому королевству лучше вообще без мага. Но если кто-то из недостойных будет претендовать, возьму себе… А тебе, юный герой, я обещал помочь с ограми, так?

Кроган старался не шевелиться, меч сжимает снова обеими руками и зыркает то на меня, то на мага. Тот, не обращая на него внимания, продолжал рассматривать меня оченьвнимательно, словно все еще стараясь понять, что в таком обнаженном до пояса мускулистом здоровяке прячется еще кроме человека с мечом.

— Да, — сказал я и слегка поклонился со всей почтительностью. — Обещали от своих щедрот, несмотря на свою великую ученость и крайнюю занятость. Но я понимаю, что вы человек великой мудрости и всегда в делах…

Он кивнул.

— Правильная речь. Я занят всегда. Но раз обещал…

— Можете не выполнять, — сказал я быстро. — Подумаешь, пообещали какому-то дикарю! Великие люди вольны в прихотях.

Кроган хлопал глазами, такая игра для его простых мозгов слишком усложнена, зато Сьюмас на глазах подобрел и отмахнулся с самым благодушным видом.

— Ладно-ладно, ты хочешь просто поговорить с ограми, или же…

— Или же, — сказал я честно.

— Что-то подобное союзу с вождем кочевников, — уточнил он, — который повел десяток огров с собой в поход?

— Да, — ответил я честно.

Он кивнул, удовлетворенный.

— Я так и думал. Никак не угомонитесь со своими войнами, набегами… Хорошо, вот тебе раковина.

Кроган вытянул шею, наблюдая, как маг вытащил из складок роскошного халата морскую раковину размером с кулак, красиво заверченную спиралью, блестящую, словно только что из воды.

— Как работает? — спросил я.

— Как все раковины, — ответил Сьюмас.

— Дуть?

— И погромче, — подтвердил он. — К тому месту, где будешь стоять, начнет собираться рыба. И не только рыба…

К сожалению, так будет только до осени. Потом мощь раковины иссякнет, она превратится в простую, каких на берегу тысячи. Но, полагаю, такой предприимчивый орел сумеет из нее выжать все, что только возможно.

Я с почтительным поклоном принял раковину.

— Вы дали мне больше, — сказал я как можно искреннее, — чем я ожидал. Потому теперь я снова считаю себя вашим должником!

Он улыбнулся шире, все любят и лесть, и когда признают себя должниками. Кроган шумно перевел дыхание, уже поверив, что обойдемся без драки.

Маг покосился в его сторону с хмурой иронией.

— Это существо все жилы порвет, — сообщил он мне, — если попытается все это тащить на себе. Жадность человеческая пределов не имеет, увы…

— Будет выбрасывать по дороге, — предположил я.

Кроган сказал затравленно:

— Я лучше умру на золоте! Прекрасная смерть. Сьюмас сказал задумчиво:

— А ведь взял только золото… Так? Кроган вздрогнул.

— И десяток камней. Правда, все мелкие. Сьюманс отмахнулся.

— Ладно, сделаю вам обоим последний подарок… Приятно делать то, что самому нетрудно, а другим не по силам…

Готовы?

Я повернул голову к Крогану.

— Держи мешок покрепче. Он прижал его к груди.

— Что, отни…

Блеснул свет, в пятки ударило твердым, Кроган договорил:

— …мет?… Ого, куда это нас?

ГЛАВА 3

В глаза на фоне ночного неба с множеством звезд ударил яркий свет фонаря под вывеской с изображением большого окорока. Под нами утоптанная дорога, справа и слева городские дома, а в двух десятках шагов на перекрестке улиц высится постоялый двор.

— Я это место знаю, — сказал Кроган потрясенно, он судорожно прижимал к груди кожаный мешок с золотыми монетами, и было видно, что оторвать его можно только с его руками и кожей. — Я здесь бывал. Мы в Тиборе!..

— Вовремя, — сказал я. — А то уже светает.

Луна все еще светит ярко, но звезды тускнеют, на востоке треть неба посветлела. Хотя мир еще серый и угрюмый, облака уже готовы первыми принять солнечные лучи и вспыхнуть в сером небе ярко и празднично.

Кроган сказал торопливо:

— В гостиницу?

— Ты иди, — велел я. — Я появлюсь позже.

— Как скажете, господин, — сказал он с превеликой готовностью. — Все будет, как вы прикажете!

— Жди меня там, — сказал я.

— Долго?

— Можешь отлучаться, — разрешил я. — Но хозяину намекни, где тебя можно отыскать, если понадобишься.

Он сказал с готовностью:

— Все сделаю!

— Иди, — разрешил я. — Все не пропей… за один день.

Брусчатка улиц блестит от влаги, из домов иногда выходят хозяева с ведрами, полными холодной воды, и с размаха выплескивают на камни. Воздух свежий и чистый, несмотря на зной, горожане беззаботно и безалаберно праздничны, собираются кучками, оттуда доносится смех и шуточки, а по середине улицы идут трое кочевников: налитые звериной мощью, прокаленные солнцем, без капли жира, на их широких и блестящих, как отполированный металл, плечах отражается закатное небо.

Длинные улицы с обеих сторон уставлены столиками, где можно посидеть и пообщаться за чашкой молодого вина, из распахнутых окон доносятся громкие голоса, где веселые, где крикливые. Я шел неспешно и тоже улыбался, так мы все выглядим, завернул на базар, не выбирая особо, купил коня взамен оставленного около урочища Серого Вепря и, ведя его в поводу, неспешно вышел на площадь, на той стороне красиво смотрится металлическая ограда королевского сада, где далеко за зелеными вершинками блестит золотом крыша дворца.

У парадного входа в королевский сад остановились двое обнаженных до пояса кочевников на резвых конях. Стражи с ними о чем-то спорили, голоса становились все злее, но степняки настаивали, горячились, наконец перед ними ворота распахнули, сыны степей с ходу пустили коней в галоп, промчались, вскидывая копытами комья земли, и пропали за цветущими декоративными деревьями.

Я подошел усталой походкой набегавшегося, но довольного жизнью человека. Стражи на меня уставились хмуро, все еще раздражены и взвинчены, я спросил с сочувствием:

— На конях вроде бы в сад нельзя? Один прорычал:

— Нельзя! Но с мегрелями спорить — себе дороже.

— Могут цветочки попортить, — согласился я.

— Сегодня же пожалуемся конунгу, — поддержал соратника второй страж. — Пусть сам утихомиривает своих людей.

— Если сумеет, — сказал я кротко и вошел в сад.

Вокруг дворца на немалом пространстве сада и вымощенных цветными плитами площадках для прогулок, как мне почудилось, этих полуголых богатырей стало еще больше. Хотя вряд ли за сутки что-то могло измениться, просто слишком уж сыны степей бросаются в глаза среди сынов города: ходят, угрожающе растопырив руки, будто горы мускулов не дают прилегать к бокам. Правда, часто так и есть, кочевники — ребята крепкие, к тому же конунг отобрал в свои телохранители самых сильных и умелых.

Может быть, мелькнула мысль, в бою не самые умелые, но в мирное время больше ценится внешний вид. Так вот конунг отобрал самых высоких, крепких и свирепых с виду, что бесцельно слоняются всюду, так это выглядит, но на самом деле, как я наконец заподозрил, никогда не оставляют ключевые места обороны. То ли готовы захватить в любой момент, то ли приучают всех к своему виду, чтобы в назначенный час никто не спохватился.

По параллельной дороге двигалась веселая группа богато одетых придворных, шуточки и смех, задорные возгласы, одна женщина завидела меня, помахала рукой.

— Рич, погодите!

— Жду, — ответил я покорно.

Она быстро пробежала между деревьями на мою дорожку. Молодая и задорная, с весело блещущими глазами, все еще во власти флирта, оглядела меня оценивающим взглядом, заулыбалась еще шире зовущим ртом.

— А ты хорош, десятник Рич…

Я слегка поклонился с широчайшей улыбкой на довольнейшей морде мужественного героя.

— Ага, это я!.. Хорош и вообще… Если получше меня узнаете, я не только хорош, но даже весьма и даже зело во всех отношениях прехорош…

Она довольно заулыбалась.

— Я именно так и думаю! Во всех отношениях, ха-ха!..

Но это я, леди Юдженильда, так думаю.

Я снова поклонился.

— Счастлив стать знакомцем, леди Юдженильда.

Она сказала весело и задорно:

— А вот принцесса полагает, что ты грубый и неотесанный.

— И вы ее не разубедили? — сказал я, стараясь выглядеть смертельно огорченным.

Она сказала томно:

— Я думаю, пообщавшись с тобой еще… я смогу, да, смогу… А сейчас она очень настойчиво потребовала, чтобы я, как только увижу тебя, немедленно послала тебя к ней.

Я поморщился.

— Вообще-то я не у нее на службе…

Юдженильда сказала довольно:

— Вот именно! Потому вы, кочевники, мне и нравитесь.

Никому не кланяетесь. Но все-таки сходи к ней. Считай, что подчиняешься не чужой принцессе, а просто женщине.

Я сделал еще более кислую физиономию.