Чтение 20–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

У главного шатра нас окружили кентавры, лица злые и грубые. Посыпались шуточки и предложения, как меня использовать, но Игогондр распахнул полог и, придерживая с удивительным миролюбием, кивком пригласил меня вовнутрь и даже не пнул копытом в зад.

В шатре запах конского пота еще сильнее и мужественнее. Два кентавра по обе стороны низкого стола возлежат на шкурах, оба седые и с морщинистыми лицами. Я прикинул, что если грубая и толстая кожа в складки собирается оченьнеохотно, то обоим лет очень даже немало.

Я с порога отвесил учтивый поклон и сказал ликующим голосом:

— Наконец-то я добрался до сказочной страны великих и благородных кентавров!.. Как я счастлив! Как мне повезло!.. Как здорово!

Один из кентавров покосился в мою сторону с непонятным выражением, повернул голову к Игогондру.

— Это что еще за существо? Кентавр сказал угрюмо:

— Отец, я не знаю, кто этот человек!

— Что случилось?

— Я хотел на скаку разбить ему голову и мчаться дальше… Старый кентавр поморщился.

— Это ты умеешь!

— Дело не в этом, — возразил Игогондр почтительно. Я нанес ему такой удар, что должен был вогнать его в землю, а он и глазом не моргнул!

Я возразил:

— Это неправда!

Оба старика повернули головы в мою сторону. Я пояснил:

— Я моргнул.

Оба обалдело молчали, отец Игогондра нашелся первым, оскалил лошадиные зубы в свирепой ухмылке.

— Вот видишь, сынок, — сказал он почти доброжелательно, — не так уж ты и слаб, как тебе показалось. А ты, гость, кем будешь? И с какой целью забрел так далеко?

Кстати, я племенной вождь Каменное Копыто. Рядом со мной старший сын Чуткие Уши, а этот, который тебя привел, один из средних… у меня их больше семи сотен.

Я поинтересовался:

— Зовут меня Рич. Но разве я забрался далеко?

Он качнул головой.

— За нами Великий Хребет, видишь? Считай, мы на краю света.

— Подумаешь, — ответил я. — Если это край, то я бывал и за краем. Ничего особенного за этим хребтишком, хотя в Армландии есть пара интересных мест, да, есть… Но в Фос-сано их побольше, однако если заглянуть в Гисленд или в Зорр…

Все трое слушали меня, вытаращив глаза и приоткрыв рты. Игогондр первым опомнился, спросил жадно:

— А что, на ту сторону можно пройти?

— Конечно. — Как?

— Есть дорога, — ответил я. — Даже целых три. Но все через Перевал, а к ним почти невозможно добраться даже летом. Конечно, я ходил… Однако на днях открыли под Хребтом тоннель. Там, вблизи Брабанта, если знаете, что это такое. Так что народ уже шастает туды-сюды, туды-сюды… Кто по делу, а кто вроде бы по делу. К счастью, этих враждебных пока мало. Это потом перестанут врать и скажут честно, что ездят только по собственной дури… Даже начнут, вы не поверите, этим бахвалиться!

Каменное Копыто наблюдал за мной, хитро прищурившись.

— А ты из каких?

— Хороший вопрос, — признался я. — Если честно, я почти тоже из таких, но все-таки ухитряюсь найти дело прямо по дороге. И получается, что нечто выполняю, добываю, нахожу, а то и вовсе ищу!

Каменное Копыто кивнул.

— Я так и думал. Теперь говори, какое дело подобрал по дороге. Говори правду! Может быть, тебе удастся уйти живым.

Чуткие Уши добавил с ухмылкой:

— Да-да, бывали случаи, когда мы отпускали чужаков.

— Хотя они все равно далеко не уходили, — уточнил Каменное Копыто мирным и добродушным тоном.

— Почему?

— Здесь очень опасные места, — сказал вождь.

Все трое смотрели на меня в ожидании, я сказал с предельной искренностью:

— Будучи до мозга костей миротворцем, я везде лезу впереди наступающих войск, чтобы постараться помирить сражунов. Если кровавого пира можно избежать, то избегать нужно! Я вижу, великий вождь, на вашем мудром челе знаки великой мудрости, что ко всем приходит с возрастом, а у некоторых даже остается. Вы, наверное, уже знаете, через тоннель под Великим Хребтом с северной стороны прошла ужасающая армия страшных людей веры в Христа. Они все колдуны и пожиратели младенцев! Армию кочевников, чтопочти захватила Сен-Мари, уничтожили, как стая голодных волков рвет овец. После чего с легкостью поглотили королевство Сен-Мари и установили там свою власть. Все быничего, но, увы, сейчас сосредоточиваются на границах с Гайдерсгеймом, чтобы вторгнуться в эти земли…

Чуткие Уши вскрикнул:

— Это ложь!

— Такого не может быть, — сказал и Каменное Копыто с достойной вождя твердостью. — Игогондр, выведи чужака из нашего шатра и убей. Я не потерплю таких оскорблений!

Кипящий от ярости Игогондр грубо ухватил меня за плечо и потащил к выходу. Я слабо противился, на ходу лихорадочно соображал, что же такое придумать, но ничего в голову не лезет, могучий кентавр распахнул порог и вытаскивал меня, держа за шиворот, как вдруг за нашими спинами Каменное Копыто громко вскрикнул:

— Сынок, погоди!.. Аты, чужак из дальних стран, ответствуй, откуда у тебя этот амулет?

— Какой? — спросил я, но перехватил его взгляд на мою обнажившуюся грудь, рубашка под грубыми пальцами Игогондра сдвинулась, и камешек на груди теперь качается нацепочке. — А, этот?

Игогондр замер на пороге, одной рукой держа меня, другой полог над головой. Каменное Копыто повторил с напряжением в голосе:

— Откуда он у тебя?

— Это не амулет, — ответил я. — Это подарок.

— От кого? — потребовал он. — Что-то слишком знакомое…

— Мне повесил его на шею Гегоо, — сказал я, — великий вождь аянбек. Мы здорово выпили в тот день и вообще подружились. Огры — замечательные парни! И никто не тащил меня за шиворот… Разве что потом, когда огрихи гостеприимно приглашали меня разделить с ними постель…

Пальцы Игогондра ослабели, яростное дыхание над головой стало тише. Я оглянулся, Каменное Копыто медленно качает седой головой, глаза все еще преисполнены подозрения.

— Это не просто подарок, — проговорил он. — Я как-то в молодости бывал у огров… Это знак принадлежности к вождям. Все огры, что встретятся тебе, должны относиться к тебе с почтением и помогать, если потребуешь помощи.

— Правда? — приятно удивился я. — Спасибо, что растолковали. А то я уже собирался сунуть его в мешок поглубже. Ну, как всегда с подарками, которые ни к чему.

Каменное Копыто повторил:

— Так почему он тебе его дал?

Я подумал, предположил, морща лоб:

— Скорее всего за то, что я такой умный, красивый, мудрый и удивительно скромный. Нет?… Тогда… за мое поразительное чувство юмора? Ах да, вы не знаете, что это такое… правда, вы не одни такие мудрые, и среди людей иногда встречаются на каждом шагу, плюнуть некуда… гм, может быть, за такой пустяк, как Рыбный Рог? Каменное Копыто спросил угрюмо:

— Что это?

Я объяснил охотно:

— В него как дуданешь, так в небе птица падает замертво, а обалделая рыба косяками прет к берегу! Ограм так понравилось, так понравилось… почему-то. Представляете, обрадовались подарку, как дети. А всего-то рыба, подумаешь! Правда, там приплывали и кальмары, и всякие прочие тунцы.

Каменное Копыто сделал Игогондру знак, тот немедленно выпустил меня и даже поправил воротник на моей рубашке.

— Сядь с нами, — пригласил Каменное Копыто.

— Окажи нам честь, — добавил Чуткие Уши.

Игогондр остался у входа, но теперь смотрел на меня с великим почтением. Каменное Копыто и Чуткие Уши переглянулись, Каменное Копыто скривился, но заговорил так, словно мы продолжали кем-то неуклюжим и бестактным прерванный разговор:

— Да, мы слышали, армия кочевников то ли разгромлена, то ли почему-то отказалась идти в глубь Сен-Мари. Словом, вернулись в Гандерсгейм. Но из наших кентавров, что соблазнились богатой добычей и ушли с ними, никто не вернулся.

— Вечная память героям, — сказал я. — Они пошли в чужие земли отстаивать свои национальные интересы, честь им и хвала!

Кентавры скорбно помолчали, отдавая мысленно должное павшим, Каменное Копыто тяжело вздохнул и сделал знак почтительно слушающему Игогондру.

— Вели подать еды и вина.

Я осторожно напомнил:

— Я вообще-то сена не жру. И даже не ем. Пусть там и цветочки.

Каменное Копыто отмахнулся.

— Да сена и мы не едим. Хотя ячмень иногда потребляем… Как ты насчет жареных куропаток?

— Прекрасно, — воскликнул я с энтузиазмом. — Жареные куропатки — что может быть куропатнее? Вы живете, как короли!

Чуткое Ухо сказал с лошадиной гордостью:

— Да, мы хорошо живем. Если бы не проклятые тролли…

Я сказал с горячим сочувствием:

— Всем что-то да мешает! Нам, к примеру, комары. Вам — тролли. Полного счастья не бывает просто.

В шатер двое молодых кентавров внесли на подносах вино в медных кувшинах. Я думал, что эти лошади что-то перепутали, но следом явились еще моложе, эти уже с куропатками и прочей жареной дичью, пахнуло свежеприготовленным птичьим мясом.

Мы с Чутким Ухом выждали, пока Каменное Копыто возьмет первым, а он нарочито подзадержался, проверяя нас на социальность, а когда взял куропатку и разорвал ее пополам, тяжело вздохнул.

— Позже дошла весть, — сказал он мрачно, — погибли все до единого, хотя в такое никто так и не поверил.

Я взял было тоже куропатку, но так печет пальцы, что положил на стол, чтобы развести руками и скорбно вздохнуть, потом выждал чуть, осторожно взял и впился в нее зубами.

— Понимаю вас, — сказал я с набитым ртом. — Горько верить, что гибнут даже за правое дело! Но такое почему-то случается. Бьем не только мы, что вообще-то правильно изаконно, но бьют и нас, что ни в одни ворота не лезет!

— Мы в их гибель не верим, — сказал Чуткие Уши. Он ел медленно, аккуратно, словно уже на похоронах. — Просто не верим.

— А зря, — сказал я. — Кентавры сражались доблестно, потому и погибли. Если бы сдались, победители бы их отпустили. Еще и дали бы по прянику. Людям с красными крестами на белых плащах нравятся гордые и красивые кентавры.

— Они не могли сдаться, — сказал Чуткие Уши горестно. — Лучше благородная смерть, чем бесчестье!

— Красивая смерть, — поддакнул я.

— Героическая, — робко добавил от двери Игогондр.

Он посматривал на стол, глотал слюни, но сойти с места не решался.

— Кто теряет честь, — продолжал Каменное Копыто сурово, — сверх того уже ничего потерять не может.

— Истинно, — поддакнул я снова и вздернул подбородок, не забыв выпятить нижнюю челюсть. — Зело!

Чуткие Уши проговорил скорбно:

— Вот только с ними погиб цвет нашего племени, от чего мне до сих пор горько и больно…

Я на минутку опустил почти обглоданную птичку на стол. Кентавры смотрели серьезно, я сказал терпеливо:

— Крестоносцы — это не кочевники. Если приходят, то остаются. Строят крепости из камня, откуда их уже не выбить. И те земли становятся отныне крестоносьими… Но этогрустная тема, хотя на самом деле не грустная, но мы любой прогресс воспринимаем настороженно и перемен не любим… даже если потом и довольны. Я по дороге увидел поле битвы! Ваших доблестных воинов полегло немало, хотя, конечно, гнусных троллей вы побили, побили… Но ведь главное — победа! Одна на всех, а за ценой не постоим, верно?

Все трое угрюмо проревели в один голос:

— Верно! Никакие жертвы не велики, если за нашу кентаврью честь и наше кентаврье достоинство. Мы лучше погибнем все до последнего жеребенка, но храм не отдадим.

— Последняя победа, — сказал я с сочувствием, — будет самая великая! Вас меньше, чем троллей, но вы не отступите и будете сражаться красиво и доблестно, пока не поляжете все до единого. И останетесь жить в легендах и песнях, как благородный народ, образец для подражания. Вам даже припишут что-нибудь еще высокое, как облагораживаем инков и ацтеков, хотя еще те кровожадные твари были, но у вас и так все достоинства на месте… А что за храм такой?

Старики слушали и мрачнели, только у молодого и отважного Игогондра лицо озарилось свирепой гордостью, а плечи сами раздвинулись, выпячивая мускулистые пластины грудных мышц.

Каменное Копыто сказал с тяжелым вздохом:

— Древний и красивый храм. Хотя ничего красивого, мелкий и невзрачный, но… за мелкий и невзрачный сражаться как бы недостойно, потому считается храмом древним, прекрасным и вообще священным. Атакой отдать ни как нельзя, ибо честь дороже.

Чуткие Уши сказал угрюмо:

— Вытерплю несправедливость, только не бесчестье.

— Разве подобает вождю, — произнес Каменное Копыто, — если его бьют по щеке, подставлять другую? Как же вождь сможет управлять племенем, если допустит над собой бесчестье?… Этот храм выстроили, как теперь говорят, в те времена, когда солнце было моложе, а горы ниже. Потом в этих краях настала великая засуха, и наши народы откочевали намного севернее. Там хорошие пастбища, а в Хребте нашлись пещеры, чтобы укрывать молодняк от непогоды…

Я сказал горячо:

— Вы делаете все верно и правильно! Лучше погибнуть, да. Хотя не погибнуть вообще-то лучше.

Каменное Копыто покосился на меня в великом сомнении, а Чуткие Уши что-то проворчал себе под нос.

— А как оказались здесь? — спросил я. — Ностальгия?

Он помотал головой, я почему-то попытался себе представить, как смотрелась бы уздечка на его звериной морде, но торопливо отогнал глупую мысль, пока ее не увидели на моем честном, как говорят, и вообще бесхитростном лице абсолютно правдивого человека.

— Там десятки лет не было засухи, — объяснил он. — . И когда наконец настала, многие не хотели уходить. Ждали, что вот-вот закончится. Но пришлось… Перекочевали сюда, а за это время здесь, оказывается, обосновались эти омерзительные двуногие жабы. Раньше обитали в лесу за озером, а теперь вот…

— Захватили ваши земли?

— Захватили! — сказал Чуткие Уши горячо. Каменное Копыто поморщился.

— Не совсем так…

— Захватили! — сказал Чуткие Уши упрямо, глаза его загорелись боевым огнем. — Захватить храм — это захватить самое святое, что есть у народа!

— Вижу, — обратился я к Каменному Копыту с сочувствием, — вы уже пообщались с людьми.

Он вздохнул.

— Да, набрались идей, что сведут наш великий и самый древний народ в могилу. Храм расположен на бесплодной горе. Ну, не совсем горе, там, скорее, высокий каменистый холм. Бывшая гора. Храм уже был, когда мы пришли в эти края, и наши жрецы приспособили его под свои ритуалы. Так и жили до засухи… А когда вернулись после такой же засухи на новом месте, то не сразу даже заметили, что храм захватили эти зеленые с перепонками вместо благородных копыт! Мы поселились внизу в долине, там сочная трава, родники, даже река, но когда однажды пришли к храму, нас встретила охрана из отвратительных зеленых жаб! Наши рассерчали, был бой, троллей перебили, храм снова стал нашим.

— И на этом кончилось? — спросил я с сомнением.

— Если бы эти тупые тролли отступились, — сказал Каменное Копыто с горечью. — Они даже не поняли!

— Пришли снова, — добавил Чуткие Уши. — Перебили наших…

— А потом бои шли с переменным успехом, — сказал я знающе. — Так?

— Увы, так, — согласился Каменное Копыто. — Наши воины доблестнее, но троллей больше, а размножаются они, как говорят, все еще икрой, жабы поганые…

Игогондр, поглядывая робко на вождя и старшего брата, рискнул вставить и свою лепту:

— Вчера проклятые жабы наш великий и древний храм отбили снова! Они привели такое стадо квакалыциков, вся гора стала зеленой! Мы пробились к нему и снова захватили, но много наших героев осталось на поле великой битвы…

Я поинтересовался:

— Борьба велась только за храм? Игогондр спросил удивленно:

— А из-за чего еще? Я пояснил:

— Конфликт имеет обыкновение разрастаться в войну. Игогондр запнулся, беспомощно посмотрел на вождя.

Каменное Копыто печально вздохнул.

— Сперва борьба шла за храм, все верно. Теперь бьемся племя на племя и вдали от храма. Где ни встретим, там и бьемся. Тролли против кентавров! Мы сильнее и благороднее, но этих низких и подлых тварей больше…

— Да-да, — согласился я, — это всегда так. Мы благороднее, но враг многочисленнее. И коварнее. И без всяких достоинств. Потому воевать с ним надо уже потому, что этомы, а там они. Вы абсолютно правы, и я вас поддерживаю руками и ногами, а также всеми фибрами.

Игогондр спросил озадаченно:

— А что это?

— Не знаю, — ответил я гордо, — но все равно поддерживаю даже фибрами. Война — дело чести, дело славы, дело доблести и геройства. Жаль только, что в ней гибнут молодые и красивые герои… потому я лично посоветовал бы напрячь все силы и резко ожесточить сражения, бесчеловечно и безкентаврье переведя их в наиболее жестокую фазу войны дипломатическими средствами.

Каменное Копыто и Чуткие Уши смотрели озадаченно, я чувствовал, какая колоссальная работа идет в их литых черепах, а простодушный Игогондр спросил туповато:

— Это как?

— Всякая дипломатия, — объяснил я, — есть продолжение войны другими средствами. Только более жестокими, бесчеловечными и не приносящими славы, так как в ней нельзя погибнуть красиво и величественно.

Он в отвращении отшатнулся, зато Каменное Копыто заинтересовался, даже привстал и вперил в меня подозрительный взгляд.

— Как вести такую войну?

— Сперва сузить ее до конфликта, — пояснил я. — Как я понял, храм не очень-то и важен вам, однако престиж…

— Храм важен не столько нам, — сказал Каменное Копыто рассудительно, — как нашему шаману. Он умел отгонять любые болезни, а волки и другие звери страшились подходить к нашим жеребятам… Он и на новом месте сделал так, что прямо из-под земли ударили родники! И ни один табун не страдал от жажды.

Чуткие Уши вздохнул.

— Только с засухой ничего не мог сделать.

— С засухой никто не может, — заверил я.

— Точно? — переспросил Чуткие Уши с радостным недоверием. — А то его уже собирались побить.

— Не надо, — твердо сказал я. — Нет на свете таких колдунов, чтобы могли менять климат. Погоду — да, это каждый дурак может, но не климат. Да, если ваш колдун не хочет отдавать храм троллям… наверное, там в стенах нехилый запас магии. Мне нужно поговорить с шаманом.

Я задумался, они смотрели на меня с ожиданием, словно я вот прямо щас решу все их проблемы, все-таки царь природы и венец творения — это я, наконец Каменное Копыто проговорил с сомнением:

— И как ты думаешь решить так, чтобы храм остался за нами? Тролли ни за что не отдадут!

— Надеюсь, — сказал я, — у земноводных гордости меньше, чем у живородящих.

Крепкое Копыто повернул голову в сторону Игогондра. Тот моментально подтянулся и перестал чесаться.

— Отведи его к шаману.