Чтение 15–й страницы книги ~Ожог от зеркала~

– Тарас... – Никита едва не поперхнулся. – Да за всю историю княжества ни разу весталок не похищали. Ты представляешь, как именно нас будут искать? Даже если авантюра состоится?

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз.

– Это будет не в первый. Это будет в последний. Если у нас получится, нам вместе с твоей Ольгой на всю жизнь придется уходить в бега. И абсолютно правильно, по всем понятиям.

– Её силой увели, она в весталки не собиралась.

– Никто не собирается! А те дуры, что собираются, не годятся. Ты же знаешь, какой у жертвы должен быть психотип. И потом, в Колледж тебя тоже силой заставляли идти? Эту часть закона ты принял. Ну, семья твоя приняла. И Ольгу там поили-кормили, готовили по полной программе десять лет. Или сколько там её уже готовят?

– Уже больше. – Тарас перелил в себя ещё бокал пива. – Только это ничего не меняет. Её сначала силой уводили, а всё остальное было потом. От безысходности.

Никита задумался.

– Пусть так. Есть какая-то логика... М-да. Но это преступление и против ордена, и против княжества, и против магистрата. Это всё, это каюк полнейший. И тебе, и мне, и даже Ольге. И не факт, что ей это нужно. А нам-то оно зачем?

– Ты мне цвет?

– Конечно, цвет. Потому и говорю сейчас с тобой, с придурком. Какие шансы? Шансов – ноль. Башня весталок охраняется лучше княжеских палат. То есть вязы себе свернуть – это на раз, а даже если повезёт, так и опять повсюду клинья. И знаешь, мне кажется, всё это только потому, что ты пацаненком не полез её защищать. Вот тебя теперь и выворачивает.

– А ты бы полез? В девять лет, на рыцарей?

– Не знаю. Наверное, нет. Но не полез ты.

– Я же не знал тогда про правило крови.

– И не должен был знать. Иначе оно бы не работало. Ты бы и сейчас его не знал, если б мы на третьем курсе весталок как отдельную тему не проходили. Кстати, закрытую, с маркером.

Тарас закрыл ладонями глаза. Интонации его изменились, он цитировал текст: «Если при отборе в весталки проливается хоть капля невинной детской крови, кандидатку требуется заменить. Без исключений». – Он налил себе ещё и снова выпил.

– Ты прав, Никита. Ты во всем прав. Мне достаточно было порезать палец о любой меч.

Какое-то время сидели молча. Никита налил пива себе и предложил Тарасу. Тот помотал головой, вцепившись в лохмы всеми пальцами. На волосах повисли хлебные крошки.

– Кончай себя накручивать. Ты не сможешь ей помочь. И не должен, нет таких законов. Ни княжеских, ни человеческих.

– Как это нет, цветный. Ну что ты мелешь. Она ж мне сестра родная. Я её кровью здесь учусь, жизнь устраиваю, а её скоро под нож. Как эту девочку сегодня.

Никита пригубил свой бокал.

– Даже если каким-то чудом ты сможешь проникнуть в башню весталок, она с тобой просто не пойдет. Не захочет.

– Захочет. Ей осталось совсем немного.

– Это ты так думаешь. Я так думаю. Любой нормальный человек так думает, жить хочет. А весталки иначе думают, и тебе это известно.

– Может, нам только так говорят. Может, на самом деле всё иначе. А не пойдёт, так я хоть знать буду, что она не хочет.

– Спаси Создатель, Тарик, но ты меня достал.

– Я не понял, ты мне вообще цвет?

– Цвет, цвет. Трижды соцветие. И ещё я тебя уважаю. А ты вот меня не слышишь. Это мне всю жизнь надо поломать. У меня-то все в порядке, Тарас. И потом вообще это ж абсолютно невыполнимый план. Вернее, здесь и плана никакого нет, просто мечтания. А ты ещё обижаешься. Вот представь, я к тебе приду и скажу: «Тарас, давай завтра в колодец прыгнем. Не хочешь? Ой, слизняк... Ой, да ты не мужчина... Да какой ты мне цвет после этого, если не хочешь со мной в колодец прыгнуть...»

Тарас залпом выпил вино и снова вцепился в лохмы.

– Ты прав, конечно. Я все прекрасно понимаю. Да, у меня детские комплексы. Да, нас выпрут из Колледжа, и придется бежать. Но это мои комплексы и моя сестра. А бакалавров примут везде, можно, в конце концов, уехать.

– Куда, милый? Куда ты от ордена уедешь? Да тебя на Северном полюсе найдут. И с чего это ты возомнил себя бакалавром? Прикинуться хочешь, одежду со значком купить? Гнилая дорога, Тарик. Мальчик в доспехах не становится воином.

– После пары боёв становится.

– После первого же боя он становится покойником.

– Если она действительно весталка, то сможет нас защитить. У них сила, как у Великого Магистра.

– У всех вместе – да. Но она только одна из двенадцати. Или ты хочешь массовый побег устроить? И потом, сила с ней будет, только пока она весталка. Ты же предлагаешь ей в беглянки уйти, фактически в ведьмы. От её силы гулькин нос останется. Да и вообще это чушь собачья помогать человеку бежать и надеяться на его защиту. – Никита отставил пиво и налил себе остывшего чаю. – Если она сильна и хочет уйти, сама бы ушла, без твоей помощи. Так что ты придумай что-нибудь пореальнее. И чтобы потом за нами не гонялся весь орден.

– Это настоящее дело, настоящая беда.

– Тарас, ты мой цветный, ты мне ближе, чем брат. Я за тебя росомахе глотку перегрызу. Я понимаю, оно тебя гложет, потому и слушаю эту ахинею. Я не хочу, чтобы Ольга ушла под нож, а ты потом всю жизнь себя проклинал. Это, в конце концов, и мне не на пользу. Но ты ведь, по сути, ничего не предлагаешь. Давай попробуем. Ну, давай. Мне легче всего согласиться. И что? Что дальше-то? Сами будем башню штурмовать или отряд наймем?

– Навести справки в Колледже. Как там, что? Хотя бы это.

– Ага. А насчет Великого Магистра ты не хочешь навести справки? Это знание шестого курса, там все под двойным маркером.

– Скоро клятва верности, и назад уже не повернешь. А она идти не хотела.

– Она тогда девочкой была.

– Следи за текстом.

– В смысле, маленькой совсем. Не цепляйся к словам, кто такие весталки, я знаю. И как они живут, знаю. Да за месяц такой жизни многие годы готовы отдать. А она так живет двенадцать... или сколько там лет. Тут всё, можно сказать, оплачено. Да, в итоге жертва. Но... – Никита допил чай, зевнул и сонно уже пробормотал: – И не буди меня больше. Ты не сердись, если я тебя задел чем, но идея эта... Ты после каждой жертвы с ней... Как с писаной торбой... – Вскоре он уже спал.

Тарас ещё долго глядел за окно, чувствуя, как внутри перекатывается тошнота. Всё было правильно, всё логично. Очень убедительно. Как и тогда.

Глупо ведь мальчику кидаться на воинов.

Глава 26

На практических занятиях отрабатывали скатывание пространства. Конечно, существовало официальное название упражнения и идущих следом тестов, но на сленге школяры именовали это не иначе, как «печь бублики». Действовали в основном руки, заклинание практиковалось только на начальной стадии «подготовки блина». Технически навык был не сложнее, чем курильщику пускать дымные колечки, – получше, похуже, но получалось почти у каждого.

Сначала «лепился» и фиксировался «шарик», пространство плюс биополе, в ладошках, нечто невесомое и ощутимое скорее через тепло, нежели прочими чувствами. Затем шарик теми же ладошками раскатывался в «блин», а потом уже «сворачивался бублик», продавливаясь либо большим, либо средним пальцем.

Бакалавр сноровисто мастерил «блины». Они получались сиреневыми, по цвету бакалавра. Вероятно, он специально их подкрашивал. Более всего это напоминало песочные «куличики», что с таким удовольствием лепят дети. Пока руки школяров механически «месили поле», кто-то задал бакалавру вопрос о событиях в столице.

– Возможно ли, чтобы к этим перевёртышам имела отношение наука?

Маг дернул рукой, и сиреневый «блин» с легким пшиком всосался в мизинец. Бакалавр чертыхнулся, как второкурсник, и совершенно по-детски затряс кистью – внутренний ожог бывал весьма болезненным. Он даже лизнул обожженный палец.

Школяры заулыбались. В такие минуты понимаешь, что преподаватель всё-таки свой.

– Кто ж под руку говорит, ёлы-палы. – Бакалавр покачал головой. – Отметьте там где-нибудь мол, так вот не надо делать. Будет больно.

Тарас хотел попросить показать ещё раз, как именно не надо делать, но вовремя остановился. Шутку могли и не принять.

– Заканчиваем. И потом расскажу. – Бакалавр сложил свои «бублики» друг в друга и убрал в специальный держатель.

Школяры тоже заторопились, убирая поделки. Ничего не вышло только у одного – этот пижон пытался работать с длинными ногтями. Отливающие металлом, лакированные когти на пальцах не предназначались к сдаче на монетный двор, а подчёркивали принадлежность к боярскому роду. Помогали они разве что царапаться. Скидок на маникюр никто не делал, и сегодня коготки принесли своему обладателю штрафную дробь.

Начали рассаживаться за столы.

– Прикинь, – зашептал Никита, – Фимку наконец на знакомство развели.

– Не понял, – сказал Тарас.

– Ему сказали, что наша отличница с первой парты по нему сохнет. А той девчонки нашептали, что Ефим третью ночь не спит, портрет её рисует. Сегодня точно в кафе пойдут.

– Да ладно. Старая же хохма.

– Я тебе говорю, сработало. Ты погляди.

Тарас поглядел. Ефим и отличница то и дело друг на друга поглядывали, но, встретившись глазами, безразлично отворачивались.

– Я ещё самописцы обоим приворотом намазал. Оба перья грызут, когда волнуются.

– Сводник, – усмехнулся Тарас.

Никита улыбнулся.

– А пусть, им полезно.

Сиреневый бакалавр привалился к кафедре и клацнул огненным амулетом. Ожидая, пока школяры закончат с практикой, он подкурил сигару, свернутую из табачных листьев. Магии в этом не было, бакалавр вдыхал едкий дым для удовольствия. Затянувшись, маг внимательно посмотрел на пострадавший мизинец. Что-то там его беспокоило. Затем вдруг сказал:

– А знаете, господа, я сейчас нарисую. Сразу поймёте, чем наука хуже.

Он уложил сигару на блюдечко и повернул рычаг, переворачивая демонстрационную доску. Рабочий чертёж «бублика» ушёл к стене, открылась чистая половина. Девушка впереди закашлялась – на неё пахнуло дымом. Ефим сидел, подпирая рукой щёку, и грыз самописец, поглядывая в сторону отличницы. Та вдруг залилась краской и набросилась на бакалавра.

– А вот сейчас вы использовали механическое приспособление.

– Мы не отрицаем науку как таковую. Глупо не брать очевидные зерна. – Бакалавр снова с видимым удовольствием затянулся. – Итак, представим себе область уже известной практики. – На доске появился простенький чертеж, в котором угадывался двухэтажный дом. – Я выбрал архитектурную аллюзию, образ здания.

– Архитектор хренов, – очень тихо сказал Никита. – У меня сестрёнка лучше рисует. – Тарас фыркнул. Аринке было всего четыре года.

Бакалавр полюбовался композицией – туда и впрямь можно было пририсовывать трубу и пускать дым кольцами – и продолжал:

– В терминах науки та же область будет областью известного знания. Тот же самый дом, но иначе спроектированный. – Бакалавр попытался изобразить это на другой части доски, но получился такой же уродец. Тогда он втиснул у стены дополнительное окошко. – Пусть практика, или знание, к которому мы стремимся, находится на четвертомэтаже. То есть мы собираемся вдвое расширить доступную людям область. В нашем примере нужно нарастить стены. – Над вторым этажом вырос третий, затем четвертый. – Магия возводит вокруг здания леса, на которых стоят строители. Тут будет раствор, туда подается камень, они соответствуют общему чертежу здания, замыслу, так сказать, творца.

Вокруг домика появилась лохматая конструкция непонятного назначения. Затем, довершая «замысел творца», бакалавр пририсовал-таки к архичудищу треугольную крышу, нарисовал трубу, пустил колечком дым и снова затянулся. Очень похожее колечко уплыло к потолку. Кто-то хихикнул.

– Теперь перейдем, так сказать, к храму науки. Эти ребята тоже пытаются работать. Но возводить леса не умеют. Они двигаются только напролом. А чтобы добраться до четвертого этажа, будут возводить насыпь. Сплошную песчаную насыпь, заполняя все пробелы в своём дурацком знании. На ней тоже могут стоять строители. Насыпь можно подсыпать всё выше, она очень устойчива. Но есть и минусы. Много лишней работы. Невозможно что-то исправить, потому как направляющая основа уже скрылась под песком. Дополнительное давление на стены, на кладку, песок внутри первых двух этажей, ухудшение в них жизни и прочее, прочее, прочее.

Девушка, сидевшая впереди, наконец отодвинулась от коптившей сигары, поморщилась, пытаясь разогнать рукой дым, оглянулась на Ефима и спросила:

– А почему вы именно так сравниваете? Может, насыпь – это как раз магия?

Бакалавр покивал, соглашаясь с существом вопроса, но в кивке была снисходительная усталость.

– Барышня, наука идет от одного факта к другому и, опираясь на множественность этих фактов, выстраивает во всех направлениях логические цепи, связки, стремясь все предметы и формулы сплести в единую сеть. Это и есть сплошное заполнение пространства, это песок. Много лишней, зряшной, пустой работы. По мере накопления фактов эта сеть рушится снова и снова, и её приходится переделывать. В целом это грустно.

– Но магия тоже нуждается в связках, – не сдавалась девушка. Затем обернулась на Ефима. Тот смотрел на неё во все глаза.

– Разумеется. – Бакалавр обстучал край сигары, стряхивая пепел. – Именно это подразумевается под узлами крепления строительных лесов. Они ведь не висят в воздухе. Балки опираются друг на друга и на фундамент здания, плюс могут крепиться на окнах, а на них возводятся уже собственно леса – в любом случае магии не нужно заполнять все пустоты, чтобы обеспечить строителя опорой. Но самое главное – маг видит направление своей работы, он строит заклинание «внутри струны». Магия бывает только практической, она решает проблемы сразу. Маг чувствует струны бытия. А наука вообще не замечает, что позволено человеку, а что за пределами творческих возможностей. Мир вокруг полон различного вещества, из которого, казалось бы, можно сотворить что угодно, налепить любых куличиков и наиграться с ними, как дитятко в песочнице. Ан нет. Если мы не хотим, чтобы мир превратился в помойку, нам придется лепить куличики, подчиняясь правилам. Именно поэтому хорошая магия не создает отходов. Мало кто из присутствующих воспримет это как аргумент, поскольку никто из вас не видел настоящих свалок. И хвала Создателю, что не видел. Я наблюдал нечто подобное в Бургундии. Полностью убитое пространство – это омерзительное зрелище.

– А что там было? – спросил кто-то в лаборатории.

– Кожевенная мануфактура, дубили кожи. Отбросы, вонь, загадили всё так, что и рыба в реке исчезла. А сама идея, казалось, была вполне здравой. Механической. – Бакалавр вытащил из кармана новую сигару, подмигнул девушке и клацнул огненным амулетом. – Гармония этого мира создана не человеком, и прежде чем он надумает утолить свою страстишку, надо трижды промерить, как это связывается с замыслом Творца.

– Замысел Творца непостижим! – сообщила девушка с первого стола и пересела за свободный третий. Ефим вдруг тоже пересел за этот стол.

– Реплика бессмысленна, поскольку речь идет не о постижении замысла, а о том, попадаем ли мы ему в такт. А это определить не сложнее, нежели направление течения. Куда впадает река, нам пока не важно.

– А как это связано с последними событиями?

Бакалавр укоризненно покачал головой.

– Я тут распинаюсь, целую лекцию прочел. Картинки рисую... А они ничего не поняли.

– Поняли.

– Кто понял?

Поднялся Никита. Бакалавр ободряюще кивнул.

– Вы хотели сказать, что, судя по рваному последу, по ужасному воздействию на поле, эти демоны имеют отношение к науке.

Бакалавр щелкнул пальцами и показал на Никиту.

– Можем, если захотим. – Он аккуратно притушил и спрятал сигару – табак был дорогим развлечением. – Эти демоны, несмотря на всю их силу и мощь... Как бы это выразиться... Неизящны. Ещё вопросы есть?

– Меня сестра спрашивает... – поднялся парень у окошка. – Как можно продемонстрировать струну простолюдину, чтобы не нарушать маркеры? И чтобы он почувствовал?

– Элементарно. Пусть обнимет ребёнка. Через солнечное сплетение обоих пройдёт струна. Это сложно не почувствовать.

Поднял руку Тарас.

– Слушаю вас, молодой человек.

– У меня по практике. Может ли быть такое, что чувствовал радужные струны человек, ну, вот я чувствовал... Да вы помните, вы же у нас практику и вели. Настрой, камлание, пена на блюдце, всё как положено. Всё получалось. А потом вдруг раз – и исчезло.

– Что значит исчезло? Куда могут исчезнуть магические меридианы? Они ведь не от вашего настроения зависят. Это реальность, данная в ощущениях.

– Это понятно. Но у меня проблема возникла в последние дни. Вроде как дорогу потерял. Шел нормально, как все, всё понятно, всё правильно, а потом вдруг раз – и нет дороги.

– Странные вещи вы говорите, молодой человек. Я ещё понимаю, на шестом курсе или перед Дальним шляхом... Но сейчас-то вы, образно выражаясь, в колее. Сейчас осень, вамещё учиться и учиться. Как может потеряться радужный путь? Возможно, вы неверно входили в камлание?

Тарас покачал головой.

– Раньше у меня получалось. И я несколько раз пробовал, проверялся.

Бакалавр с сомнением почесал подбородок.

– Да, я помню. У вас получалось. Не знаю. Теоретически такая ситуация возможна. Накануне важного выбора. Определяющего судьбу человека. Или... – Он замялся, подошёл и посмотрел на школяра поближе. Что-то в облике Тараса ему явно не понравилось. – Ну или накануне смерти.

Глава 27

Грач прошёл мимо угрюмой, красного кирпича казармы бомбардиров, снисходительно поглядывая на копошившихся во дворе парней. Густожитие школяров стояло рядом. Три корпуса славянской буквой «П». У Колледжа было ещё несколько густожитий, но Грач точно знал, где искать Тараса. Понятно, школяр не оставлял адреса ни валчам, ни кучеру, и всё же Грачу не составило труда найти свою жертву. Внутрь он, конечно, заходить не стал. Возможно, сыграли свою роль ведьмы на входе, возможно, он не «слышал», в каком из корпусов живёт Тарас. Школяр чаще ночевал у Варвары, нежели в своём корпусе, но и туда иногда входил через угловое верхнее окно, так что «натоптал» как минимумтри дорожки постоянного движения. Впрочем, эта развилка применима, если валч шёл «по последу» собственного заклятия, а он мог искать Тараса и более изощренным способом. Как бы то ни было, Грач просто завернул за угол и встал на единственной дороге, что вела от парка-дворика к ближайшей конке. Ещё дальше возвышалась платформа летающих гондол. В тех редких случаях, когда школяры не шли пешком, они, конечно, двигались к развязке городского транспорта. Грач облокотился о недавно покрашенный, но уже успевший просохнуть столбик забора – с него явно счищали какую-то дымовушную хрень, – вытащил из внутреннего кармана небольшую, старинного вида книжку и приготовился ждать. Скоро должен был пойти утренний поток.

Мимо проходили как школяры, так и бомбардиры. Последних было меньше. Княжеских дружинников редко выпускали в город, если кто и выходил, то по хозяйственным делам. Будни. Простых обывателей было ещё меньше, в этом районе располагались только частные дома, среди которых пятиэтажные корпуса густожитий смотрелись высотными зданиями. Но случайных прохожих было достаточно, чтобы Грач не привлекал к себе внимания.

Стоять в ожидании валчу пришлось не более часа.

Тарас вышел из парка под руку с Варей. Грач, краем глаза наблюдавший за воротами – страницы своей книжки он почти не перелистывал, – чуть сместился в тень и стал практически невидим. Да Тарас и не проявлял особой осторожности. Вместе со своей пассией он пошёл ровно по тому маршруту, на котором стоял валч, спокойно завернул за угол и столкнулся с ним вплотную.

Мгновенная бледность сковала школяру лицо. Тарас качнулся назад, правой рукой выдергивая файербол, а на левую скользнул из рукава кастет со стеклянными насадками.Валч мысленно похвалил реакцию противника, но движение довести не позволил. Мощным поворотом кисти – сила ощутимо плеснула в стороны – он вывернул Тарасу руку с кастетом, одновременно вышибая покатившийся к забору файербол, да так, что у школяра хрустнули кости, и следующим ударом неминуемо добил бы его в студень, который потом хоть ешь, хоть волоки, но тут на Грача прыгнула Варька. Она вцепилась в валча руками и ногами, разрывая ногтями горло, и даже зубы, кажется, пыталась применить, ещё и визжа при этом, и могла, пожалуй, располосовать артерию, настолько простым и неожиданным оказался этот бросок. Грач опешил на долю мгновения – оно прорисовалось зеброй длинных кровавых полос, – затем стряхнул сумасшедшую девчонку, да не сразу, дважды пришлось стряхивать, зато потом Варвара так приложилась спиной о столб, что сразу и затихла. Но уже летели со всех сторон школяры на вековечное «наших бьют», и даже два чёрных бомбардира, шедшие рядом, уронив на траву бумажные свертки, тоже кинулись в сторону валча, и через несколько секунд на месте тёмной фигуры кипело невообразимое месиво, из которого один за другим вылетали молодые парни.

Свалка длилась недолго. Грач расшвырял нападавших, как медведь наседающих борзых, причем большинство из парней остались лежать неподвижно. Стряхнув последнего – им оказался бомбардир, дружинник влетел в забор, проломив головой тонкие доски, – Грач оглянулся в поисках Тараса. Школяр исчез. Валч провел поисковым амулетом на запястье и вроде уловил на востоке уходящий след, но от густожития катилась новая волна школяров, некоторые, торопясь, даже прыгали из окон, да у заборчика начали подниматься ребята покрепче, и Грач счёл за благо отступить. Он очертил вокруг себя круг, одновременно проворачивая кольцо на пальце, и тут же прыгнул через забор, причём в том самом направлении, откуда мчались в драку школяры. Валч ушёл прямо между ними, однако мощной его фигуры, размытой в контур, почему-то никто не рассмотрел – пацаны выскакивали на площадку и ошалело крутили головами, показывая то в одну, то в другую сторону, совершенно потеряв свою цель. Некоторые начали тормошить лежавших – по счастью, насмерть Грач не бил, видимо, опасаясь портить отношения с Колледжем. Все его удары были оглушающими. Вскоре большинство пострадавших пришли в себя – кто сидел, кто стоял, шатаясь и прислушиваясь к внутреннему звону. Варю под руки отвели в густожитие. Дружинники, кряхтя и ругаясь, собрали свои пакеты. Прискакал патруль, шесть рыцарей в световой броне – одна из ведьм на вахте свистнула, что снова появился «чёрный перевёртыш»...

Лишь один первокурсник, не обученный ещё умению падать, отлёживался добрых полчаса, прежде чем боль из позвонков скатали в доски. Затем парень сел, движениями напоминая складень.

Рыцари расспросили пострадавших, сняли протокол.

Потасовка оказалась неприятной, но вреда принесла меньше, чем «лунные» встречи с бомбардирами. «Перевёртыша», хвала Сварогу, здесь не было. Так, зацепились на улочке с прохожим магом. Дурь молодая.

Разобравшись в обстановке, патруль уехал.* * *

За тяжелыми дверями Колледжа Тарас почувствовал себя в безопасности. Знакомый полумрак, наполненный бликами витражных стекол, воздух, в котором витал запах воска,цветочных заклинаний и чего-то ещё, неуловимого, но ставшего за четыре года родным... Всё вместе было непоколебимым, могучим, как древняя скала.

Хвала Велесу.

Однако то, что он здесь, проблемы не решало. Это замечательно, что он здесь, иначе не было бы уже никаких проблем, но что делать дальше?

Тарас свистнул по глине в густожитие и узнал о здоровье Варьки. Встречную тревогу проигнорировал, сообщив, что всё в порядке. Варьку они тронуть не должны, к ней претензий вроде как не было.

До вечера, конечно, можно отсидеться. В Колледж этот парень не войдет. Ну а потом? Ладно, ночку и заночевать можно. Выбрать аудиторию, прилечь на лавочку. Не возбраняется, хотя никто в Колледже и не ночует. Ещё день перетоптаться. Так всё равно ведь придется выходить. И куда-то идти по городу. Чёрный этот, похоже, в грош здесь никого не ставит, и вполне обоснованно. Можно, конечно, подкачаться. Поднабрать силушки, повторить заклинания, Никиту в напарники позвать... И выходить на честный бой... Кстати, ещё раз хвала Велесу, Никиты сегодня не было. Постеснялся при Варьке охранять. Хоть цел остался.

Напасть на чёрного, вдвоём на одного... Или вообще толпу собрать, человек восемь...

Как-то не хочется. Слишком уж явно разлетались школяры от Чёрного. Как дети от душегуба. Если бы он хотел убивать, положил бы там половину курса. Хвала Велесу, убивать он, видимо, не хотел. Во всяком случае, никого из прочих школяров не хотел. А вот для него может сделать исключение...

Нет, выходить на честный бой – это идиотство. Чёрный раскатает его в дым. А отсиживаться в Колледже можно, конечно, очень долго, но... Если валчи не сочли за труд вернуться через месяц...

Оставалось одно – попросить помощи.

Разумеется, к подобной практике школяры прибегали редко. Привлекать преподавателей к решению своих проблем считалось дурным тоном. Если пустое, могли потом и припомнить. Уважающий себя школяр должен сам справляться с неприятностями.

И справлялись. И он справлялся, до сегодняшнего дня.

Тарас ещё раз перебрал нехитрые варианты. Не в магистрате же защиты просить, в самом деле. А уж к ублюдкам, именующим себя рыцарями, он не пошел бы, даже будь от того толк. Но толку не будет. Не похож Тарас на сирую вдову.

Нет, тут уже не стоит деликатничать. Ни сам он не справится, ни вместе с Никитой он не справится, и вчетвером они не справятся тоже. И время тянуть глупо. Так что надо идти, причем не к куратору-бакалавру, а сразу к декану.

Чтоб уже наверняка.

Тарас вздохнул, принимая столь позорное решение, ещё немножко потоптался в холле, размышляя о всяких пустяках – как причесаться, да стоит ли брать папку с конспектами... Потом вздрогнул от учебного гудка и, окончательно дозрев, направился прямо в деканат.

Четыре года в Колледже, а здесь бывал всего несколько раз. По зачислению заходил, бумаги кровью подписывать да за ведьмочкой знакомой приударить. Сдуру завёлся. Ведьмочки здесь строгие, клинья не подобьешь. Тут или клинья, или колья. Или на кол. В общем, обломилось тогда, как ни вспоминай. Да ещё когда химик нажаловался, и тот глупый эпизод лучше не ворошить. Тогда, хвала Создателю, обошлось спокойным, но очень памятным внушением.

Огромные двери, крытые специальным лаком, отсекали звук, выполняя функции тамбура. Паллистина-секретарь, сидевшая у входа, воззрилась на взъерошенную фигуру Тараса с удивлением. Когда-то именно она его и отшила, по молодости слишком возомнил, решил, что все его хочут. Оказалось, не все. Впрочем, надо отдать ведьмочке должное, никаких гадостей вместо радостей она ему не делала. Может, и отшила-то не до упора. Стоп. Ты не за этим пришел, одернул себя Тарас и кивнул на дверь декана. Паллистина неодобрительно покачала головой, но не препятствовала. Мол, проходи, если так уж надо.

По пустякам беспокоить декана не стал бы ни один школяр.

Тарас зевнул – это было нервное, мысленно принес четыре жертвы и вошел.

Декан что-то писал. Чернильница, в специальной вазочке самописцы разных цветов, тут же обычные гусиные перья. Прозрачная хрустальная сфера, похожая на шар для гадания, стояла на самом углу столешницы, и казалось, не её это место – можно смахнуть рукой. Внутри виднелась крупная ящерица. Кресло современное, с вращающимся сиденьем, а за ним, на полочке, огромное чучело медведя. Или то был живой медведь, замерший неподвижно? Нет, конечно, чучело.

Декан отложил в сторону самописец и поднял на него глаза.

Все заготовленные фразы смешались в блеклый комок, и школяр выудил нечто, напоминающее: «Кхм... Здрасьте...»

Декан промолчал.

«Я хотел...» – Тарас вдруг понял, что не знает, с чего начать, но начинать и не потребовалось. Декан пристально посмотрел на нечто над его головой, щелкнул пальцами –сразу стало легче – и спросил:

– Кто именно наложил на тебя заклятие?

– Не знаю, – честно ответил Тарас. Он и не думал, что над ним оставался ещё послед.

– Ты был в чем-то виновен?

– Считаю, что нет. – Школяр знал, что малейшая ложь его погубит, и поэтому старался очень тщательно подбирать формулировки.

– И ты не смог справиться с этой ерундой?

– Я не это... Он преследует меня, и он сильнее. Он намного сильнее. – Тарас хотел объяснить, что проклятие было снято, и то, что осталось, он даже не воспринимал, и чтоон никогда не вошел бы к декану, будь над ним обычный сглаз, но аудиенция уже закончилась. Скорее всего декану было недосуг.

– Если потребуется моя защита, ты её получишь. – Декан сделал рукой отпускающий жест, и школяр очнулся в коридоре.

Там стоял Никита.