Чтение 29–й страницы книги ~Ожог от зеркала~

В узком проулке никого не было. Женщина, завороженно глядя на валча – на клинок она вообще не обратила внимания – подняла паранджу.

– Стара. – Лизо потерял интерес к прохожей. Та подхватила пустую корзину – видимо, шла с базара, – и засеменила дальше.

Грач обречённо махнул рукой.

– Если тебе приспичило, поехали на Розовую площадь.

Лизо обнажил в улыбке мелкие зубы.

– Хотел отвлечь тебя от денежных расчётов. Я пока обойдусь.

Шелковым шорохом лопнуло левое дорожное кольцо. Тарас сразу сбился с шага, но через секунду, оставшись без пары, зашелестело, сдуваясь, правое. Сколько ни отстраивай синхрон, всё равно лажа. Вот так ладно при ходьбе, а если в горах, на леднике или просто на бегу – ведь и ногу можно сломать.

Скорость сразу упала. Тарас ещё сделал несколько шагов и остановился. Кольца на икрах позволяли делать огромные прыжки, «окольцованный» пешеход лишь чуть-чуть уступал всаднику, а в лесу, может, и не уступал вовсе. Устаёшь, конечно, больше, но иногда надо.

Тарас выбросил сдувшиеся плёнки. Запасных колец, к сожалению, не было. Будем надеяться, что рыцари отстали надолго. Всего и делов – добраться до проезжей дороги да затеряться в тысяче следов.

Вот только Старица не Тверь. Вокруг неё дороги малые, на такие выбраться – от конного не уйдёшь. Да и этих нет, вокруг глухомань. Буераки, овраги, кустарник. С редкими лесными тропинками.

Коней не было слышно. Стрелка – Тарас не выходил на открытые пространства – также не было видно, и какое-то время у школяра ещё оставалось. Рассчитывать на то, что трюк с прыжком в сторону наглухо запутает следы, у него не хватало наглости. Догонят. Вопрос – когда.

Он снова попытался определиться с местом. Можно было, конечно, спросить птичку... Или вообще рыцарей позвать... До города было уже верст десять-двенадцать... Накрутил кренделей, так что и сам запутался. Тарас присел на бревно и вытащил из кармана кусок сдобной лепёшки. Промокшие ноги тут же начали остывать. Хреново, шут. Холодно.

Ему показалось, что идти следует на запад. Направление он чувствовал и в ненастный день, видеть солнце для ориентировки школярам не требовалось. Учили. Он встал, стряхнул в рот с ладони немногочисленные крошки и улыбнулся. Ситуация изменилась.

Густо пошел снег.

Глава 16

– Он и спрашивает: «Девушка, на кого вы гадаете?» – Ярослав хихикнул. – А она в ответ: «Я не гадаю. Я просто отрываю ромашке лепестки».

Никита ухмыльнулся, лица Варвары и Лучника не изменились. Впрочем, воин мог и не понять анекдота.

Ярослав снова попытался поддержать разговор.

– Старший курс, объясните. Почему у нас для связи глиняные птицы используются? Хрупкий ведь материал. Взяли бы кусок металла.

– С глиной проще работать. Ещё от големов пошло. И потом, какая разница... Там на каждой трубке заклятие от удара и оберег от потери.

– Вот именно. Но если я этой трубкой гвоздь начну вколачивать, что будет?

– Разобьёшь.

– Разобью. Вот этого я никогда не понимал. Объясни?

– Оно тебе надо? – Никита не был расположен к разговору.

– Ты, Ярик, просто не забивай соловьём гвозди.

– Нет, вы уж объясните, я разобраться хочу. Или сами не знаете?

Никита вздохнул. Потом задумчиво покрутил кружку пива. Жидкости там было примерно наполовину. Они уже несколько часов сидели в корчме, и любые разговоры становились в тягость.

– Заклятие ориентируется на стержень твоих желаний. Реальных желаний, понимаешь? Если удар будет случайным, его в стержне не окажется, и сработает блокировка. А если ты специально птичкой по гвоздям молотишь... Это осмысленное действие, тут уже что крепче – глина или гвоздь. И если ты выкинешь её в кусты сам, лично, ни писка, ни покалывания уже не будет. Это не будет считаться потерей. И здесь как раз глина, на металл заклятие такого качества не наложить.

– Мне его и на глину не наложить. Хотя принцип я понял.

– В общем, по глине он не просвистится, – не слишком к месту вздохнул Никита, и все сразу поняли, о ком идёт речь.

– Если не хочет, чтобы его засекли, то будет молчать. Сейчас, наверное, весь район слухачи шарят. Хотя в крайнем случае свистнуть может.

– Ладно. Хорошо хоть кухня здесь хорошая.

На столе стояло длинное блюдо с белугой под хреном. Обычная волжская еда, но местный повар действительно расстарался.

За окном сгущались сумерки.

Тарас стоял, приподняв руки так, что вроде он их и поднял, но внешне это напоминало боевую стойку. Лохматый бородач сноровисто осматривал его одежду. Ещё двое держали школяра на прицеле арбалетов. Чуть в стороне переговаривалась целая группа бродяг – человек семь или восемь, среди которых выделялся колоритный среднего сложения главарь с длинными и грязными волосами. Что это главарь, было видно сразу, хотя на единственной лошади сидел другой, более крупный разбойник с прекрасно сделанным кистенём на металлической цепочке. Волосы главаря были заплетены в несколько мелких забавных косичек, но, глядя на него, не хотелось улыбаться. Впрочем, Тарасу сейчас хватило бы и парней с арбалетами.

Вокруг ощутимо пахло смертью. Он устал и слишком поздно почувствовал засаду. Шёл, чуть не засыпая на ходу, надеясь заночевать в ближайшей деревушке. Теперь спать, что называется, перехотелось. В крови бурлил адреналин, но дёргаться уже не стоило. Практически во всех раскладах ему предстояло сгнить в придорожной канаве, забросанному заснеженной листвой.

И очень скоро.

Тарас молча стоял, приподняв руки, и внешне спокойно ожидал своей участи. Большинство бандитов просто не обращали на него внимания. Кто-то уже разложил костерок и примащивал вокруг новые веточки. Заинтересовавшись вещами Тараса, ближе подъехал всадник. Он рассмотрел несколько предметов из сумки школяра, выбрал себе нож с перламутровой ручкой и подъехал ещё ближе.

– Ты... это... – Формулировка мысли давалась всаднику с видимым трудом. – Знахарь, что ли? – Он задумчиво покачал кистенем у самого лица Тараса.

– Свист, оставь парня. Видишь, он из благородных.

Главарь наконец обратил своё внимание на пленника и отвел от школяра шипастый, набрякший смертью шар. По издёвке чувствовалось, что это ненадолго.

– Кто таков будешь? И не вздумай врать, малец.

– Зовут Тарасом. А теперь ты своё имя скажи.

– Поварнякай мне, купчина недоделанный. Буду я кажной сопле своё имя называть. Говори, кто будешь, пока мне интересно.

В голове школяра лихорадочно крутились мысли. Врать не хотелось – слишком пронзительны были глаза главаря шайки. Если он знает хотя бы что-то из основ, то соврать ине получится, а правду говорить... С правдой-то голову проломят, кому нужен нищий беглый школяр? Или страже сдадут, получат ногтей премиальных... Как там бакалавр психологии советовал насчет перехвата... Тарас решился.

– Мы с тобой не враги. Лучше мне помоги. А убить меня ещё успеешь. Если захочешь и если сумеешь.

– Чего это ты складно заговорил? – подозрительно спросил главарь и провёл пятернёй по косичкам. – Может, ты проповедь начнешь читать или вызывать меня на честный поединок?

– Ты мне нужен, лихой человек. Вы мне все нужны, и встретился я с вами не случайно. А нужен ли вам я, это тебе решать. Но только пойми, что не просто так я гулял по лесу ночью.

– Ага. – Главарь задумался. – Со смыслом, выходит, гулял. Специально нас искал.

– Вроде того.

– Слыхал я, конечно, про такие штуки. Но уж больно вид у тебя неказистый. По виду ты, господинчик, обычный купеческий олух. За которого папа выдаст нам мешочек лакированных ногтей. Хотя болтаешь бойко.

– Может, и так. Я таиться не собираюсь, сам все расскажу. А зарезать успеете. Только назовись, чтобы мог я с тобой говорить как мужчина с мужчиной. И желательно с глазу на глаз, – добавил школяр, внутри у которого всё дрожало, но голос оставался уверенным.

– Проверь его ещё раз, Сало, – принял какое-то решение главарь.

Толстый монах в потерявшем цвет капюшоне провел руками по одежде Тараса, тщательно прохлопав карманы, стопы, ощупал запястья и даже воротник. Из подкладки он извлек тонкий серебряный стилет и крохотный фиал с зелёной жидкостью.

– Для чего это тебе, купчина? Или ты и впрямь знахарь?

– Вот я всё и расскажу.

Главарь колебался всего одно мгновение. Любопытство победило.

– Свист, Бредень, Мыло. С арбалетами в стороне. – Он хлопнул школяра по плечу так, что Ярика, наверное, и с ног бы снесло. Тарас лишь слегка качнулся. – Поговорим. Зови меня Хвощ и садись к костру. А вы пока... – Хвощ сделал неопределенный знак рукой, и прочие бандиты растворились в густых сумерках.

Тарас уселся на короткое бревнышко, каждым движением демонстрируя собственную значимость, как можно дальше уходя от облика лопуха-купчины. Горожанину без выкупа здесь тут же снесут башку. Что же поведать лесному упырю такого, чтобы уйти отсюда живым?

– Рад, что нашел тебя, Хвощ. Кое-что я про вас уже слышал. – Тарас вежливо кивнул, как бы заново представляясь. – Вы тут в бегах и вне закона. Я как раз искал таких молодцов для серьезного дела.

– Ну-ну. – Хвощ подкинул в костер сухую ветку. – Нанять, стало быть, хочешь моих ребятишек. Денег-то хватит расплатиться?

– Денег хватит, – спокойно сказал школяр.

– Хорошо, – порадовался Хвощ. – И что за работа?

– Работа опасная.

– Кишки кому-то надо вокруг шеи обмотать, а самому гребостно? – угадал Хвощ.

– Ты ведь сейчас думаешь взять с дурака задаток. Половину, а то и больше, и ничего не делать, потому как на пустяк ребят из леса не зовут.

– Ничего такого я не думаю, – несколько помедлив, сказал Тарасу Хвощ. – А хоть бы и подумал, так и что? Каждый по-своему хлеб добывает. Ты, малец, не юли, а выкладывай, что за дело. И кто таков, расскажи. А то ведь я могу и рассердиться. – Хвощ демонстративно прокатил в пальцах странный металлический крючок с плоским и кривым лезвием. Что-то вроде насадки на руку и ножа одновременно, а может, и пыточный. Предмет этот Тарасу очень не понравился, и уверенность, что начала появляться у школяра, стала его покидать.

– Я бакалавр. Тверской бакалавр, но пока без цвета.

– Врешь. – Наглость разом слетела с главаря, и он даже подался вперед, явно обрадовавшись. «На хрена ему, интересно, бакалавр и чем я лучше купеческого сына?» – с запозданием подумал Тарас, но отступать было поздно.

– Проверь. Это не сложно.

– Проверю, не боись. Стало быть, не врешь. А порчу ты снимать умеешь? Проклятия и все такое?

– Я много чего умею, – неопределенно ответил Тарас, который как раз в направлении порчи был не слишком силен, хотя кое-чему, разумеется, научили. Он понял, что для успешного разговора способности свои следует преувеличить. Только лгать было нежелательно.

– Отлично. Очень хорошо. Значит, так, купчик...

– Меня зовут Тарас.

– Значит, так, Тарас. Пойдёшь с нами. Есть у меня для тебя работёнка.

Тарас нахмурился, хотя внутри у него всё вздохнуло с облегчением.

– Ты не понял. Это у меня для вас есть работёнка.

Улыбка слетела с Хвоща, и в руках крутнулся клинок.

– Здесь я говорю, чего и как.

Тарас успокаивающе поднял ладони.

– Конечно, Хвощ. Конечно. Но мы можем договориться.

Главарь воткнул нож в бревно.

– Рассказывай. Что у тебя за дело.

Тарас оскалился в улыбке.

– А насколько ты не в ладах с законом?

– В смысле?

– В смысле, предложение у меня серьёзное.

Хвощ хмыкнул, крутнув головой так, что косички весело хлопнулись друг о друга.

– Ты говори, пока я слушаю.

Тарас выдержал малую паузу.

– Я хочу выкрасть весталку. И мне нужна твоя помощь.

Хвощ откинулся назад и постучал по голове согнутым пальцем.

– Ты, никак, считаешь, что мои ребята могут Тверь захватить?

– Не думаю, – жестко сказал Тарас. – Я считаю, что в прямом бою вам не одолеть и десятка рыцарей. На самом деле школяр считал, что банде не одолеть и троих, но с такой характеристикой остерёгся.

– И как же ты это себе представляешь?

– Про то потом. Пару дней вместе походим, и всё расскажу.

Хвощ хмыкнул. Мысль насчёт «вместе походим» явно его устраивала.

– А сколько ж ты думаешь мне заплатить, мамкина норка? Сколько, по-твоему, это стоит?

– Я тебе ничего платить не собираюсь. – Тарас наклонился вперед и смотрел теперь прямо в глаза Хвощу. – Я выведу тебя на Девичью башню и там ты возьмёшь столько, что тебе и твоим людям хватит до конца жизни. Сам понимаешь, чего это стоит.

Хвощ оценивающе посмотрел на школяра. С минуту он молчал, размышляя. Предложение было заманчивым и пока ни к чему не обязывало.

– Ладно. Поглядим, какой ты бакалавр. В сказки я не верю, но кишки тебе выпустить успеется. – Хвощ коротко хохотнул и снова хлопнул Тараса по плечу, давая понять, что аудиенция закончена. – А пока походишь с нами. И не пару дней, а сколько нужно. – Он наклонился совсем близко к Тарасу и повторил, глядя ему в глаза: – Сколько мне будет нужно.* * *

– Есть охота.

– Кит, тебе всё время есть охота. Только что ведь из-за стола.

– Так мы не ели.

– А что ж мы делали?

– Я только пиво пил.

– Лучник, он ел?

Лучник лежал, запрокинув руки, и задумчиво смотрел в потолок. На вопрос он даже не повернулся, только вымолвил:

– Угу.

– Я бы ещё чего-нибудь съел, – сказал Никита. – Мяса какого-нибудь.

– Расслабься. Это твоё нормальное состояние.

– Мяса хочу.

– Какого?

– Всё равно.

Ярослав приподнялся на локте, заинтересовавшись разговором.

– А кенгуру бы съел? Или крокодила?

– Почему нет? Тамошние их употребляют. Только приготовить правильно. Кстати, Варвара уже спит. Говори потише.

Гостевая комната над корчмой представляла собой каморку с четырьмя топчанами, узеньким столом и крохотным окошком. Ни единого стула здесь уже не помещалось. Впрочем, относительно прошлых ночлегов обстановка была роскошной.

– Человек есть то, что он ест. А ты всё подряд готов хавать, лишь бы с пивом.

– Слышали уже, – сообщил во множественном числе Никита.

– Слышали, да недослышали. Это касается не только белков и протеинов.

– Ты где мудрости нахватался, второкурсник?

– У меня бабка знахарка. А вкусовой разлад от каннибализма идет и до сих пор диссонанс вносит.

– Что вносит? – приподнял голову Лучник.

– Диссонанс. Типа сумятицы. Например, живность надо сортировать, которую употребляешь. Нормально кролей и птицу, а всё остальное с изъянами. Остальные смерть чувствуют, смерть в себе несут.

– А птица с кролями?

– Эти глупые. Они жизнь, как мы, не ощущают.

– А белуга под хреном?

– Ну и рыба ещё. Вот в червях либо гусеницах масса питательных веществ, а есть их почему-то не хочется. Почему?

– Ну, такое я тоже не ем, – проявил снобизм Никита. – Чтоб ты знал, это называется брезгливость.

– Это не только брезгливость. Вернее, брезгливость – это нечто, чему была причина. Просто так из рациона белок не выбрасывают.

– И какая ж причина, что мы червей не жрём? Тем более, ты говоришь, они полезные?

– Они не полезные. Но биологически усваиваются. Чистый протеин.

– Ну, давай, давай, знахарь. Просвети народ. Змеи и пауки бывают ядовитые, ты это имеешь в виду?

– Поэтому мы боимся их в руки брать, здесь все понятно. Но почему их есть не хочется?

– А это, кстати, не везде и не хотят. Это просто культура питания. Вон в Китае любую жабу стрескают. И змею, и червячка, и личинку. В Европе тоже и жаб, и улиток, всякую нечисть намнут за обе щёки. В Африке кузнечиков едят.

– И заметь, что Европа, что Африка, что Китай. Дикие края, дикие страны. Притом потребители этой дряни даже внешне отличаются от нас. И характером отличаются, и культурой.

– Но они тоже люди.

– Они такие же люди, но при этом отличаются и внешне, и характером, и культурой.

– Тебя послушать, расистом можно стать, – зевнул Никита.

– Расист – это тот, кто говорит, что одна порода человека лучше другой. А я тебе пытаюсь доказать, что они различны. Это как с мужчиной и женщиной. Полного равенстване достичь по биологическим причинам.

– Ты вообще-то начал с еды. А потом ушел к женщинам. И я по-прежнему не вижу связи между китайцами, гусеницами и тем, что нужно отслеживать, что ты ешь.

– Поясню. Вот если ты съешь китайца, нафаршированного гусеницами, то...

– Тьфу.

– Понятно, что тьфу. А почему, собственно? Нормальный белок. Казалось бы.

– А мне так не кажется. И Лучнику не кажется. Хотя он, кстати, уже спит.

Лучник действительно спал, еле слышно посапывая. Ярослав начал говорить ещё тише.

– А свинину есть тебе не гребостно? А половина религий считает это животное нечистым.

– Небось когда свиную отбивную увидят, сразу слюнки потекут.

– Не больше, чем когда ты увидишь салат из гусениц. Он может быть замечателен на вкус, но тебе все равно захочется проблеваться.