Чтение 17–й страницы книги ~Ожог от зеркала~

– Испугался, что ли? – Грач подцепил сочный помидорчик.

Лизо улыбнулся. Подобная колкость не могла его задеть.

– Нет, конечно, – просто ответил он. – Не хотелось бы, уходя, сжигать за собой полгорода.

Грач с аппетитом прожевал помидорчик и успокоил своего цветного.

– Чисто я ушел, чище некуда. Найти по следу нас нельзя.

Лизо выпустил в потолок длинную струю едкого дыма.

– Вот и тем более не высовывайся. Сейчас маги Колледжа малейший шорох будут ловить. Читай себе желтый листочек, там все городские новости.

Обточенные временем ступеньки, третья сколота, пьяный слесарь когда-то уронил кувалду. Давно, они в этот дом только въехали, и всё никак не починят. С тех пор так, по правому краю вперескочку. Никита зевнул и потянул на себя двери парадного. И пружину придержать, а то бабушка снизу ворчать будет.

– Стоять!! – Он увернулся от разрядника, искра прошла у самых ребер. Мягким и точным ударом отключил прыгнувшего сбоку, пригнулся, над головой прошуршала о стену дубинка. Прокатился по заплеванному полу, подсек чью-то ногу, упруго вскочил и четким, до хруста в позвонках движением впечатал каблук в лицо слева – стражник тяжело осел, роняя дубинку. Третий шарил на поясе разрядник, тварь. Ещё несколько точных ударов – и третий тоже сполз на пол, прямо на расколотый непонятно когда глиняный свисток.

Стражники.

Конкретно ждали. Его ждали. Втроем.

Никита подивился, как это он сумел распечатать по стенам троих таких мордоворотов, да ещё в форменных панцирях, и тут же вынужденно добавил, хрястнул по лицу того, что зашевелился. И ещё. И ещё несколько раз подряд.

Лежи. Не дергайся.

Что же делать? Позвать патруль? Стражники ведь...

Он снова посмотрел на обломки глиняной свистульки. С кем-то они говорили или только собирались говорить. Наверное, сообщали, что он подходит к двери. Один отвлекся на разговор, потому и было чуточку полегче, хотя, может, и нет... Не о том думаешь, Кит. Если успели сообщить, то скоро здесь будет подмога.

Никита качнулся было домой, потом замешкался. Дома тоже могла быть засада. Стоп, дурак, зачем им две засады? Если ждали здесь, то дома уже чисто.

Он открыл двери и одно за другим втащил за порог обмякшие тела.

В жилетах, твари... Если б он, как Тарас, вздумал плюхи раздавать или «полотенце» крутнул... Спасибо папе, научил драться...

Он снял с полки флакон с обездвиживающим спреем – в прихожей стоял на всякий случай, и щедро спрыснул всех троих. Можно было ещё побить и связать, но так даже надежнее.

Двое были в порядке, только морды разбиты, а вот третий, что ногой в подбородок получил, смотрелся плохо. Позвонки, похоже, хрустнули... Как бы не помер, не хотелось бывот так, дуриком, и душегубом заделаться...

Ты ещё лекаря позови, слюнтяй.

Никита клацнул своим соловушкой, вызывая отца. Тот откликнулся сразу.

– Слышь, батя, у меня тут проблемы.

– Слушаю, сын.

– Меня дома ждали трое стражников. Сейчас здесь лежат. И одного я прибил. Сильно.

Отец только крякнул на той стороне, переваривая новость. Затем спросил.

– Ты знаешь, что твой цветный убил бургомистра?

– Нет. – Никита как стоял, так и сел в подвернувшееся кресло.

– Говорила мне гадалка, не доучиться тебе... Беги оттуда и в наше село тоже не показывайся. Можешь лечь в охотничьем домике на Тьмаке. В моей комнате, за лампой, возьми пакет. Беги сейчас же!

Никита заметался по дому, понимая, что отец прав. Схватил свои самописцы, кусок колбасы, бросил все это в заплечный мешок, чувствуя, что ни то, ни другое можно было и не брать, потом сообразил – сгреб с полки амулеты, кинул туда же коробку с хронами, пробежал в комнату отца, за лампой действительно лежал пакет, в самом углу, возле стенки, добавил его в мешок – тот, хоть и тройного объема, заполнился уже наполовину, кинул сверху охотничью куртку, арбалет, деньги – по лестнице ещё не бежали, – две книги, глиняный свисток и безразмерные скороходы, не его, но отец бы отдал, конечно, и дернулся к чёрному ходу.

Через оптический глазок, выходивший сразу и к парадному крыльцу, и в проулок, увидел – к дому бегут стражники. Ни через дверь, ни через окно уже не выскочить, и чёрный ход, наверное, тоже...

Прособирался, лопух. Сказал же отец – беги.

Баран, сообщил себе Никита по дороге к подвалу, круто развернулся и дернул по лестнице вверх. Подвальное окошко давало шанс, но уходить следовало через крышу. Парадная дверь гулко хлопнула, под тяжестью кованых сапог задрожали ступени. Не только стражники – дружина. Он тихо, стараясь не выдать себя лязгом, открыл люк на крышу –здесь, хвала Создателю, никого не было, а иногда сушили бельишко, – а внизу уже ломали дверь, хрен вам, на это у них полчаса уйдет, внизу грохнуло, и Никита понял, что ошибся.

Сейчас они поймут, что в квартире его нет.

С детства знакомые скобы, набитые встык между домами, помогли пробросить тело через пустоту – он не просто уходил, он ещё и пригибался, двигаясь так, чтобы с земли не было видно, не могли же они и стрелка вызвать, или могли, ну, тогда хана точно – Никита мельком глянул на чистое небо, снял с крюка тарзанку, прокинул поудобнее за плечи мешок и, мысленно обратившись к Велесу – веревка, обкатанная пацанами, не была рассчитана на взрослого дядю, да ещё с мешком, – толкнулся с края крыши в пустоту.

Верёвка легко перенесла его на соседний дом. Только крепёжная балка скрипнула.

Отлично.

Два поворота по гулкой жести, хрен с ним, уж не до конспирации, теперь быстрее, снизу вроде закричали, нет, просто зовут кого-то, черепичная чешуя, тут он поскользнулся в малолетстве, чуть не свернул себе шею, большая труба, мосточки для трубочиста, поручень, отлично.

Ушел.

Никита перебрался на пешеходную дорожку – на некоторых крышах бывали и такие, из жилого подъезда прямо к гондолам, но дурня валять не стал и на платформу решил не соваться. Улететь в другой район, конечно, эффектно, но могут и рейс отменить, придержать гондолу для проверки, вот-вот же сообразят, что он верхом уходит. Надежнее просто через подъезд, здесь с платформы чужие выходят, и в толпу, и поминай как звали...

Никита прошел мимо старушек на лавочке, ненароком прикрыв лицо, вдруг узнают, но вроде никто не окликнул, снова повел плечами, выправляя на спине мешок, надо бы лямку расправить, но это потом, успеется, и, не глядя в сторону облавы, затерялся в городской толпе.

Наркотик уходил сиреневыми каплями, освобождая мозг, но сознание Тараса не хотело просыпаться. Руку, из которой торчала кость, скрутило плотным целебным листом да под уколами синих наговоров. Если здесь ещё и фон мягкий, то заживет-затянется за несколько дней.

Замечательно. И где же у нас знахарство такого уровня?

Только в пыточной, в зиндане рыцарском. Да ещё перед ареной.

Скучновато получается. И в голове колокольчики кругами плавают.

Попал Тараска под Савраску. Всё чистенько, а лежишь, как в дерьме. Вывернули, выпотрошили, сломали и заштопали. Наспех. Слепок допроса небось уже сняли. Не пожалели пластинки проверочной. Понятно, бургомистр, не простолюдина грохнуть.

О великий Сварог! Это ж он бургомистра... Мама дорогая...

Точно он. Ещё и палец сломал.

Тарас повёл тяжёлыми глазами, отыскивая палец. Действительно, сломан. Тот был отдельно проложен прозрачными пластинками, спеленут в маленький кокон. И о пальце позаботились. Всего ремонтируют.

Если очень повезёт, максимальная, жёсткая арена.

Как же это он...

И снова дрожащими капельками наползало благостное небытие...

– Яська, привет, на тебя вся надежда.

– Никита, ты знаешь...

– Я знаю, долго не болтай, слухачи искать могут. Отыщи декана, расскажи про Тараса, объясни про меня, что, мол, ни сном ни духом, случай и неприятность, договорись о встрече, и отсвистишься, когда и где.

– Понял. Варьку звать?

– Зови, конечно. Зови, потому что сейчас нам вообще хана. Тарика на арену сольют и зарежут там на хрен.

Анна смотрела на Тараса с отвращением. Шесть вуалей правды растворились о его изломанное тело. Он говорил, да. Никто не может молчать, даже после одной вуали. Но школяр уходил от прямых ответов – просто молол какую-то чушь, обрывки фраз и несвязанные междометия. Ответ шёл не на вопрос, как должно при допросе, а на «крючок», случайно выбранное слово. Это практически не давало материала. Анна, Павел, Ладья и маг магистрата Риски пытались извлечь из тела убийцы информацию.

– Он в сознании?

– Судя по всему, нет. – Риски откатил школяру веки и просветил искрой закатившийся глаз. – Да и не должен быть в сознании.

– А почему слетели все вуали?

– Не знаю.

Павел просматривал длиннейшую запись допроса.

– Бред какой-то. – Он отметил было пару фраз, потом зачеркнул свою пометку. – Вообще ни грана смысла.

– Может, мы просто не можем его уловить?

– Ну да. Вот, пожалуйста. За что вы убили бургомистра? –Мы. – Сколько вас? –Нас.– Кто с вами в заговоре? –Дед Пихто. – Кто участвовал в разработке плана убийства? –Не курю. – Убийство. –Душегубы. – Вас зомбировали? –Пень-колода. – Вы ненавидели бургомистра? –Рыцари. – Вы ненавидели власть? –Рыцари. – Вы ненавидели Князя и его слуг? –Рыцари – подонки. – Вы ненавидите рыцарей? –Порезаться.– Вы в сознании? –Бере... бе-бе...

– Ты думаешь, он издевается над нами?

– Вполне возможно.

– Думаешь, он в сознании?

– Ты это уже спрашивал.

– Он не может быть в сознании.

– Вуали тоже не должны слетать. А слетели. Будто пьяного скомороха допрашиваем.

– Не забывайте, он школяр.

– Да какой там школяр. Четвёртый курс. Они ещё ничего толком не умеют.

– Может, самородок. Заложился как-нибудь.

– Самородок ушёл бы, пока была возможность. А не на допрос стал закладываться.

– Ублюдок это, а не самородок. Бургомистр был славный мужик.

– Я вам точно говорю, это зомби. Потому и бред. Он не соображает ничего, в нём программы путаются.

– Павел, зомби не может пережить покушения. Это было бы нормально, если б мы его остановили до убийства. Но мы же взяли его позже.

– Его вообще стража взяла.

– Ну, пусть стража.

– И потом, четвёртый курс – это не уровень для Риски. Уж школяра-то он точно раскусил бы. Верно, Риски?

Маг уклончиво покачал головой.

– Школяры разные. Этот вёл то ли три, то ли четыре трупа. Это боевая магия некромантов. А за зомби вообще может кто угодно стоять. Вон у него на щиколотке амулет какой-то. Как зёрна гранатовые.

– Может, это кровь внутри? По цвету похоже. – Анна потянулась снять браслет, но Риски мягко остановил её руку.

– Не знаешь что, не трогай. Тут всё очень странно.

– Да что там, цепочка с кругляшками.

– Я уже просвечивал эту цепочку. Исключительной силы амулет. Весьма непростой.

– И что это?

– Не понимаю. Ничего я с этим парнем не понимаю.

– Эй! Что у тебя за цепочка? –Мертвец. – Амулет на твоей ноге. Сильный амулет. Что это? –Человек с цепочкой мертвец.– Отлично. Это твой амулет? –Мисочка.– Какая ещё мисочка? Кто дал тебе амулет? –Мертвец.– Считаешь ли ты сам себя зомби? –Бе-бе.

– Многовато мертвецов. Но есть связный ответ. Про человека с цепочкой.

– Замечательный ответ. И что это значит?

– Ну, фраза всё-таки.

– Человек с цепочкой – это он. Значит, всё-таки он зомби?

– Всё ещё хочешь взять цепочку? Поносить, покрасоваться?

– Нет уж, спасибо. – Анна распахнула окно. День склонялся к вечеру. – Сами разгребайте ваши магические штучки.

– А может быть такое, что кто эту дрянь нацепит, тот и мертвец? – Ладья также не рискнул дотронуться до «зёрнышек граната».

– Запросто. Там сила сплетена запредельная. Непонятно даже, в плюс или минус. По идее, надо его снять и как следует изучить. – Риски почесал переносицу. – И почему-то на ноге. Такие вещи носят на запястье.

– Наведи справки в магистрате или Колледже.

– Если здесь замешаны тверские маги, то спешить не следует.

– Надо всё-таки снять эту дрянь. Какой-нибудь веточкой. – Ладья придумал радикальные меры предосторожности.

– Постойте, господа. – Анна укоризненно покачала головой. – Вы что, грабить его собираетесь?

Ладья смутился. Подобная трактовка явно не приходила рыцарю в голову.

– Он же зомби.

– Был бы он зомби, давно б лежал в могиле.

– Он может быть опытным некромантом. Из потомственных, с тайным знанием. Откуда вообще этот парень?

– Из села. Из обычных землепашцев.

– Даже если это некромант, грабить его мы не имеем права.

– Он душегуб, – вдруг вспомнил Павел.

– А мы рыцари. Виноват – так повесить мерзавца. А грабить... Павел, ты меня удивляешь.

– А если это оружие?

– А если это от матери амулет?

Риски хмыкнул.

– Можно взять на исследование. Как бы временно.

Анна, помедлив, согласилась.

– Это, наверное, допустимо. По закону, приговор будет завтра. Если успеешь, отцепляй.

– Здесь исключительный случай.

– В законах княжества нет исключительных случаев. Даже если судьи ошибутся, приговор будет завтра. Все допросы мы сняли. Слепки можно изучать и после виселицы. Тогда, кстати, и амулет можно будет забрать. А если вернёшь до завтра – бери сейчас.

Риски попятился.

– Нет, так это брать нельзя. Это лаборатория нужна, специальные обереги. За день не успеть.

Анна переглянулась с Ладьей и Павлом.

– Тогда подожди приговора. Эта вещь может быть вроде ладанки, изымать её у живого человека нехорошо. Казним, тогда пожалуйста.

Риски усмехнулся.

– Странные у вас всё-таки правила. Нитки взять нельзя, а зарезать можно.

Павел нахмурился.

– Не зарезать, а казнить, следи за речью. А что ты берешь, хоть простую нитку, хоть нитку камней драгоценных, – сути это не меняет. Мы, Риски, не стража. Мы рыцари.

– Так передайте его страже.

– Хрен тебе, – сообщил Риски Ладья. – Вцепился ты в эти камушки. Специально прослежу, чтобы их сдали в казну оберегов магистрата.

Анна удовлетворенно вздохнула.

– Полностью согласна.

Риски развел руками.

– Да ладно, ладно. Завелись, Свароже. Делать мне больше нечего, только заключённых обирать. Продолжим.

– Участвовал ли в покушении кто-нибудь ещё?

– Карета.

– Как вам удалось напугать охрану?

– Зола.

– Почему вы убивали руками?

– Земляная зола.