Чтение 53–й страницы книги ~Ожог от зеркала~

– Не груби.

– Правильно. Жуй, Вилли, жуй. Если мысль есть, её надо съесть.

– Чего-то вы развеселились, Артур.

– Так и на Севере люди живут.

– Вилли, что у тебя была за мысль?

– Да ладно. – Вилли махнул рукой.

– Нет, серьезно.

– Я просто подумал, если валчи конкретно шли за ними... Ну, у них и раньше был конфликт... Кстати, восстановить бы всю цепочку. Там и зомбирование, и драка странная у густожития, и вообще... Проработать бы версию школяра во всех деталях...

– Уже прорабатывали. Зацепиться не за что.

– А если он правду говорит?

– Сам он верит в то, что говорит. Перед ареной его неплохо проверяли. Вот только вины с него это не снимает, а теперь-то уж и подавно. И не объясняет ничего. Чтобы из-за дорожного конфликта столько крови...

– Подождите. Ты почему о валчах вспомнил? – Анна не дала разговору уйти в сторону.

– Я просто подумал, если они и дальше от школяра не отстанут, может, нам проще валчей вычислить? – неуверенно сказал Вилли.

С минуту все молчали, осмысливая сказанное. Валчей отследить тоже было непросто, но здесь существовали хоть какие-то зацепки.

– Валчам два звена ничего не сделают. Тем более они где-то на юге. Совершенно не наша территория.

– Валчи нам и не нужны.

– То есть как это не нужны? Эта пара тоже в розыске. Хотя их же теперь больше...

– Пилигримы посылаются под одну цель, а не всех уродов сразу перевоспитывать. Для нас важнее остатки банды. Выйти на Хвоща через валчей. А на колдунов наведём уже тамошних рыцарей. Двойная польза. Если повезёт.

– Ну да. А если хоть чуть-чуть не повезёт...

– Кто боится риска во благо, может вербоваться в стражники, – высокопарно сказал Ладья.

– Мне просто перед Анной неудобно. Столько мужчин, а выбираем женщину, – вздохнул Артур.

– Нет, я тебя сегодня все-таки размажу.

– Анна, да я...

– Иди вон, баб...ушек слободских защищай, благодетель. В кои-то веки интересное задание.

– Как-то ты странно это сказала. В два приёма.

– Постеснялась свою сестру бабами именовать.

– Понимаешь, бабушки – это такие женщины с ушками.

– Господа, что-то вы и впрямь развеселились. Анна, хватит нарываться, тебя же дразнят. А вы перестаньте заигрывать. Ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы снаряжать пилигримов? – Самсон начал считать поднятые руки, потом махнул рукой. – Отлично. Кто за то, чтобы поехали лучшие из лучших? – И снова никого не было против. – Очень хорошо. А теперь приступим к деталям...

На рынке Вильно между рядами шли двое. Низко надвинутые капюшоны не позволяли разглядеть лица, а сами они присматривались к связкам сушёных трав. Что-то искали, тихо переговариваясь между собой.

– Ай, дорогой, ты люк забыль купить, слюшай.

Не в меру активный торговец, услышав русскую речь, решил блеснуть ораторским искусством.

– Вкусный люк, сладкий, красный, крымский сорт, мв-а, пальчики оближешь, сам бы кушаль... Погоди, дешевле отдам...

Кавказец чуть придержал уходившую пару за рукав. Обернувшись, Лизо откинул капюшон, посмотрел в глаза торговцу и сказал:

– Кушай.

Торговец сел, взял луковицу и с хрустом принялся её поедать. Лизо наблюдал его нечаянную трапезу. Вскоре из глаз торговца потекли слёзы, но останавливаться он не спешил. Валч молча и даже сочувственно смотрел, чуть улыбаясь своему развлечению. Наконец Грач тронул Лизо за плечо.

– Пойдём, цветный. Я нашёл всё, что нам нужно.

Лизо ушёл вслед за Грачем, а торговец, глядя им вслед полными слёз глазами, доел луковицу и облизнул пальцы. Затем встрепенулся, приходя в себя, и бросился к бутылке с водой.

Глава 4

Тарас ощутил странный спазм на запястье и сел на кровати. Он чувствовал сразу все браслеты, горячий пульс бился в левой руке, кровь хотела выбраться наружу, упираясь в три зовущих кольца.

– Что-то случилось, – толкнул Варвару Тарас.

Заспанная Варька почти мгновенно пришла в себя, набросила платье, схватила «крылья» и выскочила вслед за своим дружечкой. Тарас бестолково мотался вокруг коровника. Казалось, он к чему-то прислушивается. Рядом уже зевал Никита, а Лучник, напротив, как и не ложился – неизменный арбалет перекочевал из-за плеч в боевое положение,глаза настороженно поблескивали. Весталки, видимо, ещё спали. Зато показался Хвощ, крутивший в пальцах свои ножи, за его спиной огромной тенью маячил Свист, съехал с чердака дежуривший Муха. Вдруг, ни слова не говоря, Тарас показал рукой направление и ринулся в ту сторону. «Маги», Муха и Свист, не раздумывая, бросились следом. Хвощ прогудел в манок, на что прямо из окна выскочил Флейта. Ещё трое его бойцов выбрались наружу более обыденным способом – через дверь. Появился заспанный Бредень. Общей тревоги так никто и не объявил, поскольку никто не разобрался, что произошло. Тарас несся по южному лесу огромными скачками, огибая кусты, цепляя руками тёмные ветки, и вдруг резко остановился. Прямо перед ним в дерево вонзилась стрела. Школяр пригнулся, перекатом уходя в сторону, и очень вовремя – ещё две стрелы пронизали место, где он только что стоял. Брошенный с пояса файербол, похоже, прошелестел вхолостую – оранжевый хлопок обозначился слишком далеко, за густым кустарником, затожезл подоспевшего Никиты нашёл свою цель – за деревьями кто-то взвыл и затрещал ветками, тренькнувшая тетива арбалета оборвала это движение. Лучник торопливо перезаряжал оружие. Муха исчез в кустарнике, а Свист, попытавшись обойти поляну, уже с кем-то столкнулся и, рыча, дубасил врага кистенём. Варька отстала, зацепившись рукавом за корягу, так что отвлёкся и Флейта, попытавшийся помочь, а заодно и разглядеть, что и где там распахнулось, за что едва не схлопотал по морде, но вовремя отпрыгнул, зато Хвощ, появления которого никто не заметил, вдруг проявился из тёмной листвы, коротко взмахнув руками, и сбоку, совсем близко от Тараса, послышался хрип, а наполянку вывалилось чьё-то тело. В глубине леса, судя по хрусту, кто-то убегал. Повинуясь знаку атамана, парни Флейты бросились следом. За кустарником послышался выстрел.

Вскоре они вернулись, виновато пожимая плечами.

– У него там кони. А Муха ещё одного подстрелил.

– Ушёл, паскуда. И увел всех лошадей.

– Сколько было лошадей? – спросил Флейта. В сторону Варьки он старался не поворачиваться.

– Пять.

– Значит, больше никого не осталось.

Два тела местных соглядатаев лежали посреди поляны. У одного меж рёбер зияли раны – ножи Хвощ извлек сразу после того, как закончились судороги, другому досталось и от болта, и от магического жезла. Татары. Короткие луки, длинные кривые ножи, панцири из прочной кожи. Нормальный клинок они должны были задержать, но заговорённая сталь пробивала их насквозь. Чуть в стороне вытирал кровь Свист. Разбойнику крепко досталось. Не особенно крупный татарин дважды успел полоснуть его саблей. Не слишком удачно – поскольку сам лежал с проломленной головой, но и не вскользь. Кровь рясно стекала по одежде разбойника, а сам он, поддерживаемый Бреднем, побрел к весталкам.

В глубине леса лежали трупы Зенона, шамана и одного из мужичков-людоедов. Кривой посох монаха валялся рядом.

– Татары, суки. Далеко забрались. До Крыма ещё полтораста вёрст.

– А эти-то куда шли? – хмуро спросил Никита.

– Не к дружкам своим? – подозрительно спросил один из разбойников.

– Что-то неласково их «дружки» встретили, – сказал Тарас. Монах был убит стрелой в спину. Стрелу татары успели извлечь, но разрез, естественно, остался. Шамана и мужичка зарубили, последний из людоедов куда-то исчез.

– Уйти хотели, – сказал Хвощ. – Решили, что самим способнее.

Труп последнего мужичонки нашёлся в кустах. Судя по всему, он пытался убежать, но был настигнут сразу четырьмя стрелами.

Флейта быстро обшарил шамана и Зенона. Обыск начали татары – на поляне серебряной грудой лежали ногти. Флейта осторожно, двумя веточками, извлёк из-за пазухи Зенона серебряное зеркальце в резной оправе. У шамана нашлось несколько странного вида костей – то ли лисьих, то ли песцовых, и ещё парочка предметов непонятного назначения. Этими же ветками разведчик отодвинул артефакты в сторону Тараса, не желая даже прикасаться к магическим вещам. Тарас, в свою очередь, жестом дал понять, что всё серебро переходит в распоряжение банды. При нападавших не оказалось ничего подозрительного. Оружие, мелкие золотые монеты да клыкастые, по местной моде, ожерелья.

– Следили за лодками. Обычное ворьё.

– Один ведь ушёл, – повторил Флейта.

– Вряд ли кого приведёт. Скорее всего дал дёру. На ханских нукеров эти ребята не похожи. – Никита рассматривал посох. Вопросительно взглянул на Тараса. Тот думал.

– Браслета нет.

– Неужели у татарина?

– И Мухи нет. Только что ведь где-то здесь крутился.

– Всё равно лучше остеречься. Давай-ка сворачивать привал. И в лодки.

– Чего-то многовато здесь серебра. Людоеды ведь в башне не участвовали, – пробурчал Пихта.

– Много – не мало, – философски хмыкнул Флейта.

– Глянь-ка сюда. – Пихта вытащил из серебряной горки какой-то предмет. – Это ж Хобота доля. Ну да. И брошки эти были его.

Флейта осмотрел находку.

– От, суки. Достали Хобота. Недалеко, видать, свалил.

Пихта покачал головой.

– Маги, твою мать. Такое же ворьё.

Он сплюнул. Тарас не обратил на этот демарш внимания. Впрочем, возможно, к школярам это и не относилось.

– Как же они его достали? Хобот осторожно ходил.

– Небось в волков перекинулись, – снова сплюнул Флейта. Все в банде уже знали о способностях пришлых мужичков. – От зверя по лесу не уйдёшь.

– А с татарами чего ж?

– А сейчас когда? Время нужно. Да и попробуй зубами против сабли.

Варька осторожно подняла зеркальце.

– Можно?

Тарас кивнул. Никита толкнул его в бок и показал на посох. Поколебавшись, Тарас снова кивнул. Но кривая дубина переломилась при первой же попытке взять её в руки.

Яму копать не стали, да и лопаты ни у кого, естественно, не было. Все трупы вместе с обломками посоха закидали валежником.* * *

Муха объявился примерно через час. Глаза у пацана бегали, сам он был взъерошен и совсем не походил на Муху, которому полагалось важно ходить по лагерю после удачного выстрела. Не каждый день пацану удаётся завалить татарского воина. Тарас попытался отозвать Муху в сторону, но тот не пошел. Тогда школяр спросил:

– У тебя браслет?

– У меня, – не стал отпираться Муха, сверкнув чёрными глазами, и школяр снова подумал, что этот молчаливый малец способен на многое. – Только я его не отдам.

– Почему? – спросил Тарас. – Передал бы мне или Никите. Или Ольге.

– Потому что я его добыл, – резонно сказал Муха. – Почему я должен отдавать своё Никите?

– Мы купим, – без особой надежды сказал Тарас, но Муха отрицательно покачал головой. К разговору с интересом прислушивались Флейта и Пихта, сбоку подходили Бредень и Укроп.

– Ты же не умеешь с ним обращаться, – сказал Тарас.

– Так и насрать, – сказал Муха. – И учти, с собой его у меня нет. А то вы наших за серебро режете.

– Ты за языком-то следи, – сказал Тарас. – Школяров с волколаками не смешивай. Не хочешь – не надо. Тебе можно его носить, по годам почти подходишь. Если добыл нормально.

Муха, видно, не ожидавший такого поворота, открыл уже рот, собираясь что-то сказать, но теперь его захлопнул. Помолчав немного, он спросил:

– А что значит, если добыл нормально?

– Если не убил прежнего владельца, – не стал лукавить Тарас.

– Нет, – покачал головой Муха. – Он у него в одежде был.

– Тогда, считай, тебе повезло. Очень. Носи на здоровье и нас не бойся. Захочешь чего узнать – заходи, расскажу.

Муха промолчал, оглянувшись на бандитов. Те покивали. Мол, всё как надо, ерепениться не хрен. Сбоку подошла Маринка и обняла его руку, на которой виднелась насадка-крюк, положив голову Мухе на плечо. Последние недели Маринка откровенно уходила к Никите, но сейчас, как видно, надумала вернуться. Муха, у которого хватало ума не ревновать рыжую кошку, несмело улыбнулся.

Три петли... накид... три петли... накид...

Уля, сидевшая на крылечке со спицами, смотрела, как бреется Никита. Тот ежедневно снимал щетину острейшим ножом, и ей очень нравилось наблюдать за этим ритуалом.

Три петли... накид...

Движения Никиты были аккуратны. Клочья грязной мыльной пены стряхивались в небольшой тазик. Мускулистое тело парня отвлекло Улю от вязания, она засмотрелась, чувствуя, как по спине катится волна тёплого розового шёлка. Солнечные лучи пробивались над кронами примыкавших к постоялому двору деревьев.

Уля вспомнила про посуду. Тарас просил почистить чашки: что было – разбилось, а новые перед употреблением полагалось очищать. Во всяком случае, уважающий себя маг послед оставлять брезговал – глина очень долго хранит информацию.

Тут перекаливать или в печи, или на солнце. Уля разложила заготовленную посуду на столе так, чтобы ветерок проходил как должно. Утро было вполне подходящим.

И вернулась к вязанию.

Три петли... накид...

Гладко выбритый Никита провёл по коже горячим полотенцем, улыбнулся – Уля улыбнулась в ответ – и ушёл проверять цветные «калейдоскопы». Два военных сундучка, забранных из башни. Что в них было, Уля не интересовалась. Там перекатывались какие-то смешные колобки, но она предполагала, что применение этой магии вряд ли будет забавным.

Человек – как костер в степи. Она раньше этого не понимала. Как бы ни был горяч, самому холодно. Вокруг пустота. А сходятся двое – и греют друг друга. Или один погружается в другого – обоим становится тепло.

Три петли... накид...

Вот с Никитой было тепло. И дома так хорошо не было, как с этим странным, похожим на увальня-медведя парнем. Старается не обидеть. Старается понравиться. Её смешили его шутки, ей нравились его движения, она плыла от его запаха... И даже рыжая ей не мешала, пусть погреется. Всё равно Уля знала, чей на самом деле Никита, и это знание давало ей столько уверенности и сил...

Три петли... накид... три петли...

– Нет, ну надо ж так с утра нажраться!

Уля оглянулась. Бредень волок совершенно упитого разбойничка, отчитывая бесчувственное тело. Рядом топтался Укроп.

– Главное ж, его очередь коней смотреть... А он лыка не вяжет.

– И когда успел? – покачал головой Бредень. – Думают, раз в лодки посадили, так всё, дальше катать будут?

– Разотри ему уши, – посоветовал Укроп.

– Вот теперь десять серебрух вычтут, – посетовал Бредень. – Пару овец купить можно, дурень. А ты бутылку.

– Ау-мм... – прояснил свою позицию любитель спиртного.

– Ты думаешь, вот так тебя и повезут, если водочку жрать будешь? Ты, как один останешься, хоть залейся, а пока мы вместе – извини. Пьянь – она из леса сразу на тот свет попадает. Или на арену.

– Угу-мм... – видимо, раскаялся забулдыга.

– Всю ночь, видать, жрал. Один, что ли?

– А вот поищи второго, – посоветовал Бредень. – А то Хвощ найдёт, так и кишки выпустит.

– Не, кишки не выпустит, – не очень уверенно сказал Укроп. – Договорились же, десять серебрух.

– Ты его лучше поищи. – Бредень усадил пьяного на лавку и сбрызнул холодной водой. Тот открыл глаза, в которых не было ни грана разума.

– Чего жрал-то? – поинтересовался Бредень.

– А углан... Ну, малец по-вашему, несколько бутылок давеча припёр, – заложил Укроп. – Они их онучами обмотали.

– Договаривались же не покупать.

– Так Муха и не покупал, – усмехнулся Укроп. – Он их спер. По старой памяти.

– И что теперь?

– Да Муха ни при чём. Это наши козлы наехали на пацана, ты теперь весь в браслетах, проставляйся. Я только не думал, что так нажрутся.

– Ну, пока только один нажрался, – сказал Бредень.

– Где-то должны быть ещё, – философски заметил Укроп. – Не один же он квасил.

Проштрафившихся оказалось трое. Все они хлебали одну и ту же бурду, что сварили местные продавцы дымки. Все упились в дребадан. И каждому персонально Хвощ в итоге объяснил, что десять ногтей серебром – это им последний раз такое счастье. Потому как следующие десять ногтей он срежет лично. Вместе с Борей. А с пальцами или без, ещё подумает. А кому не нравится – пинком под зад. Иди хвастайся серебром перед местными. Или татарами.

Дисциплина восстановилась.

Вокруг начинались казачьи земли. Официального закона здесь было не слишком много, порядки приближались к лесной вольнице. Белёсые волны зимнего моря накатывали на усыпанный галькой пляж.

Чтобы не оставлять следов – лодки были слишком приметны, – решили пройти через Крымское ханство. Вернее, обогнуть его водой.

Глава 5

– Они где-то на побережье, – сказал Грач.

– А поточнее? – Лизо работал крохотным стило, накладывая на пергамент тонкие линии. Тёмная краска очень походила на кровь. Валч применял в орнаменте кельтские руны.

– Точнее не вижу.

– К сожалению, их четвёртый браслет поменял хозяина. И его взяли более прочно.

– Кто-нибудь из школяров? – спросил Грач.

– Этого не вижу, – сообщил Лизо.

Какое-то время Грач молча наблюдал, как его цветный наносит косые штрихи на полоску телячьей кожи. Заклинание получалось мощным.

– Стало быть, зря ты его отзывал.

– Слабого носителя? Просто что-то помешало.

– Что-то помешало, – эхом отозвался Грач. – У этих школяров неплохая удача. Может, оставить их в покое?

Лизо отрицательно покачал головой. Он отложил пергамент и взял в руки табличку ровного писчего воска. Тем же стило быстро прорисовал три летящие лодки над грубо набросанной поверхностью воды. Примерно так рисуют кораблики дети, только эти были чуть выше ломаных волн. У Грача это художество не вызвало даже тени улыбки. В верхней части таблички сгустились тучи, на центральной лодке появилась смешная фигурка, в которую ударила молния. Несколько знаков на непонятном языке, видимо, обозначили имя.

– Ты собираешься это окропить? – спросил Грач.

– Именно, – ответил Лизо.

– Это опасно, цветный. На таком расстоянии... Если они отведут удар, ты можешь попасть под нечто схожее.

– Я буду осторожен, – сухо улыбнулся Лизо.

– Стоит ли так рисковать? Очень далеко для атаки. Чтобы мериться удачей...

– Я хочу убить эту тварь. – Губы Лизо изогнулись в гримасе ярости. – Размазать. Уничтожить. Раздавить.