Чтение 11–й страницы книги ~Золотой пленник~

— Видно, что ты выбирал, — мышей полно.
— Так мыши по всей деревне, куда же от них. Это как мухи.
— Ладно, — согласился капитан, давая слуге еще один рилли. — Тоже подбери домик на окраине, чтобы мне не ездить через все улицы — дураков веселить.
Фон Крисп не терпел чужого любопытства, особенно по отношению к собственной персоне.
— Будет сделано. А когда же вас ждать?
— К вечеру, а может, и под утро — как сложится.
35
Отвязав еще не расседланного коня, капитан фон Крисп вскочил в седло и поехал рысью обратно в город, сопровождаемый взглядами вздыхающих девиц.
Не доехав до городской заставы полмили, капитан взял правее, чтобы въехать в город с севера и миновать площадь — ему совсем не хотелось повстречаться с кем-нибудь из приятелей или неприятелей. Дорога с северной стороны оказалась разбитой и щедро удобренной навозом, этому было свое объяснение — по ней часто проезжали гарнизонные части, возвращаясь в свои казармы, именно туда и держал путь капитан фон Крисп.
Возле дешевой харчевни какой-то пьяница отсалютовал ему мятой шляпой. Уличная девка, покачивая бедрами, пересекла дорогу, надеясь на выгодное предложение, но, прочитав на лице офицера равнодушие, обиженно надула губы.
Подъехав к каменной ограде, капитан накинул поводья на вершину кривого деревца и перемахнул через забор, игнорируя главные ворота, — он по-прежнему избегал лишних глаз.
Впрочем, их здесь и так хватало. Пересекая учебное поле, фон Крисп спугнул солдат, менявшихся и торговавших на пятачке под императорским штандартом всем, что имело ценность в казармах. Те, кто поиздержался, продавали фланелевые поддевки, обмотки, шпоры и витые плети. Другие меняли амуницию, давая за старый мундир пару ношеных башмаков. Хорошим спросом в преддверии войны пользовались амулеты от стрелы и меча, а также от огня «сернаго и древеснаго».
Солдаты спрятали под полы свои богатства, но, как только офицер прошел, возобновили торг.
Капитана интересовала казарма арбалетчиков, серое трехэтажное здание под черепичной крышей. Местами черепица покололась, и крыша была залатана промазанными смолой тряпками.
У входа на каменной завалинке грелись несколько солдат, не по форме одетые: они меньше всего ожидали увидеть здесь офицера. Кто-то штопал обмундирование, кто-то ловил на белье блох, другие просто бездельничали, шаркая в пыли ногами.
Завидев капитана, солдаты испуганно вскочили, однако поняв, что перед ними пехотный, а не гвардейский офицер, немного успокоились. Те всегда норовили довести дело до розог или карцера, пехотные же относились к солдатам снисходительнее.
— Здорово, братцы!
— Здравия желаем, господин капитан, сэр, — ответил солдат в исподней рубахе, пришивавший к мундиру пуговицу.
— Кто знает Ханса?
— Все знаем, господин капитан. Он вам нужен?
— Да, нужен.
— Так мы его сейчас моментально позовем. Зиммель, дуй за Хансом!
Голый по пояс Зиммель в стоптанных башмаках умчался в казарму. Тем временем другой солдат вынес для офицера табурет. Капитан сел.
Не прошло и полминуты, как Зиммель выскочил обратно.
— Идет, господин капитан!
Появился Ханс с заспанной физиономией. Он на ходу застегивал ремень и приглаживал волосы.
— Здравия желаю, господин капитан.
Он знал фон Криспа.
— Давай отойдем.
И капитан направился в сторону учебного поля. Ханс поспешил за ним.
— Как твои дела, охотник?
— Дела хороши, господин капитан, деньги давно пропиты, новых не платят... Вот так и живем.
— Насколько мне известно, в этом загаженном гарнизоне так живут все.
Капитан остановился и огляделся. В дальнем конце учебного поля молодые солдаты с алебардами наперевес атаковали подвешенные на цепях бревна.
— Ты как, стрелять еще не разучился?
— Мастерство не пропьешь, господин капитан.
— Это смотря как пить. О чем разговор пойдет, догадываешься?
— Что вы, господин капитан, откуда? — Ханс дурашливо развел руками.
— Работенка есть для тебя.
— Какая работенка?
— Обычная — стрельнуть надо.
— Стрельнуть, конечно, можно, только из своей машинки я не буду.
— Это для меня не новость — знаю о таком капризе.
— Не каприз это, господин капитан.
— И об этом знаю. У тебя все тот же «единорог»?
— Так точно, восемь лет уже.
— Хорошая машинка, но «единорог» здесь достать трудно.
— Я знаю, господин капитан. Но можно стрельнуть из монцевского арбалета или из машинки с севера — там гномы хорошие делают.
— У гномов товар отменный, только эти коротышки цены заламывают. Ну ладно, что-нибудь придумаем, подыщу тебе машинку.
— Подыщете машинку — стрельну.
Капитан снова огляделся, пора было заканчивать разговор, и так его здесь много кто увидел.
— Почему не спрашиваешь в кого?
— А мне без разницы. — Ханс зевнул и почесал живот.
— Есть один человечек.
— Из благородных?
— Я бы не сказал. Он карсамат.
— Карсамат? — удивился стрелок. — Наверное, не простой карсамат?
— С простым я бы не связался.
— Сколько заплатите?
— Четыре золотых.
— Четыре золотых — деньги хорошие, но чтоб вернее попасть, нужно бы удвоить.
— Хорошо, получишь восемь, — легко согласился капитан и улыбнулся: он не собирался платить Хансу ни гроша.
— Когда надо будет все сделать?
— Я должен договориться о встрече, чтобы подвести его к тебе получше. Думаю, на неделе все и произойдет.
— Хорошо бы авансик, господин капитан.
— Вперед не плачу, разве что один рилли — как знак моей доброй воли.
Сунув монету Хансу в кулак, фон Крисп, не оборачиваясь, пошел прочь. Снова миновал торговый пятачок, вызвав у менял минутное замешательство, придерживая ножны, взобрался на стену и с нее — прямо в седло.
36
Сделав одно дело, фон Крисп не спешил ехать в Хаски. Помимо стрелка для Теллира нужно было подумать и о средстве против его страшного чудовища. Оно всегда находилось рядом с хозяином, оставаясь в лесу, лишь когда Теллир продавал в городе рабов и награбленный товар.
Стрелять карсамата-полукровку в городе было бы проще, однако он назначал встречи только в лесу — там., под прикрытием своего чудовища, Теллир чувствовал себя хозяином положения.
Чтобы избавиться от этой твари, следовало раздобыть какое-нибудь зелье или узнать заговор. Капитану еще не приходилось иметь дело с существами из иных миров.
Дорогу к нужному человеку он знал весьма приблизительно, нужно было попасть в Суконную слободу, где жили валяльщики шерсти, а уж там спросить более точный адрес.
Располагалась слобода в самом низком месте, где можно было докопаться до воды — она здесь была меловая, осаженная, однако мастера научились использовать и ее. То, что тут валяют шерсть, было ясно еще за полмили — ветер доносил такой запах, что конь фон Криспа начал недовольно всхрапывать.
Капитан въехал на кривую улочку. За глухими заборами нельзя было увидеть ни человечка, только вонючий пар поднимался над валяльнями, заставляя фон Криспа давать коню шпоры.
Едва заметив прохожего, фон Крисп пытался его нагнать, однако местные были пугливы и прятались прежде, чем офицер успевал с ними поговорить.
Конь снова фыркнул и замотал головой.
— Я и сам едва дышу, приятель, — посочувствовал ему капитан и, увидев очередного прохожего, погнал коня вскачь.
В этот раз прохожему было не отвертеться, он прижался к чужим воротам, дрожа от страха всем телом. Это оказался мальчишка лет двенадцати, босой и с красными, привыкшими к работе в воде руками.
— Ох и воняет тут у вас, парень!
— Мы и не замечаем. — Мальчишка стрелял глазами по сторонам, выжидая момент, чтобы удрать.
— Не бойся, я тебя не трону — мне только спросить нужно.
— Чего спросить? — Было видно, что мальчишка военному не верит.
— Скажи, где здесь живет старик Теодор?
— Это колдун который?!
— Да вроде так. Где он живет?
— Там, на отшибе, — махнул мальчишка рукой.
— Может, ты меня проводишь? Я дам тебе кадастр. — Капитан показал медную монету.
— Нет-нет, что вы, я к нему не пойду — у нас его все боятся!
И посчитав, что момент наступил, мальчишка пустился наутек.
Делать было нечего, капитан двинулся в том направлении, куда ему указали. И не ошибся: проехав по кривой улочке всю слободу насквозь, капитан выехал на пустырь и впереди, ярдах в пятидесяти, увидел полуразвалившуюся лачугу с кучей сухих ветвей вместо крыши.
Ее окружало кольцо из больших, размером с откормленную свинью, валунов. Они были плотно пригнаны друг к другу, а роль ворот играла палка, положенная на два крайних валуна.
Стекла в единственном окне не оказалось, вместо него был бычий пузырь, уже изрядно пожелтевший. Справа от входа торчали из земли три тотема с остатками подношений — полусгнивших фруктов, семян и скелета мелкого животного.
Остановившись, фон Крисп собрался с духом и крикнул:
— Есть здесь кто-нибудь?
На крик из наваленных на лачугу веток взлетела ворона. Каркая, она сделала над лачугой несколько кругов и снова спряталась в ветках.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился немолодой человек лет пятидесяти, с коротко остриженными седыми волосами. Один его глаз был сильно прищурен, оттого казалось, что старик крив. Его одежду составляла большая баранья шкура, прихваченная на поясе веревкой.
— Мне нужен Теодор! — сказал фон Крисп.
— Нет его.
— Мне сказали, что он живет здесь, у меня к нему дело.
— Нет у тебя к нему никакого дела.
— Я должен передать ему деньги.
— Какие еще деньги?
— Мне нужна помощь, и я готов платить.
Старик повернулся и зашел внутрь лачуги, оставив дверь открытой, потом выглянул и сказал:
— Лошадь оставь за кругом.
Спутав плетью передние ноги коня, фон Крисп перешагнул через валуны и, подойдя к лачуге, осторожно заглянул внутрь.
— Не бойся, не укушу. — Старик засмеялся хриплым лающим смехом.
Капитан вошел и огляделся. Здесь было довольно светло, солнечный свет проникал через набросанные вместо крыши сухие ветви. Пахло сушеными травами пучки которых в изобилии висели на всех стенах.
Хлопнула дверь, фон Крисп вздрогнул и оглянулся.
— Что, господин офицер, страшно? — снова засмеялся старик.
— Непривычно.
— Гак что привело тебя ко мне?
— Я хочу извести зверя.
— Ты военный человек, умеешь стрелять из лука, арбалета — убей зверя, как захочешь.
— Это не совсем зверь, это демон, купленный у эберийского колдуна.
— Как он называется?
— Я не знаю. Он живет у одного человека и предан ему как собака, повсюду его сопровождает и охраняет. Ходит на задних лапах, у него большие когти и фигурой похож на горбуна. Еще у него огромные клыки и такая пасть, что он может запросто перекусить барана.
— Ты описываешь эртадонта.
— Эртадонт? И как же мне его убить?
— Этот демон очень быстр, ты ничего не сможешь ему противопоставить.
— Я это понимаю, поэтому прошу дать мне какое-нибудь снадобье или научить заклинанию.
Колдун помолчал, обдумывая предложение.
— Я помогу тебе, однако изводить эртадонта не буду — тебе придется сделать это самому.
— Как ты поможешь мне?
— Я смогу опьянить демона, он станет медлительным, и ты убьешь его.
— Что ты мне дашь?
— А сколько ты заплатишь?
— Я сейчас стеснен в средствах, но...
— Один золотой.
— Годится.
Капитан достал из поясного кошелька золото и передал старику, за что получил свернутую из просушенного пергамента трубку, залитую с обеих сторон древесным клеем.
— Это фетиш.
— Фетиш? Там внутри что-то пересыпается, — заметил фон Крисп.
— Без нужды не стоит его встряхивать.
— Но как им пользоваться?
— Когда увидишь эртадонта близко, переломи фетиш. Вот так. — С этими словами колдун переломил сухую палку, от звонкого щелчка распахнулась дверь. — Все, теперь уходи.
Капитан повернулся и пошел прочь, а оказавшись в огороженном валунами круге, почувствовал желание поскорее убежать, однако коня нигде не было, к тому же слобода оказалась на удивление далеко — где-то возле горизонта.
Фон Крисп запаниковал, он слышал, что иногда колдуны забирали к себе тех, кто приходил к ним. Перепрыгнул через ограду, он увидел своего скакуна лежащим на земле. Фон Крисп осторожно к нему приблизился — лошадь лежала неподвижно с открытыми глазами.
— Эй. — Фон Крисп дотронулся до шеи коня, и тот вздрогнул, по телу животного пробежала судорога, и он ожил. Быстро поднялся, и капитан тотчас распутал ему ноги.
Не мешкая, фон Крисп запрыгнул в седло и поскакал в направлении слободы, превозмогая мучительное желание оглянуться.
37
Первая ночь в лагере прошла спокойно, никто не пытался бежать, не было слышно воя шакалов. С рассветом прибыл новый обоз с холстами для шатров и шестами для них, невольников сразу подняли и поставили на работы.
За первый день они установили только десять шатров, а нужно было еще не менее двадцати. Говорили, будто казенных людей сгоняют отовсюду и скоро в лагере будет яблоку негде упасть.
Пока ставили шатры, приехали крючкотворы и стали обходить работающих, спрашивая имена и клички. Гарнизонный сержант объявил, что теперь каждый день будут проводить проверки — для невольников это было внове, поскольку Гудьир никаких проверок не проводил.
Сам он почти не появлялся, прячась в отдельном шатре со своими помощниками, однако Питер слышал, как его вызывали к военному коменданту Хаски и тот выговаривал Гудьиру за пьянство.
Работы было много, и, чтобы не останавливаться, трое отряженных невольников разносили по бригадам миски с кашей — завтрак, от которого они давно отвыкли. Каша была без червей, с оливковым маслом и куском лепешки. Полагались и ложки, правда, на всех их не хватало, и приходилось ждать своей очереди.
Позже обещали наладить приготовление чая, но пока в лагере не работали очаги и еду приходилось возить из Хаски.
— Эх и зажили мы, а? — восхищенно покачал головой Крафт, сидя в перерыве на земле с глиняной миской, полной овсяной каши. — Кто бы знал, что когда-нибудь вырвемся из лап этого вампира Гудьира!
— Мы не только вырвались, мы с ним еще посчитаемся, — добавил Спирос. Не дожидаясь, когда освободится ложка, он ел кашу, подбирая ее куском лепешки. Его примеру последовал и Питер, он ничего не говорил, просто наслаждался полученной свободой и горячей кашей на завтрак.
— Если б не воевать, можно было бы с такой кормежкой и двадцать пять лет служить у императора, — заметил Крафт.