— Сиди здесь, Питер, я пробегусь вдоль обоза — мне кажется, вон там, — Земанис махнул рукой вперед, — обвязка ослабла. Если товар вывалится, не будет времени его собирать, сам видишь, что происходит...
Когда дядя убежал, Питер решил расспросить охранников, что они думают о нападении:
— Они больше не вернутся, Ниман?
— Трудно сказать, ваша милость. — Помощник Рудвара оглянулся. — Вообще-то просто так они не отвязываются.
— Но вы ведь набили их полдюжины! Вы победили их!
— Это была только разведка, ваша милость, кто знает, сколько их здесь.
На дереве каркнула ворона, и Питер вздрогнул. Лошади продолжали монотонно кивать головами, волоча нагруженные телеги.
Вернулся дядя:
— Все в порядке, на одном возу приказал перевязать полог, а так все хорошо.
Он запрыгнул на воз и, посмотрев на угрюмого племянника, приободрил его:
— Скоро пойдет открытая местность, там эти мерзавцы не решатся напасть на нас.
Дядя оказался прав: через час кусты вдоль дороги стали редеть и совсем исчезли, уступив место суховатой жесткой траве, она была здесь повсюду. Открытого пространства стало больше.
— Насколько я понял, следов копыт на дороге больше нет? — спросил Нух Земанис.
— Нет, ваша милость, — подтвердил Ниман.
— Значит, эти разбойники остались позади.
Охранник ничего не ответил.
Подъехал Рудвар, его конь тяжело поводил боками — приходилось носиться вдоль обоза, из конца в конец.
— Как наши дела, мы оторвались от них? — спросил Земанис.
— Боюсь, что нет. — Начальник охраны вздохнул и показал бичом вправо от дороги. — Это их тропа — они прошли по ней час назад.
— И сколько же их было?
— Я полагаю, не меньше полусотни.
Нух Земанис замолчал — он выглядел растерянным.
— Но ведь повернуть мы уже не можем!
— Не можем, хозяин, об этом никто не говорит, до Пешехара осталось три дня пути, авось пробьемся.
— Пробьемся, непременно пробьемся!
Они ехали еще около получаса, пока впереди не показалась большая роща, через которую шла дорога.
— Ниман, поезжай туда и заберись на дерево — так, чтобы мы тебя видели. Если увидишь сверху засаду или всадников на дороге, махнешь нам рукой, понял?
— Конечно, понял.
Обоз остановился, и только Ниман поскакал вперед.
Не теряя времени, Рудвар стал раздавать распоряжения на случай, если его помощник подаст сигнал о приближении врага.
Питеру с высоты воза было хорошо видно скачущего всадника. Вот Ниман исчез в зарослях, потом появился уже без лошади и стал взбираться на кряжистый дуб. Заняв удобное положение, он остался стоять на толстой ветке, прижавшись к стволу и глядя вперед, на дорогу. Никаких сигналов он не подавал, и Рудвар приказал двигаться дальше.
— Ну вот, кажется, обошлось, — в который уже раз произнес Нух Земанис.
10
Не обнаружив никакой опасности, обоз въехал в рощу. Она оказалась большой, а деревья в ней — высокими.
Светило солнце, ветра не было, но птицы не пели, как будто их здесь не было вовсе. Скрип колес и звон упряжи отдавались тревожным эхом, однако люди в обозе себя успокаивали — сверху их прикрывал дозорный Ниман.
И вдруг в одно мгновение все переменилось, роша будто ожила, и между деревьев замелькали всадники.
Карсаматы появились как из-под земли, их обученные лошади умели лежать и быстро подниматься, когда следовало идти в атаку.
— К оружию! Занять оборону! — прокричал Рудвар, однако было очевидно, что уже поздно. Нападавших оказалось не менее полутора сотен, с сорока ярдов они начали стрелять из луков, и в воздухе запели десятки стрел. Те со стуком впивались в борта обозов и валили людей наземь.
В ответ защелкали арбалеты, несколько карсаматов полетели кубарем в траву, однако остальные, подбадривая себя криками, в следующее мгновение сошлись с защитниками обоза в рукопашной схватке.
Заметив богатые одежды купца, к нему поскакали пятеро всадников. Первому из них не повезло, его срубил рослый охранник из Гудбурга, однако пока он отражал нападение остальных, стрела с белым оперением вонзилась ему в шею.
Другой охранник увернулся от посланной в него стрелы, но был заколот подоспевшими карсаматами.
Один разбойник на скаку вспорол полог телеги и ловко выдернул штуку шелка.
— Прочь, грабители! Оставь, это не твое! — закричал Нух Земанис, вмиг выйдя из состояния отупения. Его ударили мечом плашмя, и купец упал в пыль, под ноги пляшущих лошадей. Вслед за дядей сдернули Питера, он слетел вниз головой, и его нарядную кипу подхватил прямо с земли один из карсаматов.
Возница забился под телегу в надежде, что его не заметят, однако разбойники выволокли беднягу и стали избивать, валяя в пыли. Питера и Нуха Земаниса, напротив, подняли, чтобы проще было срывать одежду.
Нарядные сюртуки и жилетки были сняты в одно мгновение, даже белье и то, схвативши за ворот, разбойники разорвали, поделив эти тряпки и попрятав в седельные сумки.
Сопротивление еще продолжалось, горстка охранников под предводительством Рудвара упорно пробивалась к хозяину. В этом не было уже никакого смысла, однако начальник охраны действовал с упорством преданного сторожевого пса.
Получив множество ран, он продолжал сносить тяжелым мечом одного противника за другим. Вот он уже с последним помощником, а вот совсем один. Стрелы лязгали по его кирасе, ломались или уходили в рикошет, старый служака был будто заговорен, но, не дойдя всего пары шагов до раздетых и избитых Питера и Нуха Земаниса, Рудвар получил удар мечом и упал как подкошенный. Это послужило сигналом, и разбойники бросились вспарывать на возах полога и разбрасывать товар.
— Что вы делаете! — снова завопил Нух Земанис и, схватив ближайшего из карсаматов за ворот, стал трясти его что есть силы. Кочевник оттолкнул безумного купца, выхватил кривой меч и точным ударом срубил ему голову.
Питер видел это и не видел, он отказывался верить в то, чему оказался свидетелем, все поплыло перед его глазами, и он бессильно опустился на дорогу.
11
Ссадины на теле горели огнем, по щеке из рассеченной брови стекала кровь. Питеру казалось, что мир вокруг него закончился. Роющиеся в грудах растерзанного товара кочевники виделись ему крысами, дерущимися над останками павшего животного.
Внезапно их визг и рычание прекратились. Вдоль разграбленного обоза ехал всадник, выражение лица которого и богатая одежда говорили о том, что он не относится к беспокойному племени простых карсаматов.
Рядовые разбойники с опаской посматривали на этого властного человека, те, кто успел что-то схватить, бросили добычу на землю.
Воспользовавшись этой заминкой, израненный Рудвар поднялся на ноги и из последних сил стал наносить удары опешившим врагам.
— Беги, Питер! Беги!
Этот приказ не отрезвил мальчишку, однако пробудил в нем желание спастись. Вскочив, он рванулся в лес, не чувствуя под ногами колючек и не до конца понимая, куда бежит. Продравшись сквозь густой кустарник, Питер свалился в песчаный овраг и, лишь ощутив под ногами влагу, перевел дух и огляделся.
С обеих сторон возвышались крутые, оплетенные корнями обрывистые берега. О том, чтобы быстро выбраться, не могло быть и речи, а погоня, должно быть, шла уже по пятам.
Разглядев меж свисавшими корнями углубление в обрыве, Питер решил, что пока сгодится и такое убежище.
Тем временем предводитель карсаматов со скукой наблюдал за тем, как его соплеменники добивают ожившего вдруг гуира. На этот раз для верности ему отсекли голову, и двое кочевников поднесли ее предводителю на щите.
Посмотрев на закрытые глаза, залитую кровью черную бороду и множество старых шрамов, предводитель произнес:
— Славный был солдат, похороните его вместе с головой — он этого заслужил.
— А что делать с купцом, эрмай Теллир?
— Хорошо бы бросить его шакалам, но мы не должны оставлять на дороге следов. — Теллир обернулся и позвал: — Арнух!
От сваленных в кучу трупов поднялась сгорбленная фигура и странной походкой, словно на носочках, зарысила к хозяину.
Это был эртадонт — существо из сумеречного мира. Теллир купил его у эберийского колдуна, отдав взамен пятнадцать девственниц для жертвенных ритуалов. Арнух был верен, как собака, ему требовалась свежая кровь, а там, где проходил Теллир, ее всегда хватало. Вот и сейчас, когда хозяин оторвал эртадонта от пиршества, волчья пасть и когти существа были окрашены кровью.
— Найди мальчишку, Арнух, он убежал в лес.
Эртадонт зарычал и недовольно потряс головой. Запряженные в возы лошади испуганно заржали и попытались вырваться из упряжи, карсаматам стоило труда удержать их.
— Знаю, что ты еще не насытился, но мальчишку нужно вернуть — мне дорог каждый пленник, эти ослы и так всех перебили. Вперед, Арнух, найди его, и тогда сможешь продолжить...
Чудовище еще раз встряхнуло головой и, легко перемахнув через воз, побежало в лес.
— Вы трое — идите за ним! — приказал Теллир, и карсаматы с опаской последовали за Арнухом.
Питер стоял под навесом из сплетенных корней, и в голове его носились обрывки бессвязных мыслей. Он был слишком потрясен, чтобы принимать какие-то решения.
Под ногами проскользнула черная змейка, но Питер ее не заметил. Его тело сотрясала мелкая дрожь, ноги подгибались от усталости, хотелось проснуться, чтобы увидеть в окне солнце и посмеяться над ночными страхами, однако ночь и не думала заканчиваться.
Послышался шорох осыпавшегося песка, потом тяжелые шаги. Питер затаил дыхание. Откуда-то потянуло падалью, да так сильно, что он почувствовал приступ тошноты.
Совсем рядом раздался низкий утробный рык, и в убежище Питера заглянула страшная рожа. Обнажив клыки, чудовище ударило по сплетенным корням когтистой лапой.
«Ну и ладно, скорей бы уж...» — смирился Питер, ожидая жгучего удара когтями-лезвиями.
— Пошел! Пошел, тебе говорят!
— Уходи, хватит! — закричали рядом на два голоса. Чудовище взревело и резко повернулось, чтобы отогнать назойливых карсаматов, однако они знали, что с ними будет, если эртадонт сожрет пленника. Наконечники трех копий были нацелены в морду чудовищу, и оно было вынуждено отступить. Какой смысл драться, если на дороге десятки растерзанных трупов? Монстр подпрыгнул и по корневищам выбрался из оврага.
— Эй ты, выходи скорее, знаешь! — приказал Питеру один из воинов, но тот отрицательно замотал головой, забиваясь в глубь пещеры.
— Выходи, дурак-собака, если этот вернется — тебе несдобровать, знаешь! — крикнул второй.
— Выходи, знаешь! Все равно вытащим!
Питер понял, что упрямиться бессмысленно, и выбрался наружу.
12
Его привели на дорогу. Все товары, что были сброшены на землю, карсаматы вернули на возы и увязали как могли. Трупы оттащили в рощу — подальше от дороги.
Питера подвели к Теллиру. Тот посмотрел на дрожащего подростка, размышляя, тащить ли его с собой или убить прямо здесь — уж больно он был тщедушен и мог не выдержать дороги.
— Где его одежда?
Карсаматы переглянулись, боясь отвечать.
— Снимите одежду с убитых, нужно его одеть.
Воины бросились исполнять приказ и притащили перемазанный в крови кафтан, такие же штаны и башмаки, в которых хлюпала кровь. Впрочем, Питер не обратил на это внимания — ему приказали одеться, и он оделся. Потом его присоединили к группе уцелевших пленников — всего их набралось двенадцать.
— Все! Трогай! — крикнул Теллир, и занявшие места возниц карсаматы стали подгонять лошадей гортанными выкриками.
Как проехал обоз, погнали пленников. Их охраняли четверо конных воинов с длинными пиками, которыми они кололи всякого, кто, забываясь, выходил на обочину дороги.
Поначалу от всех этих потрясений Питер не мог осмыслить происходящего, но от ходьбы стал приходить в себя.
Теперь он видел, что идет среди таких же, как он, избитых и оборванных людей, а рядом, неприязненно поглядывая на гуиров, едут карсаматские всадники.
Когда выходили из рощи, Питер посмотрел туда, где на толстой ветке должен был находиться Ниман, забравшийся туда для предупреждения о приближении врагов. Он и сейчас был там, намертво приколотый к стволу тремя стрелами.
Питер пошевелил плечами. Выданный ему кафтан оказался велик, но это не мешало, даже наоборот — в него можно было закутаться, когда наступит ночная прохлада. Штаны спадали, их то и дело приходилось подхватывать, но и с этим можно было смириться, а вот великоватые башмаки натирали ноги. Питер привык к обуви из мягкой кожи, а не к этим колодкам, он уже начинал прихрамывать.
«Если будут гнать до самого Пешехара, я сотру ноги в кровь, и меня прирежут», — догадался он. Конвоиры выглядели неприветливо, и просить их о чем-то было страшно, однако купеческий расчет подсказывал Питеру, что раз самый главный разбойник приказал его одеть, значит, он хоть чего-то стоит.
Решив все же рискнуть, Питер стал перемещаться на край дороги, понемногу тесня товарищей по несчастью. Одни с удивлением, другие с неудовольствием пропускали его и продолжали идти, угрюмо глядя под ноги.
— Прошу прошения, ваша милость, — обратился Питер к ближайшему конвоиру.
— Назад, пошел назад, дурак-собака, знаешь! — Всадник взмахнул плетью и ударил Питера через спину, попутно досталось кому-то еще.
— Не зли их, щенок, нас же всех из-за тебя перебьют! — зашипели на него.
— У меня стерты ноги, ваша милость! — не сдавался Питер, обращаясь все к тому же конвоиру. — Я не ухожу с дороги — я только прошу меня выслушать.
— Какое мне дело, дурак-собака! Можешь хоть подохнуть тут, знаешь! — ответил карсаматский воин и плюнул в наглого пленника.
— Боюсь, это не понравится вашему хозяину! — ввернул Питер, ожидая нового всплеска злобы и, возможно, побоев, однако конвоир задумался. Он обменялся несколькими фразами на своем языке с другими карсаматами и пришел к какому-то решению.
— Эй ты! — Конвоир ткнул плетью одного из людей, нанятых в Индзоре. — Ты ведь солдат, знаешь?
— Солдат, — кивнул тот.
Конвоир выдернул из седельной сумки чью-то окровавленную рубашку и бросил ее наемнику.
— Возьми, знаешь, сделай мальчишке обмотки, чтобы башмаки сидели хорошо.
— На ходу?
— Стой! — скомандовал конвоир, и пленники остановились. — Давай скорее, знаешь, времени мало.
Солдат умело разорвал рубашку, велел Питеру снять башмаки и затем ловко замотал ему ноги половинками рубашки — получилось что-то вроде толстых носков.
— Одевай.
Питер обулся, было очень хорошо и удобно.
— Спасибо, ваша милость.
— Не за что. Запомнил, как я мотал?
— Старался, но, боюсь, у меня так не получится.
— Ничего, как остановимся на ночлег, покажу еще раз.
Вместе с Питером остановкой воспользовались и другие пленники. Кто-то порвал на обмотки свою рубашку, другим бросили какое-то тряпье конвоиры.
Заметив остановку, подъехал самый главный разбойник, Питер стал с интересом его разглядывать.
— Что случилось? — строго спросил он. — Почему встали?
— Это я остановил их, эрмай Теллир. Эти неумехи, знаешь, уже стерли ноги, я отдал им несколько рубашек, чтобы сделали себе обмотки, — вам ведь нужны здоровые пленники?
Сказав это, инициативный карсамат замер, ожидая решения Теллира: оно могло оказаться каким угодно.
— Ты правильно сделал, они должны дойти до Датцуна.
Поймав на себе взгляд мальчишки, Теллир ударил его плетью, но не сильно — чтобы не покалечить. Невольник упал и закрыл голову руками.
— Не смей смотреть на меня, червь, — прошипел Теллир и, дав лошади шпоры, поскакал в голову обоза.
Словно его страшная тень, мимо промчалось чудовище, что едва не сожрало Питера в овраге. Эртадонт подпрыгивал на бегу и постоянно нюхал воздух, иногда срывался и уносился куда-то к горизонту, но стоило хозяину позвать его — чудовище было тут как тут.
13
Когда главный разбойник ускакал, охранник из Индзора помог Питеру подняться.
— Пошли, пошли вперед, знаешь! Отдых кончился, дурак-собака! — стали подгонять конвоиры.
Питер дотронулся до головы — из небольшого рубца от кнута сочилась кровь, к тому же вздулась шишка.
— Он пожалел тебя, — негромко сказал бывший охранник.
— Почему вы так решили?
— Зови меня Эрик.
— Почему ты так решил, Эрик?
— Мы ему нужны, ты ведь сам об этом догадался.
— Да, догадался. Только почему нас все время бьют?
— Чтобы мы их слушались. Зато как доберемся в Датцун, пару дней нас будут кормить как скот на убой.
— Зачем?
— Чтобы подороже продать.
— А нас будут продавать?
— А зачем, ты думаешь, нас оставили в живых? — Эрик усмехнулся. — Ради красивых глаз?
— Мы станем рабами?
— Это лучше, чем смерть.
Питер кивнул. От удара плетью гудела голова. Он дотронулся до места удара и посмотрел на ладонь.
— Кровь — это не страшно, — успокоил его Эрик. — Кровь сейчас остановится, и шишки не будет.
Они шли еще часа три, и ничего вокруг не менялось: все те же рощи, холмы, жесткие травы. Когда солнце прошло полуденную отметку, обоз неожиданно остановился в одной из небольших рощиц с кривыми рахитичными деревцами.
Пользуясь случаем, пленники сели отдыхать, кто-то заговорил о еде. Питер подумал, что закусить было бы не лишним, но особенно ему хотелось пить.
Они ждали не слишком долго, послышался стук копыт, и к пленникам подъехал сначала Теллир, а затем еще один всадник. Ломая ветки, подобрался эртадонт и встал поодаль, роняя из пасти клейкую слюну.
Наученный горьким опытом, Питер не поднимал на Теллира глаз, однако, приметив герб на седле, невольно поднял глаза на второго всадника. Это был офицер императорской армии! Это было спасение!
— Сэр! Сэр, спасите меня, я Питер Фонтен — племянник Нуха Земаниса, купца из Гудбурга! Спасите меня, сэр, я заплачу вам — мой дядя очень богат!
Офицер брезгливо отмахнулся, и его лошадь попятилась. Теллир в этот раз не стал наказывать бестолкового пленника лично.
— Дайте ему двадцать плетей, но так, чтобы он мог идти! — приказал он и поехал прочь. Конвоиры кинулись исполнять приказ.
Нортон Андрэ
Маккэфри Энн
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Белогорский Евгений