— Завтра ты поедешь со мной, поэтому найди лошадь или хотя бы мула. Еще нужно ярдов двадцать прочной железной кованки и... один топор. Топор у тебя есть?
— Есть.
— Вот и хорошо. Кованку знаешь где взять?
— В кузнице. Только деньги нужны, кованка — она недешевая.
— Сколько?
— На пять рилли потянет.
— Хорошо. — Капитан порылся в кошеле, отмечая, что денег, данных ему на переезд в Хаски, становится все меньше. Если завтра что-то не сложится, придется экономить. Хотя о чем это он? Если что-то не сложится, его проблемы в этом мире закончатся.
— Вот тебе десять рилли, заплатишь за наем мула или мерина.
— Когда поедем, ваше благородие?
— А часиков в восемь, после четвертых петухов.
— Ну тогда я пойду поспешу.
— Поспеши.
Слуга ушел, в окно капитан видел, как тот быстро расседлал коня и отвел в стойло, потом бегом выскочил на улицу.
«Проворный, — подумал фон Крисп. — Годов ему немало, но служит хорошо».
Достав меч из ножен, капитан внимательно его осмотрел, разыскал точильный камень и несколько раз провел по жалу — лизонский клинок мелодично запел.
— Ну что, выручишь меня завтра еще разок, а? — обратился он к оружию. — Выручишь, знаю.
Убрав меч, достал из сумки спрятанный на самое дно свиток, повертел его, внутри все так же пересыпался порошок. Завтра это снадобье должно было защитить его от эртадонта, если знахарь не наврал.
Если, если, если, как много этих «если», но ничего не поделаешь, тут как перед битвой — у тебя есть преимущество в позиции и инициатива, но на стороне противника всегда имеется случай, шанс на удачу, на то, что у тебя что-нибудь пойдет не так.
— Нужно поспать, — сказал себе фон Крисп, сбил подушку и лег не раздеваясь. Уже засыпая, неожиданно увидел лицо мальчишки из учебной роты, но увидел его совсем иначе, не в грязном рубище.
«Где же я мог его видеть? Где?»
53
Намаявшись накануне, капитан спал очень крепко, и слуге опять пришлось его трясти.
— Все, хватит! — воскликнул фон Крисп, отталкивая от себя Корнелия. Потом сел и взъерошил волосы. — Всё достал?
— Так точно, ваше благородие, двадцать два ярда котики, сговорились на четырех рилли.
— Хорошо. Топор?
— Вот.
Слуга продемонстрировал старый колун с длинной, перемотанной веревкой рукоятью.
— Это ты им, что ли, дрова колешь?
— Нет, ваше благородие, мы хворостом топим, в этой местности деревьев нет, рощи не в счет.
— Ну, что деревьев нет, я и без тебя знаю.
Капитан поднялся и, подойдя к окну, выглянул во Двор. Сытый и вычищенный мардиганец ждал под седлом, рядом стоял какой-то уродец.
— Это мул, что ли?
— Так точно, ваше благородие, Трубачом кличут.
— А чего его кликать — мул он и есть мул. Я вон и лошадям никогда кличек не даю. — Капитан сел за стол. — Давай чаю, что ли. Булок-то небось не успел принести?
— Как же не успел — вот они! — Довольный собой Корнелий поставил на стол несколько ароматных, еще горячих булочек. Рядом пристроил баночку со сливочным маслом.
Потом побежал за чаем.
— А почему у него кличка такая — Трубач?
— Так он, ваше благородие, того... пердит очень.
— Пердит? — изумился капитан. — А с чего же?
— Так никто не знает, и хозяин его, здешний плотник, тоже не знает.
— Зачем же ты взял такого мула, нельзя было найти обыкновенного? Ведь он нам помешать может, каждый на нас внимание обращать будет!
— Так уж сложилось, ваше благородие, что все остальные мерины и мулы заняты — только этот остался, зато недорого.
— Вот незадача.
Капитан вздохнул. По его задумке Корнелию, а значит, и мулу, требовалось сидеть в засаде, а какая же засада, если это животное начнет эдакие рулады выдавать?!
— Ваше благородие, да вы не переживайте, он негромко пердит, я уже слышал.
— Хорошо, раз так. Собирайся, пора выезжать.
Через четверть часа они уже отбыли. Довольный, что удалось выехать на прогулку, слуга все время улыбался, однако заткнутый за пояс топор придавал ему вид дорожного грабителя. Со встречных телег на него с опаской косились возчики, и только присутствие офицера смягчало ситуацию.
На место прибыли вовремя. Когда капитан остановил коня, слуга удивленно огляделся — всю дорогу он радовался солнцу, не вполне понимая, куда и зачем они едут.
— Вот мы и приехали, Корнелий. Видишь эти два дерева — с одной и другой стороны дороги?
— Вижу, ваше благородие, как не видеть.
— Между ними нужно натянуть кованку.
— Так ведь дорога-то проезжая, ваше благородие, а ну как упадет кто?
— Для того и натягивают, чтобы падали. Кованку натянешь в двух футах от земли, чтобы лошадь на нее обязательно набежала.
— И кого же мы так поджидать будем? — Слуга начал бояться. Одно дело догадываться о делах хозяина, и совсем другое — в них участвовать.
— Не спеши, слушай дальше. Кованку сначала надобно спрятать в пыли, но так, чтобы можно было быстро потянуть и прихватить к дереву.
— А зачем так? Чтобы люди не спотыкались?
— Чтобы я не спотыкался. Я поскачу первым, а те, кто за мной, должны полететь из седел.
— А куда вы поскачете, можно спросить?
— Оттуда, со стороны старых мельниц, и туда. — Капитан повернулся, указывая в сторону Хаски. — Домой, одним словом.
— А я останусь?
— Нет, не останешься, я же тотчас вернусь, чтобы проверить, не остался ли кто живой.
— Ваше благородие, да кто это будет?!
— Карсаматы, Корнелий, злые и жаждущие отмщения, если, конечно, у меня все получится.
— Ваше благородие, а может, ну его — уедем домой подальше от этой напасти? Ведь карсаматы и убить могут!
— Эти могут, — согласился фон Крисп. — Только отступать уже поздно, и если ты хочешь увидеть своего хозяина живым, придется немного постараться.
— Для вашего благородия я постараюсь.
— Вот и хорошо. — Капитан огляделся, дорога была пуста. — Повторяю: как только я проскачу, ты поддернешь кованку и прихватишь ее к дереву. Несколько оборотов, и она будет крепко держаться.
— И чего же потом, ваше благородие, когда они полетят из седел?
— А вот для потом ты и взял топор. Если кто из них к тебе близко окажется, так и дай ему по башке. Ну ладно, долой с коней.
Они спешились, и мул издал звук, за который получил свое прозвище. Мардиганец фон Криспа настороженно повел ушами.
— Совсем негромко, ваше благородие.
— Негромко, — согласился капитан, — но все же поставь его подальше. Кто знает, как он сможет, если постарается, а тебе нужно сидеть в засаде тихо. Все, начинай натягивать кованку, а я пойду дорогу разведаю. Через полчаса вернусь.
— Понял, ваше благородие, — кивнул слуга и повел мула в глубь рощи.
54
Капитан ехал вдоль чахлых кустиков, тянущихся справа от дороги, а слева в полумиле виднелись крыши Лонгрена. Впереди белели остовы двух заброшенных мельниц с пустыми оконными проемами. Если Ханс следовал договоренности, он уже должен был сидеть на месте.
Фон Криспу хотелось проверить, пришел ли стрелок, однако кто знает, возможно, карсаматы, укрывшись в рощах, уже следят за ним. Впрочем, пока капитан ничем не рисковал: даже если стрелок не явится, он возьмет у Теллира положенную мзду и отправится восвояси.
Капитан вспомнил об эртадонте, это чудовище тоже могло сейчас наблюдать за ним, неизвестно, чему научил его хозяин.
«А если он почуял и сожрал Ханса?» — Эта мысль пришла столь неожиданно, что фон Крисп натянул поводья и остановил лошадь.
— Чушь все это, возьми себя в руки! — произнес капитан вслух.
Когда он вернулся к месту засады, то, вопреки ожиданиям, не заметил в дорожной пыли никаких следов, указывавших на скрытую ловушку. Возникло опасение, что слуга ничего еще не сделал, однако, приглядевшись, фон Крисп приметил на одном из деревьев кольцо проволоки.
— Корнелий!
— Я здесь, ваше благородие! — Из куста высунулся слуга.
— Хвалю, на дороге совсем ничего не видно. Давай-ка проверим, я проеду рысью, а потом ты подсечешь кованку.
— Я готов, ваше благородие.
Капитан отъехал на несколько шагов и перевел мардиганца на рысь. Как только он миновал засадное место, кованка взвилась и завибрировала, туго натянутая проворной рукой Корнелия: тот несколько раз обернул ее вокруг ствола, и теперь можно было не сомневаться, что снасть держится крепко.
Фон Крисп остановился, развернул лошадь и сказал:
— Отлично, если так же сработаешь — им от нас не уйти. А где твой топор?
— А вот, под кустиком.
— Не знаешь, что с ним делать?
— Знаю, ваше благородие, это чтобы не мешался, да и хватать удобнее, когда время подойдет.
Капитан подъехал ближе.
— Что-то раньше я не замечал за тобой таких повадок. Корнелий. Ты что же, из воров будешь?
— Что вы, ваше благородие, как можно! — замахал руками слуга. — Батрачил я, всю жизнь батрачил, а еще детей нянчил у купца одного, целых два года.
— Вот ты где всему обучился — и стряпать, и стирать?
— Так точно, ваше благородие.
— Прямо стряпуха. — Капитан усмехнулся. — Только ухватки разбойничьи у тебя имеются, вон как кованку спрятал, не углядишь.
— Ну... — Слуга пожал плечами, пряча глаза. — Было по молодости — скот воровали.
— И отбивались, случалось?
— Когда догоняли, конечно, отбивались. Только на мне крови нет, ваше благородие, Я людей не губил.
— А топором что же, пугал только?
— Топор скотокраду лучший инструмент, бывало, как угоним скотину, так сразу в ближайшую балочку, там головы посрубаем и давай свежевать. Мясо в шкуру заворачиваем, а требуху с костями в ямы прячем и кровь пылью присыпаем, чтобы никто не дознался, что тут приключилось. Шкуры на телегу — и на рынок, продать подешевле да побыстрее.
— Стало быть, тогда ты и научился следы на дороге подделывать?
— А то как же, это дело серьезное, мужички по следам придут — не помилуют. Один мой сподручник однажды рукой махнул, дескать, и так сойдет, потом три дня на колья надетый умирал. Сам поплатился и на нас навел, насилу убежали.
Они помолчали, прислушиваясь к звукам с другой, параллельной дороги, где, позвякивая кольцами на постромках, двигалась подвода на быках. Сердитые окрики возницы разносились далеко.
— Я тебе какое жалованье плачу?
— Дык на четыре рилли уговаривались.
— И чего, я тебя никогда не обижал?
— Мне много не надо, пока я при вас, и то хорошо.
— Ладно, что было, то было, если сегодня живым останусь, получишь золотой.
— Золотой?!
— Да, так что бей вернее, когда время придет.
55
Во дворе между двумя мельницами стоял сложенный из ракушечника сарай. Когда-то в нем хранились мельничные жернова — огромные, в полтора человеческих роста каменные колеса, некоторые так тут и остались. Для выноса жерновов у сарая имелись широкие дубовые ворота, однако с незапамятных времен они были заперты на замок. Сломать его пытались много раз, но на ржавом железе оставались лишь царапины и вмятины, зато другую дверцу в сарае выбили, так что всякий, кому хотелось посмотреть на жернова, мог войти.
Возле дубовых ворот сарая капитан обычно встречался с эрмаем Теллиром. Они оставляли лошадей на противоположных углах двора, накидывая поводья на деревянные столбы, и сходились, словно соперники.
Посмотрев на столб, капитан огляделся — за каким-то из этих пустых окон должен был скрываться Ханс. Вскоре фон Крисп заметил его, арбалетчик стоял в глубине этажа, и даже с расстояния в четыре десятка ярдов капитан чувствовал направленную на него ненависть.
«Неужели второй болт пойдет в меня?» — подумал он. Обещания Хансу были даны щедрые, но кто знал, что в голове у этого мерзавца. Однако что-то менять было уже поздно.
Отбросив всяческие мысли, капитан начал прогуливаться по замусоренному обломками двору. О том, что он волнуется, можно было догадаться только по тому, как часто он поправлял шляпу. По-хорошему для такого случая пригодились бы кираса и шлем, но тогда Теллиру не пришлось бы гадать, с чем его ждет здесь капитан фон Крисп.
Послышался стук копыт, капитан повернулся к дороге и сразу узнал карсаматов на их невысоких, с длинными гривами и хвостами лошадках. Как всегда, их было пятеро, двое остались на дороге, а трое поскакали к руинам. Перед каждой встречей они осматривали двор, капитан это знал.
Спрыгнув на землю, эти трое разбежались по сторонам, один заглянул в сарай и стал метаться по двору, а двое других — о ужас, фон Крисп даже перестал дышать — побежали осматривать мельницы, одну и другую.
Капитан продолжал сохранять внешнее спокойствие, однако это давалось ему нелегко, он напряженно ждал криков — оттуда, где прятался Ханс. Фон Крисп посмотрел на карсаматов у дороги, они не выказывали беспокойства, просто выполняли приказ Теллира. С более разрушенной мельницы вышел карсамат и вынес найденную там старую шкуру. Встряхнув ее, он потерял к трофею всяческий интерес и бросил. От кочевника, забравшегося в сохранившуюся мельницу, не было никаких известий.
«Может, Ханс его заколол?» Подавляя вздох, фон Крисп из-под полей шляпы посматривал на злополучное окно. Что ему делать, когда раздадутся крики и шум борьбы? Если сбегутся карсаматы, они одолеют Ханса или он перестреляет их — это неважно, а вот что будет потом? Теллир уйдет и начнет охоту за вероломным фон Криспом. Его капитан не боялся, однако у предводителя кочевников было не меньше двух сотен всадников здесь и кто знает, сколько тысяч в степях.
— Эй! — крикнули сверху. Из окна, где фон Крисп видел Ханса, теперь выглядывал карсамат. Кочевники обменялись на своем языке несколькими фразами, однако это не было похоже на рассказ о схватке.
«Не нашел?» — пытался гадать фон Крисп, пока карсамат спускался во двор.
«Не нашел», — пришел он к выводу, когда кочевники вскочили на лошадей и помчались к дороге. Там к ним присоединились еще двое, и все вместе они понеслись к расположенной в трехстах ярдах роще. Именно там, капитан был в этом уверен, их ожидал Теллир.
Вскоре он появился. Фон Крисп отличал предводителя карсаматов по высокому силуэту. Теллир ездил на ургызе — лошади редкой и очень дорогой, высокой и тонконогой, но не такой мощной, как мардиганцы, приспособленные для тарана вражеских рядов. Слева от хозяина подпрыгивал ужасный эртадонт. Увидев сгорбленное чудовище, фон Крисп сплюнул, вот уж с кем бы он не хотел встречаться.
Под камзолом был приготовлен свиток с волшебным порошком, но кто знал — опьянит ли он эртадонта.
Всадники приближались, фон Крисп стал различать черты лица Теллира. Как всегда, тот выглядел надменным, словно встреча с капитаном для него — личное оскорбление. Фон Крисп стоял не шевелясь, таков у них был протокол встреч. Лишь когда эрмай, въехав во двор, оставил лошадь у столба и направился к капитану, тот повернулся навстречу карсамату и сделал пару шагов.
— Приветствую тебя, фон Крисп.
— Здравствуй, Теллир.
Капитан намеренно опускал в обращении «эрмай», поскольку не считал себя солдатом Теллира, в конце концов, он был дворянином, а не безродным карсаматским всадником.
Предводителю кочевников упрошенное обращение не нравилось, он презрительно суживал глаза, однако ни разу не сделал зазнавшемуся гуиру замечания.
Они обменялись кивками — о том, чтобы пожать друг другу руки, не могло быть и речи. Поздоровавшись первым, Теллир замолчал и стал равнодушно постукивать по сапогу плетью, теперь говорить следовало фон Криспу. Тем временем эртадонт галопировал по двору, наматывая круги и пугая лошадь фон Криспа. Иногда он останавливался и громко втягивал воздух, беспокоя этим капитана — уж не вынюхивает ли он Ханса?
— Он пугает мою лошадь, — глядя на Теллира, ровным голосом произнес фон Крисп. Это вызвало улыбку кочевника.
— Хорошо, я скажу, чтобы он ушел...
Теллир выкрикнул на карсаматском несколько слов, и чудовище, мотая уродливой головой и роняя с клыков слюну, побежало к дороге.
— Как прошла охота, Теллир?
— Охота была хорошей, мы взяли два обоза.
— Рад за тебя.
— Я тоже рад. Один продали в Пешехаре, второй угнали в Датцун, выручили много золота.
— Много? — Капитан сделал вид, что заинтересован, хотя сейчас думал о другом.
— Много. — Эрмай усмехнулся. — Тебе достанется больше обычного. — Кочевник выдернул из-за пояса увесистый кошель и подал капитану: — Это твоя доля.
— И сколько здесь? — спросил фон Крисп, прикидывая, видит ли Ханс кошелек из своего окна: для него это было бы лишним соблазном вторым выстрелом убить капитана.
— Тридцать восемь золотых.
— Ого! Хороший куш!
Фон Крисп взял золото и как можно незаметнее для Ханса сунул за пояс.
— Ну что, продолжишь промысел на дорогах или возвратишься в свои степи?
— Еще не знаю, — пожал плечами эрмай, с усмешкой глядя на спесивого гуира, кичившегося капитанскими «львами» на мундире и ничем не подкрепленным дворянским титулом. Теллиру трудно было понять, как можно гордиться одним лишь происхождением. Вот у него дома был сундук с золотом, в гареме содержались пятьдесят жен и наложниц, имелись десятки тысяч голов скота, а под его флаг вставали тысячи всадников. Без всего этого никто бы не называл его эрмаем, хотя он и происходил из рода великих воинов.
Фон Крисп же по меркам кочевников был нищим, вместе с тем он держал себя как равный эрмаю и носил перчатки, пряча при разговоре руки за спину, словно боялся испачкаться.
Но Теллир уже знал, как посчитается с гуиром, план мести зародился у него давно, и теперь предводитель кочевников начал претворять его в жизнь. Захватив первый обоз, эрмай всех пленников продал на невольничьем рынке в Датцуне, а тела погибших, как всегда, его люди надежно спрятали — нельзя было оставлять свидетельства разбоя. Но тех, кто был во втором обозе, Теллир приказал умертвить. Их перерезали, оставив на дороге в лужах крови.
Шилова Юлия
Ибсен Генрик
Самойлова Елена
Березин Федор
Муркок Майкл
Рыбаков Вячеслав