Питер вернулся на место, капитан еще раз взглянул на него и продолжил:
— Времени у нас мало, через две недели мы должны быть готовы выступить маршем, чтобы грудью закрыть мятежникам дорогу во внутренние провинции империи. Поэтому изучать будете самое основное, и начнем прямо сейчас. Сержант Уэйт! Ведите роту на учебное поле, мы с лейтенантом пойдем за вами.
— Направо повер-тайсь! — скомандовал Коут, однако неумелые невольники повернулись кто налево, кто направо.
— Эх вы, сено-солома! — хрипло заорал Гудьир. Пока отводил лошадей, он успел наведаться в свой шатер и подкрепиться хересом. — Шаго-ом марш!
Топая не в ногу, солдаты-невольники двинулись на учебное поле, за ними поднимался пыльный шлейф.
— Действительно этот солдат показался вам знакомым? — спросил лейтенант.
— Не знаю, возможно, показалось.
Чтобы не затевать пустых разговоров, фон Крисп последовал за ротой, лейтенант тут же догнал его и пошел рядом.
— Вот гляжу я на этих оборванцев и думаю: неужели из них можно сделать войско?
— Солдат из них может сделать только война, ими станут те, кто выживет после первой атаки. А мы постараемся научить их хотя бы разворачивать эти палки в нужную сторону.
— Я гляжу, вы захромали — вам нездоровится?
Капитан поморщился, ну до всего этому лейтенанту дело. Нога действительно побаливала после неожиданной встречи на ночной дороге, в тот вечер, когда он возвращался из города на новую квартиру в Хаски.
— Пустяк, упал с лошади.
— Как такой наездник мог упасть?
— С каждым случается.
Чтобы не отвечать на дурацкие вопросы Горна, капитан пошел быстрее.
Он действительно зашиб ногу на дороге, в трех милях от города. В первой же роще на него напали какие-то мерзавцы. Они ткнули в морду коню какой-то дрянью, чтобы он осел на задние ноги, тогда бы удобно было свалить всадника вместе с лошадью. Однако со строевым мардиганцем такого не проделать, он привык биться вместе с хозяином. Конь едва не снес голову напавшему на него разбойнику, крепко приложив его передними ногами, потом фон Крисп пустил в ход меч.
Воров оказалось не менее двух десятков, но ему удалось пробиться, правда, получил по ноге дубиной. На прощание над его головой пропели стрелы, но он сумел оторваться — конь хорошо чувствовал дорогу.
В Хаски пришлось поднимать старосту, чтобы указал, где теперь его квартира, а потом слуга положил на ногу хороший компресс из крапивы и просяной каши. Теперь осталась только легкая хромота.
Когда пришли на учебное поле, капитан стал объяснять боевое построение под стук деревянных молотков. Вывел из строя рогатчика, развернул его боком к остальным и показал, как быстро забивать стопку и упирать рогатку, а также на какой угол поднимать оружие. Затем перед рогатчиком ставил копейщика, в подробностях объясняя, как они должны взаимодействовать, чтобы копейщик не ударил стоящего сзади древком при замахе.
Последним встал на одно колено защитник, и получилось все звено в сборе — показано было наглядно, лучше не придумаешь.
— А теперь попробуйте сами, по команде «К бою!» встать именно так. Внимание — к бою!
Рота кое-как выполнила приказ, капитан прошелся вдоль строя, делая замечания, потом приказал Гудьиру, чтобы тот привел лошадь лейтенанта.
— И побыстрее!
— Слушаюсь!
Когда лошадь была приведена, фон Крисп попросил лейтенанта имитировать атаку на Первую роту, и тот с удовольствием это проделал, не зря же он пришел в такую жару в кирасе.
Когда лейтенант Горн осадил коня возле боевого порядка, некоторые из солдат-невольников попятились, оружие в их руках дрогнуло.
— Что, страшно? — засмеялся капитан. — Ничего, те, кто мчится в атаку, боятся еще сильнее, ведь вы для них кажетесь непреодолимой стеной, ощетинившейся сверкающими наконечниками. Вот теперь представьте, что у вас в руках боевое оружие, а лейтенант Горн постарается напугать вас еще раз.
И снова лейтенант пошел в атаку, а когда осадил коня, солдаты в боевом порядке только чуть дрогнули, но никто не отступил. Гудьир сбегал за конем капитана, и они с лейтенантом атаковали вдвоем, добиваясь, чтобы строй стоял как вкопанный.
Вскоре невольники стали меньше бояться скачущих на них всадников, капитан усложнил упражнение и теперь проносился вдоль строя с обнаженным мечом и резко ударял плашмя по палкам или, свешиваясь с седла, по деревянным щитам. Поначалу такими действиями ему удавалось напрочь разрушить построение, но раза с десятого рота привыкла и к этому проходу.
— Хорошо! — опуская меч, произнес фон Крисп. Он взмок, разрумянился и чувствовал себя хорошо. — Сержант, заберите коня. Кажется, у вас сейчас обед — я чувствую запах кухни. Не будем нарушать солдатских традиций, на голодной желудок — никакой войны.
Сержант Уэйт принял командование и повел роту на обед.
Руки у солдат с непривычки подрагивали, учебное оружие казалось слишком тяжелым.
— Ох и погонял, — восхищенно произнес Питер, присаживаясь возле учебной рогатки с миской наваристой баланды.
— Вот если б настоящие пики дали, тогда другое дело, — возразил Густав. — А то чего толку с палками играться?
— Ты не прав, — покачал головой Крафт, выуживая пальцами из баланды кусок мяса на косточке. — Настоящая пика вещь опасная, это все равно что ребенку шило подарить, никто ведь толком с ними управляться не может — покалечились бы, и все дела.
— В любом случае это нам на пользу — могли ведь и просто так погнать, безо всякой учебы, — высказался Спирос. — Были бы мы под властью Гудьира, он бы клал нас в землю по двое в день — как прежде.
— И никогда не знали, кто будет следующим, — согласился Крафт. — Кстати, не пора ли нам подумать о том, чтобы рассчитаться с этой сволочью?
— Думаю, не надо спешить, мы еще не обжились, — сказал Питер. Его поддержал Спирос:
— Самый молодой прав, спешить не следует, тем более что нам предстоит война с Рафтером.
— Ты полагаешь, будет война? — насторожился Густав.
— А ты думаешь, мы найдем для него пару серебряных рилли?
Густав тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой.
— А я говорил тебе, что не нужно обещать ему того, чего у нас нет, обошлись бы как-нибудь и дырявыми башмаками.
— Так верни их и выйди из договора! — вспылил Спирос.
— Ладно вам собачиться, — на правах самого старшего вмешался Крафт. — После драки кулаками не машут, будем выпутываться, как сможем.
— А у меня есть мысль: нужно поспрашивать у новеньких, может, кто что припрятал, или у тех, кого еще будут пригонять.
— А их будут пригонять? — усомнился Густав.
— Будут-будут, — подтвердил Крафт. — Я слышал, тыщи три нагонят, может, и не единовременно, но народу здесь будет много. Питер прав, нужно поспрашивать.
— Да? Ну найдешь ты монету, а платить за нее чем станешь? Наши штаны и гроша не стоят.
— А мы едой отдавать будем, — сказал Питер. — Народ, что с марша придет, за жратву удавится.
— О! — Спирос поднял кверху палец. — Что значит молодые мозги. Ты небось и грамоте обучен, Питер?
— Через год должен был малкуд закончить.
— Малку-у-уд? — произнес пораженный Крафт. Густав со Спиросом тоже уставились на своего товарища. — Так это ж денег немалых стоит!
— В малкуде учатся на ростовщиков, менял и банкиров, — доложил Густав. — У нас с окрестных хуторов в малкуде учился лишь сынок самого богатого скотовладельца.
Мимо прошли двое людей Рафтера, невольники замолчали, молодчики недобро на них покосились и пошли дальше, выискивая среди обедавших других должников. Вскоре одного подняли с земли и, посматривая по сторонам, стали тычками подталкивать в сторону складских палаток.
— Убить не посмеют, — сказал Крафт, провожая взглядом смирившуюся с участью жертву.
— Дык покалечат.
Спирос облизал ложку и вздохнул. Дни в лагере пролетали быстро, и подходил срок выплаты долга.
— Ничего, найдем деньги, заплатим за них едой, — начал успокаивать всех Питер.
— А как мы будет платить, самим, что ли, не жрать? — возразил Густав.
— Почему не жрать? Будем отдавать по четвертине — получится целая порция за один раз. По нашим условиям — хорошая цена.
Густав вздохнул, он не хотел отдавать четвертину порции, поскольку копил силы, чтобы сбежать. Мысли о своем брошенном хуторе с семьей, а самое главное, с лошадками и коровами, которых теперь, без сомнения, приберет к рукам брат, терзали невольника с самого первого дня пленения.
— Слушай, а чего к тебе капитан приставал, как будто вы знакомы с ним?
— Обознался, — пожал плечами Питер.
— А я думаю — нет. — На лице Густава появилась хитрая улыбочка. — Или говорить не хочешь?
— Ты бы заткнулся, а? — предложил Спирос. — Если Питер захочет нам что-то рассказать, он расскажет, если нет — его дело.
— Подъем, бездельники! Сдавать миски и строиться!
Это был сержант Уэйт.
— Гудьира что-то не видно.
— Вон он — шатается уже.
40
Когда рота вернулась на учебное поле, капитан фон Крисп и лейтенант Горн были уже на месте. Они прекрасно отобедали в офицерском шатре, причем помимо говяжьего супа и телятины в виноградных листьях попробовали то, что давали их солдатам. Инициатором был капитан, который привык контролировать все, что касалось жизни вверенных ему людей, а лейтенант, чтобы покрасоваться перед коллегой, съел чуть ли не целую порцию баланды с бараниной, в результате чего объелся.
— Что это было там в супе, капитан? — спросил лейтенант, осторожно поглаживая живот, кирасу он был вынужден снять.
— Сечка.
— Сечка?
— Да. Это крупа такая.
— Крупа? Я никогда не ел никакой крупы. Как вы думаете, меня не пронесет?
— Не знаю, — пожал плечами фон Крисп, едва сдерживая улыбку. — Мне приходилось днями сидеть на солдатской каше, и ничего особенного со мной не случалось.
— Правда? — В глазах лейтенанта было недоверие, потом он тяжело вздохнул. — М-да, а мне казалось, что на войне самое страшное — выйти лицом к лицу с противником.
— Увы, есть еще блохи, холера, кровавый понос и много чего другого, что уносит жизней куда больше, чем превосходящие силы противника... Ну вон, кажется, и наша рота идет.
Они какое-то время наблюдали за шагавшими не в ногу невольниками, которые тем не менее крепко держали учебное оружие, и высоко поднятые пятнадцатифутовые древки уже не болтались из стороны в сторону, как это было утром.
— А они окрепли после вашего занятия, капитан, — заметил лейтенант безо всякой лести.
— Окрепли, — согласился тот. — А вот сержант совсем расслабился, эк его раскачивает.
— Кажется, его зовут Гудьир.
— Гудьир. Придется поучить эту сволочь, мне такие вояки на поле боя не нужны.
Лейтенант со скрытой завистью посмотрел на фон Криспа. Ему тоже хотелось научиться говорить с такой жесткостью в голосе. Для себя он решил, что обязательно потренирует эту интонацию на досуге.
— Р-рота-а, стой! — прокричал сержант Уэйт, однако невольники какое-то время еще продолжали шлепать по пыли. — Направо повер-тайсь!
С горем пополам была выполнена и эта команда.
— Сержант Гудьир, приведите мою лошадь! — приказал капитан.
— ...ушсь! — покачиваясь, отсалютовал тот и, повернувшись, зигзагами побежал к коновязи.
Капитан стал ждать, ждали и остальные, подозревая, что сейчас что-то произойдет.
Вскоре Гудьир вернулся, стараясь держась за повод.
— Уэйт, дай ему рогатку, — скомандовал фон Крисп.
— Слушаюсь!
Сержант выхватил у ближайшего рогатчика оружие и подал коллеге. Гудьир взял древко и стал удивленно озираться, не понимая, к чему это.
— Сержант Гудьир, вы внимательно слушали все мои объяснения?
— Так тчно, гспдин кптан. сыр... сэр... Ик!
— К тому же вы имеете представление о действиях в боевом порядке, вы же настоящий пехотный сержант, я прав?
— Я прав, — кивнул головой Гудьир. — То есть — вы прав, гспдин кптан, сыр... Ик!
— Занимайте оборону, сержант, вы должны попытаться выбить меня из седла.
С этими словами фон Крисп забрался в седло и поскакал к овечьим загонам, чтобы взять хороший разгон. Лейтенант широко раскрытыми глазами смотрел на своего кумира.
Развернувшись, капитан остановился и крикнул:
— Сержант Гудьир! К бою!
И, дав шпоры, погнал коня вперед.
Что-то пьяница еще помнил, он кое-как упер древко стопкой в землю и поднял оружие на нужный угол. Капитан мчался во весь опор, все замерли, гадая, кому повезет больше.
Однако вопрос был уже решен, фон Крисп легко избежал направленной на него палки и высвобожденной из стремени ногой заехал Гудьиру в лицо — прямо всей подошвой.
Удар был такой силы, что несчастный отлетел ярдов на пять и, перевернувшись через голову, распростерся бездыханный. Со стороны казалось, что он убит, однако капитан так не считал.
— Поднимите рогатку и верните ее солдату, сержант Уэйт.
— Слушаюсь, сэр!
Рогатка была возвращена. Скоро зашевелился и Гудьир, он приподнял голову и стал тупо таращиться по сторонам, изо рта и носа у него текла кровь, бровь была рассечена. Капитан приблизился к нему и, поймав на себе недоуменный взгляд пьяницы, сказал:
— Можете идти отдыхать, сержант, сегодня вы мне не нужны.
И повернувшись к роте, продолжил как ни в чем не бывало:
— Ну, поскольку становиться в боевой порядок вы кое-как научились, сейчас мы перейдем к изучению разворота боевого строя. Это необходимо уметь делать на тот случай, если противник внезапно оказался у вас в тылу, тогда ваш командир дает сигнал и вы немедленно разворачиваете оружие в противоположную сторону по команде «Прямой разворот де-лай!».
Капитан взял паузу, глядя на то, как поднявшийся из пыли Гудьир, напялив на голову форменную киперку, удаляется прочь, роняя в пыль капли крови.
— Так вот, по команде «Прямой разворот де-лай!» копейщики и рогатчики поднимают оружие вверх и делают «Налево повер-тайсь!», чтобы между соседними звеньями появился промежуток, — в него проскакивают защитники и занимают рубеж на противоположном направлении. Следом за ними пробегают копейщики, и последними, совершив еще один поворот налево, к звену присоединяются рогатчики. Вот и все — разворот совершен, и вы ждете атаки противника. Давайте попробуйте это отработать.
41
Упражнение было не таким простым, как показалось вначале, проходы получались недостаточными, и защитники задевали щитами другие номера. Это приводило к падениям, ушибам и спорам. Лишь с пятого раза обошлось без грубых ошибок, капитан удовлетворенно кивнул и начал объяснять развороты боевого порядка на фланги.
Бесконечные повторения вконец вымотали невольников, и, когда они стали ронять учебное оружие, фон Крисп объявил окончание занятий. Сержант Уэйт с видимым облегчением увел роту к шатрам, а капитан задумался, глядя им вслед.
— О чем вы размышляете, капитан? — спросил лейтенант, подводя лошадь.
— О том, что нам пора домой — я здорово устал на этом солнцепеке.
— Может, сначала отдохнем в шатре? Там прохладно, нам подадут белое вино.
— Нет, лучше отправлюсь на квартиру, тут всего-то две мили.
Капитан взял у лейтенанта повод и, похлопав коня по шее, повел к выходу из лагеря.
— А я тоже живу в Хаски.
Лейтенант догнал фон Криспа и пошел рядом.
— Весьма разумно.
— Я хотел спросить вот о чем... — Лейтенант замялся. — Мне показалось, что это было слишком жестоко, я имею в виду беднягу Гудьира.
— Пьянство на службе — преступление.
— Но что толку в этом наказании, завтра он проспится и ничего уже не будет помнить.
— Это наука не для него — он человек пропащий. Эта наука для солдат.
— А им какая польза? Они здесь только этой, как ее, сечки могут раздобыть — рабы они и есть рабы, им напиться негде.
— Сейчас негде, но потом будет марш через многие селения, с постоями, привалами и так далее, там раздобыть вина будет проще.
— Даже если выпьют, кому это помешает на марше? Может, еще веселее пойдут.
Капитан остановился и в упор взглянул на Горна.
— Вам не хватает моего опыта, лейтенант.
— А в чем же ваш опыт?
— Пять лет назад в Санбегии мы двумя пехотными полками стояли против султана Аль-Абасса, делать ничего не требовалось, его укрепленные позиции нашими силами было не взять, а он тоже не высовывался из крепости, боясь, что мы ворвемся в нее на его плечах. Пятнадцать солдат сигнального заслона поставили пиво из местных тыкв, оно выбродило в три дня, и они напились. Напились и уснули, а это увидели из крепости, султан выпустил сотню кирасир, и, никем не замеченные, они вышли к лагерю и атаковали его. Когда мы наконец выбили их, нанеся им некоторый ущерб, оказалось, что в полку вырезано сорок девять человек.
— И что же вы сделали?
— Я заставил весь состав заслона копать могилу для погибших, они занимались этой работой два дня, потом ещё день сносили тела — сами, им никто не помогал. Потом они легли поверх этих мертвых тел, и вместе с погибшими мы похоронили их заживо.
Не говоря больше ни слова, капитан запрыгнул в седло и поехал прочь, а лейтенант Горн так и остался стоять ошарашенный.
42
Утром после завтрака Первую роту снова муштровали на учебном поле. Питер старательно выполнял все упражнения, чтобы лишний раз не привлекать внимание капитана, однако тот все же посматривал на казавшегося ему знакомым солдата.
В обед, когда невольники принимали пищу, в лагерь вошла очередная партия казенных людей — человек пятьдесят. Они были в хорошей форме и после еды вместе с другим приступили к обустройству лагеря. Количество шатров росло.
Несмотря на опасения Питера, день окончился благополучно, капитан к нему больше не обращался. После ужина многие легли спать пораньше, а Питер решил пробежаться по новичкам в поисках какого-нибудь платежного средства. В его отсутствие Крафт, Спирос и Густав вели беседу, сидя на соломенных тюфяках и расслабленно прихватывая беспокоивших их блох.
— И чем мы будем заниматься целых две недели? — недоумевал Густав. — Вроде все уже изучили...
— Все изучили? — Крафт засмеялся. — Нет, парень, по-хорошему нам бы здесь месяца два поучиться, тогда бы толк был.
— Да чего же здесь делать? Все уже понятно — «К бою», «Кругом-разворот», «Налево-направо повер-тайсь». Не дураки, все уже усвоили.
— Усвоить мало, нужно, чтобы руки-ноги сами все делали, а голова была совершенно пустой.
— Да как же пустой-то, разве это хорошо?
Контровский Владимир
Земляной Андрей
Самойлова Елена
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Якубенко Николай