Чтение 9–й страницы книги ~Золотой пленник~

Лошадь забрали сразу, предложив для смеху дать на время осла. Это была попытка затеять драку, однако странное дело — драться фон Криспу не хотелось, хотя он и слыл дуэлянтом.
— Нет, господа, благодарю покорно за осла, пройдусь лучше пешком, на свежем воздухе лучше думается, — криво улыбнувшись, ответил фон Крисп.
— Ну как знаете, капитан, может, все же дать вам хотя бы провожатых, на случай если столкнетесь с пьяными крестьянами?
Это говорил Гамбридж — жалкий насмешник — и с ним трое дружков, о дуэли речь не шла, они хотели напасть разом и убить не по правилам. Эта кучка мелкопоместных дворян с запада усердно распространяла слух, что фон Крисп не дворянин и всего лишь подделал фамильные бумаги.
— Благодарю за помощь, но я обойдусь.
— Ну как знаете, капитан.
Покинув компанию неприятелей, фон Крисп пешим отправился на другой конец слободы, где снимал в доме две просторные комнаты.
Разумеется, никакие крестьяне или даже сельские разбойники на него не напали, собаки и те держались подальше от озлобленного проигрышем дворянина.
Едва не выбив ногой дверь, он швырнул ножны с мечом о стену и закричал на слугу, чтобы тот поднимался и шёл среди ночи в гарнизон — взял для него казенную лошадь.
— Вставай, скотина, утром я должен быть у графа Штейнбера!
— А где же ваша лошадка, ваше благородие? — забылся со сна слуга и тут же получил по морде. Не хватало еще, чтобы фон Крисп отчитывался перед каким-то лакеем!
Слуга быстро оделся, взял широкий нож и старый арбалет и отправился в город, а фон Крисп попытался самостоятельно снять ботфорты. Это оказалось не так просто, пара была тесной, шитой больше для форсу, чем для удобства. Фон Крисп довел себя до бешенства и едва не повыдергивал собственные ноги, пока ему удалось разуться.
Измучившись, капитан повалился на кровать и сразу заснул.
Довольно скоро его разбудил петушиный крик и голос слуги, тот расталкивал хозяина, приговаривая:
— Ваше благородие, пора вставать, вам к графу следует явиться. Ваше благородие...
— Все, я проснулся.
Слуга отошел.
Фон Крисп спустил ноги на пол и растер лицо руками. Вот и все, опять нет денег и снова нужно искать этого мерзавца Теллира: капитан давно на него работал.
В его обязанности входило уводить с важных торговых дорог охрану, заслон из императорских солдат. Ненадолго, иногда двух-трех дней хватало, чтобы Теллир со своими головорезами захватил один, а то и два обоза. Людей, тех, кого не зарезали, продавали на невольничьих рынках, а товар — в городах, куда обозы направлялись изначально.
Дело было опасное, если бы все открылось, капитан мог получить не просто смерть, а четвертование, однако пока ни свидетелей, ни обвинителей не находилось. Да и куш того стоил: иногда доля капитана доходила до тридцати золотых, ради этого стоило рискнуть.
Для офицера его ранга деньги были огромные, однако они развращали и не задерживались, уходя словно в песок. То он заказывал дорогое оружие с изумрудами на ножнах, доспехи с полировкой и воронением, шляпы с плюмажем и лошадей породы эрдхорц, потом проигрывался и начинал распродавать свои богатства, вскоре оказываясь неспособным заплатить за обед в харчевне.
Вот и сейчас он оказался при казенном наборе, правда, ботфорты с серебряными шпорами еще остались, но на них требовалось найти дурака, чтобы купил, а потом терпел и ходил с улыбочкой в этих пыточных колодках.
Снова нужно было идти на поклон к Теллиру — эрмаю Теллиру, как называли его кочевники. Он не был похож на своих земляков ни внешне, ни повадками и, по мнению фон Криспа, был смешанных кровей. Капитан подозревал, что и в других краях у Теллира имелись подобные помощники на дорогах, именно предводитель карсаматов был тем свидетелем, который мог довести капитана до рук палача. Смерти фон Крисп не боялся, но суд, позор — нет, этого допустить было нельзя, а потому следовало подумать о том, как заставить Теллира замолчать навсегда.
Задача была не из легких, угостить такого кинжалом — дорогого стоило. Теллир якшался с колдунами и даже купил у одного из них существо из сумрачного мира — эртадонта. Предводитель разбойников уверял, что отдал за него то ли пятнадцать, то ли двадцать девственниц, этот сутулый урод всегда слонялся недалеко от хозяина и пугал лошадь фон Криспа, когда тот встречался с Теллиром.
Капитан был не из пугливых, но при виде этого существа и у него по спине бегали мурашки.
— Ваше благородие, вам сегодня ехать куда-то! — напомнил слуга, и капитан вынырнул из череды невеселых мыслей.
— Лошадь привел?
— Привел, вон во дворе стоит — мардиганской породы.
— Мардиганской породы... много ты понимаешь, дурак. Неси умываться.
Слуга поставил таз и встал с кувшином наготове.
Капитан умылся, промокнул лицо и шею полотенцем, после водной процедуры в его голове стало проясняться. Пригладив волосы, он выглянул в окно — во дворе действительно стоял строевой конь уже под седлом.
Снова подумалось о Теллире, с ним требовалось что-то решать, фон Крисп никогда не оставлял свидетелей, это касалось всех его дополнительных приработков — помощи в похищении или даже прямых убийствах за деньги. За большие деньги!
«Просто так кинжалом его не угостишь, — сказал себе фон Крисп. — А тогда как? Надо думать, надо крепко думать».
Одевшись, он вышел во двор.
— Опять перетянул, дурак! — обругал он слугу, делая вид, что перетягивает подпругу заново. Знакомый с повадками хозяина, тот ничего не ответил — если накануне капитан проигрался, наутро все у него будут виноваты.
29
Двигаясь по пыльной дороге в сторону города Лонгрена, где находилось гарнизонное начальство, фон Крисп понемногу приходил в себя, а когда оказался на городской площади, перед ратушей, ощутил немалый голод. Часы на башне показывали, что время у него есть.
Время было, но деньги... Фон Крисп уже подумал просить в долг, однако, пошарив в карманах, нашел завалявшийся с хороших времен серебряный рилли. Это было немного, но если не заходить в табельные ресторации, на один день вполне хватило бы. Однако капитан задолжал везде и не спешил расплачиваться со всеми долгами, даже когда у него появлялись деньги.
Выбор пал на самый чистый из простых трактиров под названием «Счастливая рыба». Привязав лошадь у коновязи, фон Крисп вошел внутрь и остановился, оглядывая зал. К нему подошел трактирщик и настороженно на него уставился — уж не попросит ли его благородие снова в долг. Отказать дворянину он бы не посмел, но меню должника сильно отличалось от того, что подавали приличным посетителям.
— Я заплачу, — коротко бросил капитан, снимая шляпу и по привычке садясь на стул верхом.
Выражение лица трактирщика моментально изменилось.
— Седло барашка под красным соусом?
— У меня мало времени, поэтому принеси печеный окорок с зеленью и бутылку артугайского.
— Одну минуточку, ваше благородие.
Трактирщик поклонился и убежал выполнять заказ. Фон Крисп огляделся. Посетителей было немного: какие-то спекулянты-северяне, четверо гвардейских офицеров и один заезжий лейтенант в глупом егерском мундире зеленого цвета. Многие поиздержавшиеся офицеры заходили сюда, якобы экономя время, а на самом деле — деньги.
Принесли заказ, и капитан первым делом выпил стакан вина. После вчерашнего проигрыша он все еще чувствовал себя не очень хорошо, поэтому артугайское оказалось кстати.
Отдав должное вину, капитан взялся за окорок. Он оказался свежим и сочным — плебейская еда, но до чего же вкусно.
Насытившись, фон Крисп допил вино и как можно более небрежно бросил на стол рилли. Подскочивший трактирщик тут же его подхватил и исчез, чтобы его благородие не потребовал сдачу. Капитан все еще оставался здесь должен.
«Надо будет еще порыться в одеждах, наверное, это не последний забытый рилли», — подумал капитан.
— Как дела, фон Крисп, вижу, что денежки еще есть — может, сыграем сегодня?
Капитан поднял на подошедшего тяжелый взгляд и не спешил отвечать. Это был граф де Корнейль, сын богатого дворянина-землевладельца, деньги у него не переводились. Он носил мундир гвардейского лейтенанта, но дальше гарнизона носа не высовывал.
— Игры не будет.
— А в чем дело — поиздержались, господин капитан?
— Не у каждого есть батюшка с бездонными карманами, господин лейтенант.
— Жаль, очень, знаете ли, хочется встряхнуться.
Фон Крисп поднялся и поправил ножны.
— Встряхнуться можно и другим способом.
— Женщины?
— Нет, еще проще — драка.
Капитан уставился наглецу в переносицу, и тот отступил.
— Что-то вчера вам не хотелось дуэлей.
— Вчера было не то настроение, а вот сегодня я с удовольствием зарубил бы парочку неосторожных юнцов.
— Вот как?! — Де Корнейль сделал вид, что выхватывает меч.
— Да полно вам, граф, не буду я с вами драться — у меня в десять новое назначение. Так что в другой раз, коли охота будет.
С этим словами капитан вышел к коновязи и забрался в седло; часы на башне показывали без четверти десять, стало быть, можно ехать прямиком к командованию.
Гарнизонное здание находилось в уцелевшем крыле полуразрушенного замка, принадлежавшего некогда одному из правителей халифата. С тех времен остались только барельефы на стенах и затейливая вязь незнакомых письмен. Внутри замок был давно перестроен под нужды гарнизонного штаба.
У ворот фон Криспа перехватил конюх, ему капитан поручил коня и, глядя на простое седло, с сожалением вспомнил проигранного скакуна с позолоченным седлом и упряжью. Целое состояние отдал за десятую часть цены.
«Хорошо бы бросить играть, — подумал капитан, поправляя камзол, и с ехидцей добавил про себя: — А еще — есть и пить».
Из парадных дверей один за другим выскочили двое вестовых — один чуть не сбил фон Криспа с ног, но даже не подумал извиниться. Впрочем, капитан не сердился, видать, здорово им накрутили хвост — с генерал-графа станется.
30
В приемной фон Криспа встретил капитан-секретарь, канцелярская крыса, никогда не державшая в руках ничего тяжелее гусиного пера. Заметив вошедшего, он сверился со списком, затем демонстративно открыл громоздкую луковицу-часы и только после этого уточнил:
— Капитан фон Крисп?
— Так точно, велено явиться к генерал-графу.
— Вы очень точны — это похвально.
«Да пошел ты!» — мысленно ответил фон Крисп.
— Ну так что — меня примут?
— Примут, капитан, но чуть позже. Сейчас у генерал-графа незапланированное совещание.
— Незапланированное?
— Командующий приморской армией герцог Хотторн прибыл лично, — шепотом добавил секретарь.
— То есть все настолько скверно? — попытался угадать фон Крисп.
— К мятежникам присоединились еще несколько провинций.
— Понятно, значит, война будет долгой.
— Не то чтобы долгой, но...
За дверью послышался звон шпор, она распахнулась, и появился увешанный регалиями седой и грузный генерал-граф Штейнбер.
— Кто тут у нас? А-а, фон Крисп, заходите. Предписания для вас уже заготовлены.
Капитан вошел в огромный и сумрачный кабинет, где висел сизый сладковатый дым. Всему гарнизону было известно увлечение генерал-графа ароматическими курениями, и ему откуда только возможно тащили ароматные палочки.
За длинным совещательным столом никого уже не было, но по тому, как живописно выглядели разбросанные карты приморских провинций, капитан представил, какие страсти здесь кипели несколько минут назад.
— Капитан фон Крисп... Капитан фон Крисп... — бормотал генерал-граф, перебирая лежавшие на столе документы. — Да где же эти бумаги? Ничего теперь не найти.
Лишь перебрав несколько пачек, он нашел нужный документ.
— Ага — вот! Вы сейчас где живете, капитан?
— Тут неподалеку, ваше сиятельство, в Рийне.
— Придется переехать в Хаски. Знаете, где это?
— В сорока милях к югу.
— Правильно, в окрестностях Хаски находится гора Тонзур, на ней обычно становятся лагерем рекруты для обучения ратным наукам. В ближайшее время из Датцуна туда перебросят казенных людей, потом из других мест — предполагается собрать не менее трех тысяч. После короткого обучения двинем их навстречу мятежникам, а в ваши обязанности будет входить инспектирование лагеря и обучение трех рот, которые вы поведете в бой.
— То есть...
— То есть вы должны проследить, чтобы они имели хоть какую-то выучку.
— Кем они будут, ваше сиятельство?
— Разумеется, не конные гвардейцы, на мечах за две недели тоже никого не обучишь, значит, остается одно — копейщики. Их можно тратить без счета, поскольку это казенные люди, проданные хозяевами задешево.
— Стало быть, ни на что не годные или спесивые.
— Почти что так. Помнится, лейтенантом вы командовали в полку ротой, собранной из какой-то сволочи?
— Так точно, ваше сиятельство, сплошь были воры. Я трижды водил их на штурм Солемских высот и трижды обновлял состав.
— На Солемах было горячо. — Генерал-граф вздохнул. — Много было с ними возни?
— Десятую часть перебил собственными руками, ваше сиятельство, приходилось ставить в тылу арбалетчиков, чтобы эта сволочь шла на редуты.
— Ну, раз опыт есть, вам и быть у них командиром.
— Какая у нас будет задача, ваше сиятельство? — спросил напрямик фон Крисп. Вопрос был за пределами субординации, но капитан знал, что генерал-граф, как старый солдат, не обращает внимание на подобные мелочи. Их разговор уже выходил за пределы правил субординации — обыкновенный пехотный капитан и третий после наместника человек в провинции.
— Задача простая — продержаться до подхода легионов императора. В столице уже знают о мятеже, на неделе войска встанут на марш.
— Через месяц будут у нас?
— Да, уже через месяц. Не скажу, что все так уж просто — мятежники собрали стотысячное войско, к ним примыкают не только враги императора, но и кочевники — в надежде пограбить.
— Уверен, когда подойдут легионы, кочевники присоединятся к нам, ваше сиятельство.
— О, они отлично держат нос по ветру. Однако все свои силы мятежники применить пока не могут, войска разношерстные, еще недавно эти князьки воевали друг с другом, поэтому управлять таким сбродом будет нелегко.
— Против такой армии и казенные рабы что-то смогут сделать.
— На это я и надеюсь. Конечно, против конницы туранского хана им не устоять, но регулярных войск у нас пока крайне мало — двадцать тысяч против ста. Конечно, что-то еще наберем ополченцами, но вся надежда лишь на легионы.
Они помолчали.
— Ну ладно, разболтался я, вот документы, подорожная и, самое главное, табель на переезд и наем квартиры — четыре золотых и двадцать серебряных рилли.
— Благодарю, ваше сиятельство! — Капитан не в силах был сдержать радость: в его положении эти деньги были как глоток воздуха для утопающего.
— Желаю удачи, капитан, и хотелось бы поскорее услышать ваш доклад о готовности трех рот к выступлению.
— Приложу все силы, ваше сиятельство.
Покинув штаб гарнизона, фон Крисп перешел в соседнее здание, где располагалось казначейство. Сидевший в окошке крючкотвор с замусоленными лейтенантскими орлами внимательно изучил поданный табель и косо посмотрел на капитана, как будто тот был каким-то бродягой. Потом долго переписывал что-то в учетную книгу, присыпал чернила песком и лишь затем ушел в другую комнату, где долго лязгал ключами и гремел крышками железных ящиков. Наконец он вернулся, подал капитану на подпись книгу и только потом, словно со своими, расстался с деньгами, выложив их двумя столбиками на кожаную подушечку.
Фон Крисп сгреб монеты и довольный покинул казначейство.
31
Наступило утро долгожданного дня, когда ворота сарая широко распахнулись и наряду с опротивевшими физиономиями своих мучителей невольники увидели выстроившихся в две шеренги солдат.
— Чего смотрите, сволочи? Выходите! — привычно заорал Гудьир.
— Давай-давай, хари немытые! — вторили его помощники. Солдаты и командовавший ими пехотный сержант смотрели на все происходящее равнодушно — они прибыли из гарнизона и здешних порядков не знали.
Тех, кто, по его мнению, медлил, Гудьир хлестал плетью, однако уже как-то вполсилы.
Помощники Гудьира согнали всех в кучу посреди двора и продолжали орать и распускать руки. Гарнизонный сержант вмешался.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он Гудьира и. не дождавшись ответа, сказал: — Нужно строить их в колонну по три, понятно? Иначе мы здесь до вечера толкаться будем!
— Ну сам и строй! — обиделся Гудьир, его лицо после вчерашнего финального возлияние было пунцовым.
— Ну и сами стройте! — тоже обиделись его приспешники, отойдя в сторону.
Гарнизонный сержант быстро и привычно навел порядок, и скоро колонна была построена. Последовала команда: «По-шли!» — и невольники зашагали, как им казалось, навстречу свободе, поднимая пыль и вызывая ругательства Гудьира.
Питер шагал в середине колонны, рядом с ним были Крафт. Спирос и Густав. Невольники уже заметили, что их мучители одеты в походные мундиры, а из двух телег, двигавшихся в хвосте колонны, одна была нагружена пожитками Гудьира и его пособников.
— Интересно, чего они там столько понабрали? — удивлялся Питер.
— Полагают, им там квартиры предоставят, — усмехнулся Крафт.
— А на самом деле?
— На самом деле там, скорее всего, чистое поле. Хорошо, если есть вода и шатры.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил Спирос.
— Случалось мне бывать в шкуре рекрута.
— И как?
— Рекрутом перетерпел, а вот солдатом — недолго получилось. Сбежал искать лучшей жизни.
— Ну и как, нашел?
— Как видишь.
— А все же хорошо, что мы уходим, — сказал Густав. — Хотя и идем на юг, в сторону от моего дома, зато подальше от Датцуна, нехороший это город — злой.
— Нешто города бывают злыми? — усмехнулся кто-то из соседнего ряда.
— Не знаю, как другие... — Густав огляделся. — А эти пыльные стены, этих баб, замотанных в тряпки, выводки грязных детей — ненавижу я их всех, ненавижу!
Вокруг замолчали, невольники стали присматриваться к улицам, по которым шли, к домам и глинобитным стенам, к осликам с поклажей, к замиравшим у ворот женщинам в бесформенных одеждах.
Скоро вышли за город, началась бескрайняя степь.
— Подтяни-и-ись! — прокричал спереди гарнизонный сержант.
— Подтянись, сволочи! — повторил Гудьир и побежал вдоль колонны, щедро раздавая удары плетью.
Невольники недовольно загудели, закрываясь от ударов руками, что раньше делать запрещалось. Гудьир с приспешниками чувствовали, что теряют власть, и ярились еще сильнее. Все закончилось тем, что гарнизонным сержант приказал своим солдатам не подпускать их к колонне.
На последней из двух телег везли три мешка распаренных накануне кукурузных зерен и две бочки воды, маршируя по разогретой степи, казенные люди все чаще оборачивались: время первой кормежки уже прошло, и все испытывали голод.