Чтение 34–й страницы книги ~Золотой пленник~

Еще до полного восхода солнца беглецы сумели пройти пару миль, а также напились из лопухов собранной росы.
Густав стал жаловаться, что продрог и, наверное, заболеет.
— Вам-то что — вы в сапогах, а на мне чоботы дырявые!
— Ты расстался с мундиром по собственной воле, — заметил ему Питер. Бесконечное нытье Густава начало его раздражать.
— Что значит по собственной воле? Меня, что ли, спрашивали, когда гнали на эту войну?

— Замолчи, никого не спрашивали, — вмешался Крафт.
Лес стал редеть, и это едва не сыграло с беглецами злую шутку. Совершенно неожиданно они увидели всадника, ехавшего по едва проторенной в лесу дороге. Им пришлось упасть в траву, чтобы не быть замеченными. Следом за первым появился еще один всадник, а далее целый отряд десятков из четырех. Это были разбойники — карсаматы, тураны, краснолицые осасеки, их седельные сумки раздулись от награбленного — теперь, когда на этом берегу не было кирасир барона Литвара, из южных мятежных провинций на север двинулись все, кто мечтал отомстить северянам за их благополучие.
Разбойники проехали, и беглецы с осторожностью пересекли дорогу. Она была песчаной, потому и не было слышно стука лошадиных копыт.
Через два часа непрерывного движения Питер почувствовал запах дыма.
— Дым, чувствуете?
— Нет. — Крафт потянул носом.
— А я бы сейчас пожрал чего-нибудь, — признался Густав, положив на плечо арбалет.
— Слушай, а как ты в невольники попал, Густав? — неожиданно спросил Питер.
Литонец даже скривился от такого вопроса.
— С чего это тебе вдруг понадобилось знать?
— А что, он прав, — поддержал Крафт. — Мы в таком переплете оказались вместе, хотелось бы знать, чего от тебя ожидать можно. Вот я со службы сбежал, Питер — дитя невинное, попал на грабителей, а ты?
— Ну, — Густав помялся, — я корову украл.
— Корову? И не смог отделаться штрафом?
— Корова очень дорогая была, племенная — Глория фон Дидрукейн.
— Имя, что ли, такое было?
— Нет, порода. — Густав вздохнул. — Я не признавался, вот брат и пошел к судье.
— Так ты у брата украл? — одновременно спросили Питер и Крафт.
— Ну а у кого еще красть? У него в округе самый лучший скот.
По мере того как они продвигались на восток, запах гари становился все отчетливее, и вскоре сизый дым затянул весь лес. Пройдя еще немного, беглецы вышли на большую поляну, где оставались пепелища полдюжины домов.
— Глядите в оба, чтобы нас тут не поймали, — предупредил Крафт, и они, пригибаясь, двинулись к пепелищам в надежде раздобыть какой-нибудь еды, однако обнаружили только обгоревшие трупы жителей.
Уже выходя из сожженного хутора, Питер заметил торчавшее из-под груды головешек лошадиное копыто. Крафт откинул копьем несколько кусков угля, и стало ясно, что здесь погибла от пожара лошадь.
Питер подал туранский меч, и Крафт, с трудом разрубив толстую корку угля, добрался до печеной конины.
— А вон и рыбка, — указал Густав на вялившуюся на веревке рыбу.
— Морская, — заметил Крафт, заворачивая мясо в куртку. — Значит, море совсем близко.
Покинув опасное место и снова углубившись в лес, беглецы наелись до отвала, добавляя к печеной конине траву, что собрал Крафт. Она была кисло-соленой, называлась зеленицей и годилась как приправа. Густав тоже принялся собирать эту траву, но Крафт поднял его на смех.
— Эй, ты берешь кочерышник, это сонное средство, если наешься, будешь дрыхнуть до прихода карсаматов.
Густав выбросил собранный пучок, но потом незаметно поднял его и спрятал в карман.
После сытной трапезы шли не так быстро, но к морю приближались со всей определенностью — лес изменился, появилось больше красивых, невиданных прежде птиц, а деревья были сплошь увешаны лианами с красными и розовыми цветами.
По дороге попался ручей, это оказалось кстати, однако вести себя следовало осторожно, вдоль русла проходила натоптанная тропа — здесь часто брали воду проезжие. Густав нашел оброненный кем-то медный кувшинчик и набрал воду про запас.
— К морю течет, — заметил он.
— Да, видать, близко уже, — согласился Крафт, смахивая с губ капли воды.
— Наконец-то я увижу море, — улыбаясь, произнес Питер.
Они миновали ручей, перешли тропу, однако не успели разогнаться, как вдруг впереди между деревьев показалось небо.
— Стой! — Крафт схватил обоих спутников.
— Что такое?
— Кажется, пришли, давайте осторожно.
Они пошли осторожнее, внимательно выбирая, куда ступить.
— О! — произнес Питер, когда стало ясно, что они вышли на край лесистого утеса, откуда открывался вид на бескрайнее Савойское море. — Так вот оно какое! И скалы, и вода голубая! А вон и корабль! — Питер ткнул пальцем под самый утес, где в небольшой бухте стояла галера со свернутым парусом.
Крафт отдернул Питера от края.
— Ты чего? — удивился тот.
— Скорее всего, это пираты — самое страшное, что может оказаться на нашем пути. Карсаматы нас просто убьют, а эти замучают в трюмах.
— Да, — кивнул Питер, вспоминая, что слышал о пиратах.
Беглецы легли на землю, подползли к краю и стали наблюдать.
Галера стояла на некотором расстоянии от берега — ярдах в пяти, и на нее по уложенным узким мосткам полуобнаженные люди таскали какие-то ящики и тюки. По палубе прохаживались несколько вооруженных до зубов надсмотрщиков, и каждый из них считал своим долгом дать тычка кому-нибудь из рабов. Те падали вместе с поклажей, и тогда их охаживали плетьми. Питер вспомнил свое житье под начальством Гудьира, это было очень похоже.
— Все в золоте ходят, и одежка бархатная... — со странным выражением произнес Густав. — Небось денег пропасть...
— А ты что, ограбить их хочешь? — усмехнулся Крафт.
Густав молча отполз от края и хлебнул из кувшина воды.
— Крафт, а у тебя травки этой, зеленицы, не осталось? Хочу в воду бросить, чтоб покислее была, в жару хорошо.
— Это ты дело придумал. — Крафт достал из кармана пучок и, не глядя, отдал Густаву. — Сам все не пей — нам оставь.
— Оставлю, будь спокоен.
Пока его спутники разглядывали пиратов, Густав достал припрятанный пучок сонного кочерыжника и опустил в кувшинчик вместе с зеленицей, затем сломал прутик и начал все быстро перемешивать.
Вода быстро позеленела, и Густав сделал вид, что пьет.
— Ну ты, ненасытное брюхо, оставь нам!
Крафт отполз от края, взял у Густава кувшинчик и сделал несколько глотков.
— Ну как? — осторожно спросил тот.
— Ничего, кисленькая.
Крафт сделал еще несколько глотков и передал кувшинчик Питеру. Он тоже пил с удовольствием, затем хотел вернуть остатки Густаву, но тот отмахнулся:
— Ладно уж, ты самый младший — допивай, это тебе вроде конфеты.
На всякий случай Густав подтянул к себе арбалет, прикидывая, как быстро сумеет его взвести, если что.
Но опасения были напрасны: через четверть часа его спутники уже сомлели и храпели, развалившись на траве.
— Эй, Крафт... — Густав осторожно ткнул уснувшего ногой, однако тот не пошевелился.
— Питер, дружок, ты тоже уснул? — Густав усмехнулся. — Тоже мне, вояки.
Затем поднялся, подошел к краю и, еще раз взглянув на пиратскую галеру, приметил, где спускается к прибрежной полосе дорога.
116
Чтобы придать себе ухарский вид и чем-то тоже походить на пирата, Густав подпоясался снятым с Крафта поясом, за который сунул взятый у Питера туранский меч. В таком виде он спустился по пыльной дороге к каменному плато, на котором располагался пиратский пост. Двое широкоплечих злодеев, в синих шароварах и кожаных жилетках, вскочили на ноги, едва из-за кучи ракушечника появился неизвестный. В их руках блеснули короткие мечи, и Густав развел руки, показывая, что идет с миром.
— Здравствуйте, господа пираты, я пришел заключить с вами сделку, — произнес он заранее заготовленную фразу.
Пираты переглянулись, но мечей не опустили и продолжали медленно наступать.
— Тебе что нужно, придурок? — спросил один на яни с легким акцентом.
— Я пришел предложить вашим... вашему атаману рабов, хороших рабов по дешевой цене.
Пираты оценивающе посмотрели на незнакомца, он не был похож на продавца живого товара, однако обо всех происшествиях следовало докладывать начальству.
— У нас не атаман, придурок, у нас капитан.
— Прошу прощения, я не знал. — Густав снова развел руки и заискивающе заулыбался.
— Хорошо, придурок, идем со мной.
Так, в сопровождении, а точнее, под конвоем огромного потного верзилы, от которого плохо пахло, Густава повели по узкой тропинке — она спускалась к небольшой песчаной косе под самым утесом.
Возле груды товара, сваленного на песке, стоял невысокий человек в красных шароварах и в красной же шелковой рубашке, поверх нее был надет пояс с кривым кинжалом в ножнах и коротким мечом в кожаной петле. Чисто выбритую голову покрывала черная шапочка из тонкого войлока. Пальцы капитана были унизаны перстнями с камнями самых разных цветов и оттенков, а на шее висело несколько золотых цепей.
«Этот за ценой не постоит», — подумал Густав. Он уже решил, что попросит за Крафта с Питером по полтора золотых, совсем небольшие деньги за двух крепких рабов.
— К вам гость, капитан, — произнес доставивший незнакомца пират, почтительно остановившись в нескольких шагах от человека в красном.
Капитан медленно повернул голову и взглянул на Густава. На его лице не отразилось никаких эмоций.
— Чего он хочет?
— Предлагает живой товар.
— Чего ты хочешь, дорогой? — спросил капитан Густава.
От такого обращения тот расплылся в улыбке: он и не представлял, насколько обходительны пиратские капитаны.
— Ваше благородие, я поймал двух солдат императорской армии, и не простых, а из колдстринского полка, и, зная, что вам нужны крепкие рабы, хотел бы предложить их совсем недорого.
Капитан помолчал, достал из-за пояса шелковый платок и, сняв шапочку, промокнул лысину.
— Хорошо, дорогой, веди их сюда — нужно посмотреть товар.
— Э... Дело в том, ваше благородие, что они сейчас спят. Я их усыпил, чтобы того — не дрыгались.
— Хорошо, дорогой, неси их сюда.
— Я прошу прощения, — замялся Густав. — Но это трудно будет, они на самом утесе. — Густав указал пальцем вверх. — Нет ли у вас лошадки?
Он уже приметил стоявшую в утесной нише длинногривую низкорослую степнячку.
— Бери, дорогой.
— Спасибо, ваше благородие, я быстро!
И Густав бросился к лошади.
Капитан повел в его сторону глазами и обронил:
— Присмотри за ним.
117
Питер проснулся от чувства тошноты, комок подступал к горлу и вызывал спазматические сокращения желудка.
— Эй, ты, не вздумай запачкать лошадь его благородия! — услышал он знакомый голос и только сейчас понял, что висит вниз головой и видит пыльную тропу и лошадиные копыта. Руки были стянуты за спиной так сильно, что кисти уже онемели.
— Ты ур-род, Густав! — прорычал очнувшийся рядом Крафт. — Ты урод и трижды дурак!
— А за дурака — получи! — Густав подскочил и ударил связанного Крафта в ухо. — Понравилось? Давно я хотел сделать это, хоть теперь отведу душу!
Густав ударил Крафта еще несколько раз и, раззадорившись, отвесил оплеуху Питеру со словами:
— И тебе, щенок, чтобы знал!
Питер ничего не ответил, он уже догадывался, что жадный литонец решился продать боевых товарищей, чтобы выгадать денег на обратную дорогу — к коровкам.
Дорога пошла потверже, появились еще чьи-то ноги в синих, не слишком чистых шароварах и крепких башмаках, сшитых медными гвоздями с круглыми головками.
— Вот мой товар, господа пираты! — возбужденно воскликнул Густав, но ему не ответили.
Тропа пошла под уклон, песчаник закончился, и лошадка зашагала по песку — сначала по сухому, потом по мокрой полосе — рядом зашелестела морская пена.
Лошадь остановилась.
— Молодец, дорогой, — прозвучал чей-то голос. — Снимай их и развязывай.
— Развязывать? Они могут в драку полезть, это такие люди, что...
— Развязывай!
Густав сдернул пленников на песок, затем снял с них путы.
Питер и Крафт медленно поднялись. Бежать здесь было некуда, потому главный пират не беспокоился.
— Раздевайтесь, — сказал он. — В трюме очень жарко, и одежда вам больше не понадобится.
Питер и Крафт спорить не решились — сила была не на их стороне. Когда они уже стояли нагие, капитан недобро взглянул на Густава и спросил:
— А ты почему не раздеваешься, дорогой?
— Так... ваше благородие, мы же договорились, что они... — Его взгляд уткнулся в ухмылявшегося Крафта. — Мы же как договорились, ваше бла...
Договорить он не успел: рослый пират врезал ему кулаком в ухо, и Густав свалился на песок. Взвыв, точно раненый зверь, он стал биться и рыдать, но не от боли, а от обиды, что Крафт, которого он считал невоспитанным мужланом, оказался умнее его — расчетливого литонца.