Чтение 21–й страницы книги ~Золотой пленник~

— Ты меня дурачить пытаешься, червь? — произнес Капитан голосом, не предвещавшим невольнику ничего хорошего, глаза его сделались маленькими и злыми.
— У меня память отшибло, господин капитан, — ответил Питер, и от волнения у него на глаза навернулись слезы, получилось очень достоверно.
— Как отшибло, при каких обстоятельствах?
— На казенном дворе, господин капитан, нас каждый день заставляли таскать каменные блоки, наперегонки.
— Вы что-то строили?
— Нет, просто ради забавы сержанта Гудьира и его приятелей. Они заставляли нас бегать все быстрее, а тех, кто падал, приканчивали палками.
— И много приканчивали?
— Одного-двух человек в день, господин капитан. Несколько раз мне по голове доставалось палкой и я терял сознание. Думаю, в один из этих разов все и случилось. Память потерял.
— Но ведь что-то ты помнишь?
— Да, господин капитан, сэр, помню, как меня зовут и то, что я из Гудбурга. Наверное, там остались мои родители...
Войдя в роль, Питер шмыгнул носом.
— А может, у тебя там дядя? — бросил капитан пробный шар.
— Дядя? — переспросил Питер. В его глазах было столько неподдельного удивления, что фон Крисп отступил.
«Тем лучше — нет нужды его убивать, если случится стычка с карсаматами, постараюсь перевести подозрение на него».
— Хорошо, Фонтен, вижу, что ты честен со своим командиром. Иди обедать, можешь сказать, что это я тебя задержал.
— Спасибо, господин капитан, сэр! — искренне обрадовался Питер.
— Да, и возьми вот это. — Капитан пододвинул к краю стола оловянное блюдо с жареной бараниной.
— Так много, сэр! — поразился Питер.
— Ничего, угостишь товарищей, как-никак на поле боя Первая рота станет моей гвардией. Если я лишний раз подкормлю вас, будет лучше для дела. Пустое блюдо отдашь повару.
— Благодарю, господин капитан, сэр!
Возвращение Питера восприняли с радостью, а неожиданный подарок, спрятанный под рогожей, привел обитателей шатра в восторг. Самые большие куски достались Питеру, Крафту, Густаву и Спиросу, но остальные тоже получили хотя бы по ребрышку с кусочком мяса.
Обед удался на славу.
— А за что тебе такие почести? — поинтересовался Густав так громко, что замокли все в шатре.
— Это не мне, это всей роте почести, — начал изворачиваться Питер.
— А с чего это с тобой капитан решил поговорить? — поддержал Густава конопатый Витас.
— Я напоминаю ему кого-то из родственников, — стал сочинять на ходу Питер, одновременно приканчивая свою порцию баланды. — Но расспрашивал он о вас.
— О нас? — немного испугался Густав.
— Не о тебе, конечно, а о всей роте, дескать, как боевой дух и не кажется ли мне, что кое-кого следует оставить в лагере.
— А ты чего?
— Я сказал, что наши — молодцы и все, кто вырвался из рук Гудьира, крепкие ребята.
— Так ты и про порядки в Датцуне рассказал? — спросили из дальнего угла.
— Капитан спросил — я рассказал, такому не соврешь.
— Это точно, такому бы я поостерегся врать, — согласился Витас.
66
Отвоевав очередной день в учебном лагере, уставший фон Крисп ехал домой. От лейтенанта Горна он благополучно сбежал, сегодня не было сил выслушивать его глупые вопросы, хотя вчера — да, приходилось поддерживать беседу в уплату за трехдневное прикрытие. При этом лейтенанту хватало деликатности не расспрашивать, куда и зачем ездил капитан.
Подъезжая к Хаски, фон Крисп потянул носом, вдыхая ароматы очагов и запах свежего молока: неподалеку жил молочник, а при нем, как рассказывал слуга, имелось восемь коров.
Капитан отбросил все невеселые мысли, решив сегодня отдохнуть — попить травяного отвару, который так хорошо удавался Корнелию, почитать книгу — пара штук каких-то валялась на дне вещевого сундука.
Заехав во двор, он не увидел обычно встречавшего его Корнелия и начал сердиться. Должно быть, после участия в деле совместно с хозяином слуга разленился.
«Пора напомнить мерзавцу, кто он таков», — решил капитан и толкнул дверь.
То, что в доме неладно, он понял не сразу — сначала поразился странному виду Корнелия: тот стоял у дальней стены с широко раскрытыми глазами, потом в нос ударил резкий запах — смеси лошадиного и человеческого пота.
«Карсаматы!» — успел подумать фон Крисп, прежде чем они посыпались на него, словно горох, — с мебели, из-за печи, выскакивая из-под столов и лавок.
Капитан схватился за рукоять меча, но на руке повисли пятеро, другой рукой выхватил кинжал, но и тут перехватили. Бросившегося спереди карсамата фон Крисп встретил головой в лицо, второго — сапогом в пах, однако получил по голове плетью со свинчаткой, и перед глазами все поплыло.
Его ударили еще несколько раз, и он повалился без чувств.
Когда очнулся, обнаружил, что сидит на коленях, руки схвачены за спиной кожаным ремешком, а перед ним обутые в мягкие сапоги ноги карсаматов.
— Что, не ожидал, шакал-сабака, нас встретить? — спросил тот, сапоги которого были с серебряной вышивкой — знак сабдая, что-то вроде сержанта в карсаматском войске. Капитана схватили за волосы и резко рванули вверх, жилы на шее натянулись, в руках сабдая блеснул нож.
«Ну вот и все», — подумал фон Крисп и затаил дыхание, однако разговор продолжился.
— Удивлен, шакал-сабака, что быстра нашли?
— Это вас Теллир послал? Посчитал, что много мне заплатил? — Фон Крисп усмехнулся и тут же получил кулаком в лицо, потом ногой в солнечное сплетение. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли красные круги.
— Ты ведь знаешь, шакал-сабака, что эрмай убит!
— Чего ты мелешь, я его два дня как видел! — плюясь кровью, закричал капитан.
— Его убили гуиры!
— Убили? — переспросил фон Крисп, всматриваясь в лицо говорящего, как будто пытаясь удостовериться, не врет ли он. — На пост, что ли, нарвались?
Возникла пауза, сабдай был несколько смущен, он ожидал, что подлый гуир сразу признается в содеянном, а тот вел себя так, будто ничего не знал. Кто их разберет, этих гуиров, правду говорят или нет?
— Сам подумай, сабдай, зачем мне его убивать, если он мне золотом платил, последний раз отдал тридцать восемь золотых. Разве за это убивают?
Капитан следил за реакцией кочевника и понял, что собственный кошель Теллира был найден при нем, значит, убийство с целью ограбления исключалось. Останки его коня тоже нашлись, это окончательно сбивало с толку, никаких понятных им мотивов к убийству карсаматы не находили. Возьмись они всерьез за Корнелия да порежь на куски, медленно, как умеют это делать, он бы, конечно, все выложил, но слуга был цел, значит, допросить его не успели.
Сабдай дал знак, и тугой ремень ослаб, руки капитана освободились.
Фон Крисп тяжело поднялся и стал разминать затекшие ладони.
— Что можешь сказать, гуир? — Кочевник старался казаться все таким же непримиримым, однако фон Крисп видел, что тот сдался.
— Есть у меня одно соображение, сабдай, правда, оно притянуто за уши...
— За кого притянуто? — Кочевник насторожился, он плохо говорил на яни.
— Я хочу сказать, что, возможно, ошибаюсь, но у нас в учебном лагере, это там, на горе... — указал рукой капитан.
— Я знаю, где это, гуир, говори дальше.
— Там есть один казенный человек...
— Козлиный человек?
— Нет, ка-зен-ный, — по слогам произнес фон Крисп. — Это означает, что его жизнь принадлежит императору.
Кочевник кивнул в знак понимания.
— Так вот, этот парень, зовут его Питер Фонтен, был захвачен покойным эрмаем некоторое время назад. Его дядю зарубили карсаматы из отряда эрмая Теллира, вот я и подумал, что этот человек мог захотеть отомстить. Это, конечно, глупость, ведь он находится под охраной и не может никуда выходить, однако Питер из богатой семьи, и, кто знает, как все могло случиться.
— Ты говоришь глупость, гуир, если семья богата — его бы выкупили.
— Да, но семья об этом может и не знать, а Питер мог припрятать на себе несколько золотых. Этого достаточно, чтобы нанять убийцу.
— Из лагеря можно убежать ночью?
— Казенных людей охраняют, но ты же знаешь, сабдай. если человек искусен...
— Мы нападем на лагерь сегодня, гуир!
— Постой, я же сказал, что он охраняется. Там полторы сотни пеших и около сотни конных. Карсаматы смелые воины, но даже двумя сотнями вам их не одолеть.
Сабдай тяжело вздохнул, пытаясь найти выход.
— Тогда ты поможешь нам, гуир.
— Но как?
— Ты приведешь нам этого человека.
— Я не самый главный в лагере, надо мной есть более высокие люди.
Сабдай снова замолчал и после минутной паузы сказал:
— Мы уедем, гуир, и я буду думать. Если ты нам понадобишься, мы вернемся.
И не говоря больше ни слова, карсаматы покинули дом. Хлопнула дверь, и стало тихо.
— Я думал, они вас зарежут, ваше благородие, — хрипло произнес Корнелий, отходя от стены.
— Я тоже. — Капитан подошел к окну и выглянул наружу. — Интересно, где они коней оставили?
— В низинке, до нее шагов сто.
— Мелковата низинка, я бы их заметил.
— Степные лошадки послушны, ваше благородие, их могли положить на землю.
— Да, могли и положить, — согласился капитан. — Ты бы подал умыться, что ли?
— Сей момент, ваше благородие! — засуетился Корнелий. К нему только сейчас пришло осознание, что они с хозяином остались живы.
— И вот еще что! — крикнул вдогонку фон Крисп. — Завари своей травы душистой!
— Сделаю, ваше благородие!
— Хотя нет, — капитан опустился на стул, — давай лучше херес.
67
Еще три дня после разговора с капитаном фон Криспом Питер наслаждался относительной свободой — он больше не чувствовал той тяжести, что висела над ним каменной глыбой, угрожая в любой момент обрушиться и раздавить. Война с Рафтером тоже затухла — тюкнув интенданта мешком на глазах у всех, капитан оказал целому лагерю хорошую услугу.
Больше других веселился Спирос, ведь теперь у них с грозным Рафтером были одинаковые синяки под глазами. К тому же у предводителя бандитов оказался сломан нос: лекарь вправил его как мог, однако заметная кривизна осталась.
— Мне начинает здесь нравиться, — признался Крафт, поедая дополнительную порцию каши, которую получил у повара за заточку ножей. Добавка досталась каждому из четверки, и Густав был этому особенно рад: он твердил, что для побега ему нужны силы.
— Раньше ты рвался на войну, — заметил Спирос.
— Я и теперь рвусь, просто здесь стало не так тошно. Мы теперь и Рафтеру ничего не должны, правда ведь?
— Да, пока он притих.
— Эй, смотрите! Новый офицер в лагере! — указал Питер на господина в черном с серебром камзоле и в черной же шляпе с красным пером.
— Что за форма такая? — удивился Спирос.
— Это не офицер, это военный дознаватель из департамента надзора, — сообщил разбиравшийся в военных чинах Крафт.
— А чего здесь делать дознавателю? — удивился Питер, следя за тем, как сержант Уэйт подводит к прибывшему чиновнику лейтенанта Горна. Обменявшись приветствиями, они двинулись вместе в сторону шатра для офицеров.
— Никак за нашим командиром прибыл, — сказал Крафт.
— Может, вечером в Лонгрене подрался? — предположил Спирос.
— Неужто господа офицеры дерутся? — усомнился Питер.
Крафт, Спирос и даже Густав засмеялись.
— Дерутся, но не на кулаках, а на мечах — до смерти.
— Тоже скажешь, — не поверил Питер.
— Эх, дружище, молод ты еще, многого не знаешь. Да для господ военных зарубить обидчика — великая честь, хотя бывает, что за убийство высокопоставленного дворянина можно угодить в тюрьму.
Капитан сидел положив ногу на ногу и смежив веки, дремал с непокрытой головой. Он использовал обеденный перерыв для того, чтобы вздремнуть минутку-другую: после вчерашнего визита карсаматов то ли со страху, то ли от удивления он крепко набрался хереса и с утра был едва живой. Даже мардиганец и тот с презрением косился на него, а от волны перегара возмущенно тряс головой, норовя пойти боком и сбросить наездника в пыль.
— Полно, полно, братец, — уговаривал его капитан, пока они поднимались в гору. — Я, конечно, подлец, тут и говорить не о чем, но ты подумай своей лошадиной головой: если бы я не выпил, мне бы захотелось играть, а в кости в последнее время совсем не везет. Я б спустил все золото, а потом бы и тебя проиграл... Ну разве так было бы лучше? Стой! Тпру, каналья!
После разминки с учебными ротами в голове немного прояснилось, но не так, чтобы стало совсем хорошо.
Услышав голоса, фон Крисп решил, что ему мерещится — чего не покажется с похмелья, но полог откинули, и в шатер вошел лейтенант Горн — капитан узнал его по шагам, — а с ним еще кто-то.
«Не буду открывать глаза, пусть проваливают», — равнодушно подумал фон Крисп, его веки были словно свинцом налиты.
— Капитан, разрешите вам представить следователя дознавательного департамента...
— Не трудитесь, Горн, мы знакомы, — проскрипел фон Крисп, узнав графа Авентира: с ним полгода назад он крепко повздорил и подрался на дуэли. Авентир был с двумя дружками, земельскими баронами, и поскольку других свидетелей из дворян не было, на него бросилась вся троица. Пришлось нелегко, он получил в бок кинжалом, зато отправил на тот свет одного из мерзавцев-баронов, другой сбежал и вызвал стражу.
Если бы не наряд алебардистов, фон Крисп с удовольствием присовокупил бы к своим трофеям и голову Авентира.
Позже фон Криспу не раз приходилось жалеть, что он не убил графа. Опираясь на одну из своих любовниц, жену влиятельного вельможи, тот вскарабкался по прокураторской карьерной лестнице и избежал необходимости участвовать в военных кампаниях.
— Ну и как вас теперь величать, ваше сиятельство? Второй помощник палача? — с усмешкой поинтересовался фон Крисп.
— Нет, я дознаватель имперского департамента надзора за армией. Мой чин соответствует званию полковника, поэтому соизвольте надеть шляпу, чтобы быть при полной форме, капитан, и встаньте, когда разговариваете со старшим.
— Вот как! Целый полковник! Вы слышали, Горн? Такому пройдохе нет нужды воевать, ему не нужно даже протирать штаны при штабе, рискуя заработать чахотку от бумажной пыли. Его сиятельство сделал карьеру, не вылезая из спальни герцогини Савойской, где отстаивал интересы нашего императора!
— Я бы попросил вас, сэр рыцарь, вести себя в соответствии с правилами, в противном случае...
— Полноте, граф, не сегодня-завтра нас отправят в пекло, под копыта туранской конницы, чем вы собираетесь меня напугать?
— Господа, господа! — пришел в себя лейтенант. — В чем повод для спора? Присядьте, господин граф, и изложите причину визита, уверен, что капитан фон Крисп...
— Вот именно, ваше сиятельство, начните с причины визита, а я, так уж и быть, надену шляпу, а то в обществе господина в черном наш разговор будет напоминать панихиду.
— Хорошо, — согласился дознаватель, опускаясь на стул. — В конце концов, я здесь не с частным визитом, а во исполнение служебных обязанностей. Итак, господа, я должен снять с вас допрос о том, не отлучались ли вы из Хаски, где, насколько я осведомлен, находятся ваши квартиры. Начнем с вас, лейтенант Горн.
— Нет, сижу в этой дыре безвылазно.
— Что, и по вечерам?
— Конечно, пока доедешь до Лонгрена, уже ночь будет, а наутро в лагерь, обучать роты.
— М-да, — покачал головой граф, сцепляя на коленях руки в серых лайковых перчатках. — Нелегко вам здесь приходится. Ну а вы, капитан, не случалось ли вам отъезжать на несколько дней из лагеря?
Фон Крисп почувствовал на себе напряженный взгляд Горна.
«Молокосос, он думает, что боевые капитаны не лгут, — пронеслось в его голове. — Лгут, еще как лгут и дошли в этом ремесле до самых высот!»
— Нет, граф, я тоже никуда не отлучался: денег, чтобы играть, все равно нет, а кроме игры, меня в последнее время ничего не интересует.
— Может быть, женщины?
— Нет уж, увольте, с ними мороки больше, чем с лошадьми.
— Ну, это смотря какие лошади, сэр рыцарь.
— Охотно верю, граф. А что за нужда снимать с нас допрос? Уж не случилось ли чего в нашем государстве, не нашлось ли какой измены?
— Да, сэр рыцарь, в самую точку. На Крейской дороге ограбили обоз, а четыре десятка людей, что были при нем, зарезали и побросали на дороге.
— Что, прямо на дороге? Не удосужились даже спрятать? — уточнил капитан.
— Представьте себе, — развел руками граф.
— Но это не в обычаях местных грабителей.
— Не знаю я их обычаев, но заодно со злодеями был один из офицеров.
— Не может быть! — поразился лейтенант.
— Именно так. У нас есть показания пяти сержантов, которых вместе с гарнизонами самоуправно снял и перевел на другую дорогу некий гвардейский капитан.
Граф пристально посмотрел на фон Криспа. Он заметил, как во время ответа капитана на вопрос о возможной отлучке по лицу лейтенанта Горна пробежала тень.
— Я всегда знал, что гвардейские офицеры способны на такие поступки, — с сожалением в голосе произнес капитан. — Их высокомерие ничем не подкреплено.
— Оно подкреплено их высокими титулами, сэр рыцарь.
Стараясь уколоть капитана, граф намеренно называл его титул — самый скромный среди остальных.
— Простите мне мое любопытство, ваше сиятельство, что же вы намерены делать дальше?
— Извольте, расскажу, сэр рыцарь. Мы намерены показать сержантам всех офицеров нашего гарнизона, с тем чтобы они указали нам преступника.