— Ночью из всех щелей выползает всякая нечисть, ее кроме как огнем ничем не отогнать.
— А если мечом?
— Железо против нее бессильно, если только не заговоренное, но тут ни у кого такого нет. — Солдат вздохнул. — Только чтобы огнем оборониться, нужно эту нечисть еще и первым увидеть, но это не всякий раз случается, вот и не спим ночами, караулим друг друга.
Пораженные неприятным известием, невольники стали подходить к солдату ближе.
— А что же за нечисть такая? — стали спрашивать они.
— Чудовища Хиввы — с черной и зеленой кровью. Те, что с зеленой, — самые страшные и проворные, коли проберется такое в казарму, так никого не оставит в живых, и обернуться не успеешь, как без головы окажешься.
— Вот, значит, почему здесь окна камнем заложены, — догадался Крафт.
— Именно, — угрюмо кивнул солдат. — Мы на этой войне внутри крепости больше людей теряем, чем в войне с Эльдерсаем, мурпазой ихним.
— А чего же не уйдете? — спросил кто-то.
— А куда же уйти-то? В первую же ночь на привале всех и перережут, да и Куиппу надо задерживать.
— Это что за Куипп такая?
— Лейтенант Хорн говорил — камень такой, если тураны его на этот берег перенесут, на нас такая силища навалится, что от крепости этой камня на камне не останется.
— А потом что же?
— Потом двинут на север — до самого океана-моря.
— Неужто дойдут? — забеспокоился Густав. До сей поры ему казалось, что эта война должна закончиться где-то возле Савойского моря, тут всегда случались беспорядки, и северянам они казались чем-то обыденным, неопасным. Теперь выходило иначе.
На лестнице послышались голоса, и солдат испуганно отшатнулся от невольников.
— Ты что здесь делаешь? — строго спросил его сержант. — Пополнение запугиваешь?
— Нет, сержант, я просто показывал им, где лежат запасные циновки.
Солдат замер, глядя на сержанта широко открытыми глазами, было видно, что своего начальника он боится едва ли не больше, чем ночных чудовищ.
— Ладно, иди. Передай Доусу, чтобы начинал разжигать под котлом огонь, к приезду барона-полковника должна быть горячая вода, а новичкам нужна жирная горячая еда. Все понял?
— Так точно, господин сержант!
— Валяй!
Солдат с радостью убежал, а сержант угрюмо посмотрел на скучившихся невольников и вдруг закричал:
— Построиться, свиньи! Здесь вам не деревня, здесь крепость на осадном положении!
Невольники стали торопливо строиться как учили — в две шеренги.
Когда все стихло, сержант поправил шлем, прошелся вдоль рядов и, остановившись на середине казармы, сказал:
— Ну и воняете же вы, сегодня всем помыться, воды у нас много, есть щелок. С обмундированием тоже все в порядке, ваш капитан сказал, что вы прошли обучение как пехотинцы пятого ранжира. Этого недостаточно, но что есть, то есть.
С лестницы потянуло сквозняком, пламя толстых свечей заколыхалось. Сержант прислушался к звукам, доносившимся с улицы, и продолжил:
— Теперь о том, чего нужно бояться ночью. Этот болван Альдос вам уже наплел с три короба, не верьте ему. Если соблюдать все предосторожности, в казарме с вами ничего не случится. На ночь выход на лестницу запирается каменной плитой, двигать ее будете вдесятером — иначе не поддастся. Оправляться, если приспичит, — вон там, в каморке, в большой медный таз. Кто бы снаружи какими голосами ни кричал, не вздумайте разбирать на окнах камни — иначе умрете все. Недавно мы лишились взвода егерей — часовому показалось, будто снизу его зовет голос матери. Когда он в одиночку заступом отодвинул плиту, в казарму ворвались демоны.
— Демоны? — не выдержал кто-то из строя.
— Да, они пробираются в крепость по подземным штольням, когда-то по ним снабжали крепость во время осады. Теперь уже никто не знает, где эти ходы, но чудовища ими пользуются. Помимо ходов во многих старых домах Арума имеются пустотелые стены, которые прежде также играли роль запасного выхода. В таких зданиях мы потеряли множество людей.
Сержант перевел дух, поправил пояс.
— В казарме вы в безопасности, поэтому до утра можете спать спокойно. Но это вечером, а сейчас немедленно мыться, если солдату предстоит умереть в бою, он должен умереть чистым.
99
Мыться пришлось быстро, сержант по имени Хорвуд находился рядом и все время подгонял, солдаты плескали на себя из деревянных ведер и терли друг друга скрученными жгутами соломы, смоченными щелоком.
Поблажки Хорвуд делал только раненым, к ним был отнесен и Питер. После того как они помылись, местные гарнизонные лекари тщательно обработали их раны. Питера намазали розовой притиркой, она почти не щипала.
После мытья Первую роту, как были нагишом, повели на казенный вещевой склад, где выдали рубахи, подштанники, а также удивительно красивое и богатое на вид обмундирование — синее с желтой отделкой, с ремнями и короткими сапогами, с желтыми отворотами и с каблуками, подбитыми железными подковками.
Невольники были поражены таким богатством, после неменявшихся холстяных роб это оказалось неожиданным.
Головными уборами служили похожие на сержантские каперки — их можно было надевать под шлемы, чтобы после удара с головы не свезло кожу вместе с волосами.
Неподдельная радость казенных людей вызвала у сержанта Хорвуда грустную улыбку: он-то знал, что скоро придет день главного испытания, после которого не уцелеют ни бывалые сержанты, ни эти наспех обученные рабы.
— Становись, бездельники! — крикнул он беззлобно. — За мной — не в ногу, идем получать оружие.
Позабыв про страшные рассказы, невольники оживились — ну как же, теперь им дадут настоящее оружие!
— Копейщики, к первым воротам! Рогатчики и защитники — ко вторым! — скомандовал сержант, когда они пришли к складу. Проворные кладовщики выносили копья охапками, кирасы и щиты — полудюжинами. Сержант Хорвуд помогал новичкам подгонять доспехи и утягивать ремни.
После того как всем раздали шлемы, а защитникам добавили обитые медью колотушки, сержант снова построил роту, оглядел новичков и сказал:
— Теперь совсем другое дело, теперь вас могут принять за пехотинцев второго ранжира, уже одно это может испугать вражескую кавалерию. А теперь, орлы, пойдемте, я сдам вас вашему капитану, то-то он обрадуется.
Сержант усмехнулся в усы и без команды пошел вперед, рота поплелась следом.
— Эх и тяжелая штука, — пожаловался Питер. Настоящая рогатка с полированной рукоятью и двумя острыми стальными жалами наконечника была куда тяжелее той жерди, с которой он тренировался в лагере.
— А мне ничего, — проверяя копье, ответил Крафт.
— Щиты очень тяжелые, — покачал головой белобрысый невольник. — Зато колотушка — во!
И он продемонстрировал точеную палку с медной обсадкой на одном конце и удобной кожаной петелькой на другом.
Обойдя казарму, они вышли во двор, где уже ждали капитан фон Крисп, лейтенант Горн и сержанты во главе с Уэйтом.
— Прекрасно, — улыбнулся фон Крисп.
Короткого отдыха ему хватило, чтобы переодеться, побриться и прийти в себя, он выглядел бодрым. Лейтенанта Горна, напротив, последние испытания сломили, ли и обстановка в Аруме вовсе не способствовала уверенности.
— Прекрасно! — повторил капитан. — Сейчас подождём остальные две роты и устроим небольшой смотр. Думаю, ваш бравый вид обрадует барона-полковника.
100
О возвращении основной части войска барона Литвара можно было узнать по прозвучавшему с крепостной стены рогу.
— Что это, тревога? — спросил Питер, вертя головой. Переполошились и остальные новички, но пара местных солдат продолжали возиться с большой бочкой, надевая на нее соскочивший обруч.
— Это, должно быть, войско возвращается, — угадал Крафт.
— Пойдем посмотрим?
— Насмотримся еще, да и не велел Уэйт никуда ухолить, ты же слышал, барон должен на нас посмотреть.
Питер кивнул. Пока они были в пути, так хотелось куда-то прийти, а вот теперь, оказавшись в Аруме, он не мог даже отоспаться.
А у ворот происходило уже знакомое новичкам действо: подошедшая колонна уставших и запыленных солдат остановилась, над стеной выдвинулась мачта с блоком, с помощью которой наверх подняли самого барона-полковника. Удостоверившись, что это настоящий человек, а не колдовская иллюзия, под прикрытием которой в Арум хотят прорваться чудовища Хиввы, ворота открыли, и войско стало входить в город.
Пехотинцы и кавалеристы были в запыленных доспехах, то тут то там виднелись окровавленные перевязки, в хвосте колонны несли несколько носилок с ранеными, а также тело убитого офицера.
Барону сразу доложили о неожиданном прибытии пополнения, и эта весть его обрадовала, он не возлагал на пополнение больших надежд, но хороших новостей в последнее время было так мало.
Остановив коня у здания, где находилась служебная резиденция, барон тяжело выбрался из седла и, передав поводья сержанту, сказал:
— Позовите этого капитана и предводителя отряда рыцарей, я хочу с ними поговорить.
Капитан фон Крисп и сэр Хендрикс не заставили себя долго ждать и подошли к крыльцу резиденции в тот момент, когда туда же подъехали двое кавалеристов. Один из них вдруг качнулся и, вывалившись из седла, с грохотом тяжелых доспехов рухнул на мостовую. Его шлем откатился в сторону.
Второй офицер подскочил к нему, но, заглянув в лицо, распрямился.
Подошел часовой, фон Крисп и сэр Хендрикс остановились рядом — упавший лейтенант лежал с открытыми глазами, изо рта и откуда-то из-под кирасы вытекала темная кровь.
— Он получил арбалетный болт в бою у реки, — произнес второй офицер, — сказал, что неглубоко, в седле держался крепко, но вот...
Подбежали трое солдат и лекарь, но, поняв, что опоздали, встали молча.
Капитан и сэр Хендрикс поднялись по старым каменным ступеням. За дверями стоя дремал сержант. Заслышав шаги, он отсалютовал гостям обнаженным мечом, а потом проводил на второй этаж — к барону Литвару.
Тому стоило усилий подняться из кресла и, шагнув навстречу гостям, безо всяких церемоний пожать им руки.
— Рад видеть вас здесь, господа, искренне рад. Итак, прошу вас, садитесь. — Барон жестом указал на стулья вокруг застеленного картами стола. — Расскажите, с чем пришли к нам в крепость, честно говоря, мы уже никого не ждали — дорога перерезана.
Они сели, капитан предложил сэру Хендриксу начинать первым.
— У меня в отряде двадцать семь благородных рыцарей, все служили в гвардейских полках. Правда, один, сэр Нордик, сейчас ранен в шею. Еще имеются пятьдесят семь оруженосцев, опытные бойцы, хорошие наездники, и на мечах могут, и из лука или арбалета неплохо стреляют. Трое сейчас ранены — ходить не могут, у остальных лишь царапины. Лошадей хватает — четыре еще в запасе, оружие тоже все при нас, нуждаемся только в провизии.
— Это ценный вклад, сэр Хендрикс, спасибо. Что у вас, капитан?
— Со мной пятеро рейтар, девяносто три пехотинца четвертого ранжира и двести пятьдесят семь казенных людей, едва обученных до пехотинцев второго ранжира, знают только действия в оборонительном строю, так и экипированы.
— Я видел их во дворе. В отличие от окон в других зданиях у меня хорошие дубовые ставни, поэтому пока светит солнце, здесь светло... — Барон достал из ящика платок и отер запыленное лицо, потом взъерошил еще не высохшие после шлема волосы. — Выглядят они хорошо, издали можно принять их за колдстринцев.
— За колдстринцев?
— Это ведь их мундиры — пехота пятого ранжира, стена, а не люди были, но семь лет назад все полегли в битве с превосходящими силами паши Нигмана. Знамя было потеряно, и полк расформировали, а вот амуниция на шесть сотен солдат осталась. — Барон мечтательно вздохнул. — Хорошие были солдаты, случалось, противник отказывался атаковать их ряды, поскольку понимал бессмысленность попыток.
Барон еще помолчал, пригладил волосы и, извинившись, расшнуровал и снял кирасу, с глухим стуком опустил ее на пол. Встал, прошелся по кабинету, бросив взгляд в окно, потом остановился напротив застекленного книжного шкафа.
Странно было видеть человека, только что вышедшего из боя, рядом с золочеными корешками книг.
— Вам в некотором роде повезло, господа. Вы прибыли в момент, когда вот-вот состоится генеральное сражение, вы не испытаете того ужаса, в котором мы живем. С одной стороны, мы за стенами надежной крепости, а с другой — ночью мы в плену чудовищ Хиввы. Они проникают сюда по старым катакомбам, под Арумом остался целый подземный город, а карты его давно утеряны. Кажется, мы завалили уже все выходы, но они находят новые лазейки — эта война бесконечна, и мы несем потери.
— Прошу прощения, господин барон, в городке нас атаковали какие-то жуткие карлики — уж не их ли вы имеете в виду? — спросил сэр Хендрикс.
— О нет, те, о ком вы говорите, — горные карлики, они живут на границе Хиввы, они, конечно, ужасны, но сущие младенцы по сравнению с теми, кто охотится здесь на нас. Король карликов Ваанута потребовал от меня пятьдесят тысяч дукатов за лояльность, однако я ему отказал: у меня нет таких денег, да и не станет он держать слова — до Хиввы рукой подать, а мы ему чужие.
— Кажется, нам удалось его подстрелить, господин барон, — осторожно заметил фон Крисп.
— Подстрелить? Каким же образом?
— Я не уверен, что это был король, но кто-то находился в черном дощатом ящике на колесах...
— Это не король, это второй человек среди карликов — магистр Бромма. Он может управлять карликами, словно роем пчел.
— Именно так и было, господин барон, нашему сержанту удалось прострелить его убежище из барийского лука.
Барон Ливар помолчал, обдумывая услышанное. Капитан посмотрел в угол — там, словно отсеченная голова, валялся шлем барона с закрытым сетчатым забралом.
— Возможно, это на какое-то время остудит Ваануту.
— Разрешите задать еще один вопрос, господин барон? — спросил сэр Хендрикс.
— Конечно, господа, задавайте вопросы безо всяких церемоний. Так мне будет проще ввести вас в курс дел.
— В чем сейчас состоит инициатива императорских войск?
— Мы ежедневно выезжаем к реке, где солдаты мурпазы Эльдерсая пытаются переправить на наш берег Черный Камень — Каиппу. Если им это удастся, вся разрушающая мощь Хиввы вырвется наружу, и тогда ее не сдержать никакими легионами. По моим сведениям, камень весьма велик и для его переправки нужно ставить хорошую переправу, но вот навести ее мы Эльдерсаю не даем, вынуждая самому принять бой на выгодных для нас позициях тут неподалеку — на трех холмах. Потом, если ему повезет, мы отойдем в крепость и продолжим сопротивление.
— А почему нельзя поставить переправу в другом месте?
— Здесь единственное место, где Куиппа может пересечь реку, в других местах вода этот камень обязательно поглотит. Поэтому и стоит Арум на этом месте с незапамятных времен, запирая Куиппе вход на наш берег.
— А как же калхинуды, господин барон? Эти чудовища летают где хотят.
— Нет, не где хотят, они ненадолго залетают на этот берег и с рассветом спешат вернуться.
— Мы видели, как одна из них кружила у горизонта.
— Может быть, но днем они не опасны — при свете солнца они слепы.
— Господин барон, почему же Эльдерсай медлит, ведь у него численное преимущество? — спросил сэр Хендрикс. Его доспехи были наклепаны на новый жилет из бычьей кожи и слегка поскрипывали.
— У Эльдерсая двадцать тысяч, почти все это — кавалерия, однако он хитер и желает убрать нас руками Хиввы, а самому со свежим войском двинуться на разграбление севера. У нас едва набирается пять тысяч, но в основном это проверенные воины, и каждый может взять на себя троих, а то и пятерых туранов. Мы не прочь столкнуться с ними, однако он до сих пор избегал этого.
— Почему же теперь решился?
— Разведка докладывает, что туранский хан Шарындасай недоволен его действиями и послал другого мурпазу заменить Эльдерсая. Вот он и решил отличиться, дескать, победителей не судят. Это и нам на руку, мы изнемогаем в ночных схватках с чудовищами, сейчас стали опытнее, но поначалу пытались рубить их мечами, оттого и гибли.
— Как это так — рубить и гибнуть?
— Сюда проникают лишари и убуйны, так называли их жившие на реке лекари-травники. От них я много узнал, ведь моя служба в Аруме, с небольшими перерывами, длится уже двенадцать лет.
Барон улыбнулся каким-то далеким воспоминаниям. Видно, не всегда в Аруме жизнь была безрадостной.
— Лишари — это чудовища из Хиввы, у них черная кровь, они сильны и выносливы, их ладони похожи на рачьи клещи, подкопы и разборка стен — это их работа. Лишарь проворен, но не более чем человек, его можно зарубить хорошим ударом — панцирь его крепок, но от доброго меча не спасет. Правда, сталь от его крови чернеет, но ее можно поправить утренней росой.
Фон Крисп кивнул: точно таким способом слуга Корнелий исправил его собственный меч, после того как капитан зарубил им эртадонта.
— А вот убуйны опаснее, они мельче, не больше собаки среднего размера. В свете факела выглядят зеленоватыми и студенисто-прозрачными, такого так и хочется разнести хорошим ударом. И разносили, однако зеленая кровь убуйнов очень едкая, сталь сжигает так, что меч потом никуда не годится, но самое главное — воздух от этой крови делается ядовитым. Если разрубить убуйна в помещении, через час живых уже не останется, поэтому выход один — жечь их огнем.
— Как будто просто, — заметил сэр Хендрикс.
— Убуйны имеют сил на один-единственный бросок, вцепляются в жертву своими шестью крючковатыми лапами и вонзают в него полый стилет, чтобы впрыснуть яд. Потом через него же высасывают человека изнутри, оставляя лишь тонкую, будто нарочно выделанную кожу.
— Как паук с мухой?
— Вот именно.
— Откуда же они берутся?
— Лишари приводят их из нижних миров, они их проводники.
— Да где же смыкаются эти миры? — удивился фон Крисп.
— В кольце гор, зовущемся Хиввой.
— Господин барон, я хотел спросить о карсаматах... — произнес фон Крисп. — Они не могут вмешаться или в открытую перейти на сторону туранского мурпазы?
— Карсаматам мы уже преподали здесь несколько уроков, и засады были, и загоны. Они потеряли не одну сотню всадников и на время ушли в тень, им тоже хочется свалить нас чужими руками, и они ждут туранов.
Во дворе прозвучал гонг. Барон поднялся, поднялись сэр Хендрикс и фон Крисп.
— Это сигнал на ужин. Больше мы сегодня не увидимся, после ужина здесь прячутся, а часовые укрываются на башнях. До завтра, господа.
101
Ужин был обильным, давно невольники не ели ничего столь вкусного и питательного. Сначала им дали разваренный рис с медом на топленом масле, потом жирный сыр — кто сколько съест.
Некоторые съели много и того и другого, а когда поднялись в казарму и заложили лестницу каменной плитой, начались хождения в туалет — в каморку, где стоял большой медный таз.
От частого снования туда и обратно запах отхожего места распространился по всей казарме, на тех, кто объелся, стали ругаться, однако находившийся здесь же сержант Уэйт лежал на соломенном матрасе и не обращал на ссору внимания. Он смотрел на дрожащее пламя свечей и поигрывал дубинкой одного из защитников, ему предстояло не спать, следя за тем, как будут нести караульную службу новички.
Питеру, Крафту, Спиросу и Густаву повезло: они не попали в караул и имели возможность выспаться. Свое оружие, как и все остальные, сложили в проходе, а обмундирование повесили на специальные деревянные распорки, имевшиеся на всех топчанах.
— Ну и как вам это нравится? — спросил Густав, он притащил с собой в казарму несколько сухарей, однако съесть их решил, когда все уснут.
— Жратва хорошая, — погладив брюхо, сказал Крафт.
— А мне очень мундир понравился, — признался Питер, погладив пахнущее мышами тонкое сукно. Размер был велик, но Питер все равно был доволен. Покажись он в таком виде в Гудбурге, девушки своим вниманием его бы не обошли. Последнее время он часто думал о девушках, так повлияла на него встреча с пышнотелой ворожеей.
— А вот интересно, море отсюда далеко? — снова спросил Густав.
— До моря полтора дня ходу, — ответил Спирос. — Увижу ли я его когда-нибудь...
— Увидишь, конечно, вот разобьем туранов — и дадут нам вольную, тогда съездим к тебе на остров, — заверил Питер.
— А у тебя там кто-то остался? — спросил Крафт.
— Сестра.
Беседа шла ни о чем, Питер пригрелся и под дрожание слабого пламени свечей незаметно для себя уснул.
Проснулся он от какого-то гула и, открыв глаза, поначалу ничего не понял. Он находился в той же казарме, только топчаны его товарищей были пусты. Оглядевшись, он увидел, что почти все невольники Первой роты стоят в проходе.
— Ну ты и силен спать, — остановившись рядом, усмехнулся Витас, он находился на дежурстве, поэтому был в мундире.
— А что это за шум?
— А это, брат, нечисть в стены бьет. Два часа уже такая музыка, удивляюсь, как ты и спать-то мог!
Питер стал прислушиваться, помимо ухающих ударов в стены казармы, отчего содрогалось все здание, с улицы доносились какие-то голоса.
— Ребята, выходите — погуляем! — зазывал звонкий девичий голос.
— А они нас боятся, — ответила вторая девушка, и они засмеялись.
— Точу ножи-ножницы! — закричали совсем рядом.
— Молоко-молоко! Свежее молоко, прямо из-под коровки! Подходите, люди добрые, недорого отдам! — предлагала молочница.
Перумов Ник
Пехов Алексей
Куликов Роман
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Суворов Виктор