Чтение 26–й страницы книги ~Сады Луны~

Тайскренн через силу поклонился Лорне.

— Еще раз приношу вам свои извинения, адъюнктесса.

— Оставьте их при себе, — сухо ответила она и обратилась к Дуджеку: — Хочу поблагодарить вас за вино и беседу.

Лорна заметила, как у Тайскренна заходили желваки.

— Полагаю, вечером мы встретимся на обеде?

— Обязательно, адъюнктесса, — сказал Дуджек. — Для нас большая честь принимать вас у себя.

Ее слова вызвали новую гримасу на лице Тайскренна. В глазах Дуджека она уловила искреннее уважение, будто командующий признавал и за ней владение тактическим искусством.

— Госпожа Лорна, полагаю, Железный кулак уже сообщил вам о столкновении нашей боевой колдуньи с гончей Тени, — ядовито улыбаясь Дуджеку, спросил Тайскренн.

«Слишком мало», — с огорчением подумала Лорна, но не подала виду. Пусть Тайскренн думает что угодно.

— Железный кулак — воин, а не маг. Меня интересует ваша оценка случившегося, — сказала она.

— Не премину вам ее дать.

— Разрешите пока откланяться, — вмешался Дуджек. — Я пошлю узнать о здоровье колдуньи. А сейчас я должен вас покинуть.

Едва кивнув Тайскренну, Дуджек вышел из кабинета. Верховный маг проводил его взглядом.

— Адъюнктесса, нынешнее положение дел… — порывисто начал он, когда двери кабинета вновь закрылись.

— Является до крайности нелепым! — в тон ему досказала Лорна. — Клобук вас накрой, Тайскренн! Где ваш здравый смысл? Дуджек — опытнейший командир. Империя считает за честь, что в ее армии служит такой военачальник. Но вы ведете себя с ним так, что он сжирает вас заживо.

Повернувшись к столу, она наполнила свой бокал.

— И вы заслуживаете такого обращения.

— Послушайте, адъюнктесса…

— Не перебивайте меня, Тайскренн! Я сейчас говорю с вами от имени императрицы. Она с большой неохотой согласилась, чтобы вы командовали нападением на Дитя Луны. Но знай она, сколь грубо и неуклюже вы проведете штурм, она ни за что не доверила бы вам это серьезнейшее дело. Вы что же, считаете всех остальных глупее себя?

— Кажется, пока мы говорили только о Дуджеке, — осторожно вставил Тайскренн.

Лорна глотнула вина, поставила бокал и потерла зачесавшийся лоб.

— Дуджек — не враг, — устало произнесла она. — И никогда им не был.

— Не стоит забывать, адъюнктесса, что он был человеком императора.

— Сомневаться в его верности империи — значит оскорблять Дуджека. Учтите, он не потерпит оскорблений, и тогда он действительно может из защитника империи превратиться в ее врага. Однорукий — не просто командир. Сейчас в его подчинении десять тысяч солдат, а на будущий год их станет двадцать пять. Он не намерен уступать вашим нажимам. Думаете, в нем говорит гордость? Вряд ли. Если бы дело касалось только его, он не стал бы с вами связываться. Но вместе с ним вы пытаетесь загнать в угол еще десять тысяч, и если вы их разозлите, пеняйте на себя. А Дуджек их не бросит и не встанет на вашу сторону.

— В таком случае он окажется предателем.

— Нет. Он сознает свою ответственность за тех, чьими жизнями распоряжается. Дуджек — лучший командир империи. Если мы вынудим его обратиться против нас, предателями окажемся мы. Вам понятны мои слова?

На лбу Тайскренна обозначилась глубокая складка.

— Да, адъюнктесса, — тихо ответил он. — Я вполне вас понимаю.

Он поднял глаза на Лорну.

— Меня тяготит ноша, которую императрица возложила на мои плечи. Мне она не по силам. Я был бы рад, если бы меня избавили от этой ноши.

Последние слова Тайскренна заставили Лорну призадуматься. По природе своей маги никогда не отличались верностью делу, которому служили. Да и служили они больше изстраха или из уважения, опять-таки порожденного страхом. Был когда-то один маг, отличавшийся верностью, — император.

— Послушайте, Тайскренн. В одном все мы единодушны: старая гвардия должна исчезнуть. Все, кто служил при императоре, продолжают цепляться за память о нем. Осознанно или неосознанно, они всегда будут для нас угрозой. Дуджек — исключение. Таких, как он, можно пересчитать по пальцам. Мы не должны их потерять. Участь остальных — смерть. Но мы не имеем права возбуждать в них подозрения. Если мы будем действовать слишком открыто и безрассудно, дело кончится восстанием, и оно погубит империю.

— Мы устранили всех, кроме Дуджека и Дырявого Паруса, — сказал Тайскренн. — Бурдюк с его взводом целиком принадлежит вам, адъюнктесса.

— Если повезет.

Верховного мага передернуло от этих слов.

— Есть какие-то сложности? — насторожилась Лорна.

Тайскренн встал.

— Каждую ночь я раскладываю колоду Драконов, — сказал он. — У меня не осталось сомнений — в наши смертные дела вмешались опонны. Расклад Дырявого Паруса только подтвердил мои подозрения.

— Она искусна в гадании? — резко спросила Лорна.

— Намного искуснее меня, — сознался Тайскренн.

— Как вы думаете, что заставило опоннов вмешаться?

— Даруджистан, — коротко ответил верховный маг.

Лорна даже закрыла глаза.

— Я боялась, что услышу это. Мы должны захватить Даруджистан. Любой ценой. Когда его богатства окажутся в наших руках, мы перебьем хребет всему Генабакису.

— Согласен, адъюнктесса. Но дела обстоят хуже, чем вы думаете. Подозреваю, что Бурдюк и Дырявый Парус находятся в сговоре.

— А что-нибудь слышно насчет капитана Парана?

— Ничего. Подозреваю, кто-то укрывает его. Или его тело. Я склонен думать, что он погиб, однако его душе еще предстоит пройти через ворота Клобука. Помешать этому может только маг.

— Дырявый Парус?

Тайскренн пожал плечами.

— Возможно. Хотелось бы знать, какова роль капитана во всех этих делах.

Лорна колебалась, говорить ли Тайскренну, потом все-таки решила сказать.

— Капитан был вовлечен в долгие и нелегкие поиски.

— В таком случае он, верно, нашел искомое, — сердито бросил верховный маг.

— Возможно, — не сводя с него глаз, ответила Лорна. — Скажите, а насколько сильна Дырявый Парус?

— У нее достаточно магической силы, чтобы стать верховной имперской колдуньей. У нее хватило сил выдержать нападение гончей и обратить эту бестию в бегство. Честно сказать, даже не знаю, как ей это удалось. Сомневаюсь, сумел бы я противостоять гончей.

— А если ей кто-то помогал? — вполголоса спросила Лорна.

— Я об этом как-то не подумал.

— Так задумайтесь. А теперь слушайте: императрица велела, чтобы вы продолжали начатое, но только не против Дуджека. Вы можете понадобиться здесь в качестве связующего звена на тот случай, если моя миссия в Даруджистане потерпит неудачу. И перестаньте совать нос в управление жизнью Крепыша. Более того, вы должны рассказать Дуджеку о вмешательстве опоннов. Если боги вмешались в дела смертных, Однорукий имеет право знать об этом, дабы учитывать их вмешательство в своих стратегических замыслах.

— Какие могут быть замыслы, если опонны вступили в игру?

— Оставьте это заботам Дуджека.

Лорна пристально поглядела на Тайскренна.

— Вам что-нибудь непонятно в этих распоряжениях?

— Скажу вам по правде, адъюнктесса: я испытываю громадное облегчение, — улыбнулся верховный маг.

Лорна понимающе кивнула.

— Что ж, прекрасно. А теперь распорядитесь насчет пристанища для меня и найдите мне обыкновенного толкового лекаря.

— Обязательно.

Тайскренн шагнул к дверям, но остановился и повернулся к Лорне.

— Как я рад, что вы здесь, адъюнктесса.

— Благодарю вас, верховный маг.

Когда он ушел, Лорна опустилась в кресло и мысленно перенеслась на девять лет назад. Она погрузилась в звуки и образы детства, отнюдь не связанные с беззаботными девчоночьими играми или шалостями. Воспоминания унесли Лорну в одну из страшных ночей, пережитых ею в Мышатнике — бедном квартале тогдашней имперской столицы Малаза… То был кошмар наяву. Она помнила кровь. Крови было много. Везде. Следом в памяти всплыли бледные, оцепеневшие лица матери, отца и старшего брата. Они не могли поверить, что остались живы и что кровь вокруг — чужая. Лорна давно, очень давно не касалась этих воспоминаний. И вот они вырвались, а вместе с ними — имя, шелестящее, словно сухие ветви на ветру.

— Дырявый Парус, — прошептала Лорна. — Дырявый Парус…

Колдунья нашла в себе силы подняться с постели. Сейчас она стояла у окна, опираясь рукой о раму, и смотрела на улицу, плотно забитую армейскими повозками. Повторяющийся изо дня в день грабеж местного населения, который квартирмейстеры именовали «пополнением запасов», шел полным ходом. Изгнание знати и просто богатых людей из их домов, где теперь размещались малазанские офицеры, закончилось еще несколько дней назад. Сложнее было устранить следы «лунного дождя». Ремесленники чинили повреждения в городских стенах, ставили новые створки на ворота и расчищали еще оставшиеся завалы.

Дырявый Парус радовалась, что ей не пришлось видеть, как из города вывозили трупы. Ими доверху набивали телеги. Убитые обломками, исполосованные мечом или обгоревшие в пожаре — всех их уравнивала одна телега с шершавыми деревянными бортами. Всех: мужчин, женщин, детей, молодых и старых, бедных и богатых. На ком-то уже успели попировать вороны, кого-то погрызли крысы. Колдунья видела подобное в других завоеванных малазанцами городах и не хотела повторения жуткого зрелища.

Теперь, когда начальный и самый страшный период завоевания окончился, жизнь Крепыша стала медленно возвращаться в привычное русло. Из окрестных деревень потянулись крестьяне; прятавшиеся торговцы вылезали из подвалов и открывали уцелевшие лавки. И победители, и побежденные нуждались в провизии и многом другом, без чего немыслима человеческая жизнь. Малазанские лекари обходили улицу за улицей и дом за домом, стараясь не допустить распространения болезней. Попутно они помогали горожанам, перевязывая раны и раздавая снадобья. Им было велено не отказывать никому, кто обратится за помощью. Так было не только в Крепыше, а едва ли не во всех городах, которые захватывала малазанская армия. Вместе с очагами болезней требовалось погасить и очаги враждебности местных жителей. Расчет оправдывался всегда: через какое-то время горожане начинали менять свое отношение к захватчикам.

Дырявый Парус не сомневалась, что следующим действием этого спектакля станет казнь знати. На виселицах вздернут самых алчных и ненавистных городскому люду богатеев. Разумеется, казни будут публичными. Толпа начнет радостно свистеть и улюлюкать. В угаре этого безумного веселья малазанцы покажутся многим освободителями, избавившими парод от кровососов. Что будет дальше — тоже известно. Зеленым юнцам предложат стать такими же «вершителями справедливости» и вступить в малазанскую армию. Желающие найдутся, и немало. А потом их с оружием в руках отправят выискивать новых врагов империи, уничтожать всех, кто не желает жить под счастливым правлением мудрой императрицы Ласэны.

Колдунья видела эту гнусную игру в десятках других городов. Какими бы справедливыми ни были местные правители, какими бы щедротами ни осыпала бедноту местная знать, слово империи, подкрепленное ее мощью, мгновенно превращало всех их в тиранов и демонов. Такова природа человечества. Но самое скверное, что у Дырявого Паруса тоже была своя роль в этом спектакле.

Она вспомнила лица «сжигателей мостов», их характеры, разительно отличающиеся от цинизма и равнодушия, что царили вокруг. Сержант Бурдюк, но сути, был загнан в угол. Правильнее сказать, жизнь наползала на него, царапая и давя своими углами, делая все, чтобы сокрушить его представления о чести, долге, отношении к товарищам. Но он не сдавался. Пусть мир сузился до одного взвода — его взвод стоил целого мира. И Бурдюк не сдавался, упрямо отражая все атаки судьбы. Дырявый Парус часто думала… и не только думала — ей хотелось верить, что Бурдюк все же выйдет победителем из схватки с жизнью и увидит свой мир свободным от удушающей руки империи.

Следом она подумала о Быстром Бене и Каламе. Те, как умели, старались снять с плеч командира хотя бы часть его тяжкой ноши. Это было их проявлением любви к Бурдюку (как бы удивились они, назови она их отношение к сержанту любовью!). Остальные бойцы взвода (разумеется, за исключением девчонки) старались делать то же самое, но где-товели себя как дети. Им хотелось вообще уберечь сержанта от всех превратностей судьбы.

Дырявый Парус удивилась самой себе. Она вдруг почувствовала: оказывается, эти люди для нее что-то значат и она способна тревожиться за них. А она-то считала подобные чувства давно исчезнувшими — спаленными буднями войны и развеянными вместе с пеплом пожаров. Колдунья прекрасно понимала: согласившись помогать сержанту и его взводу, она рисковала, но мысли об опасности не останавливали, а наоборот, только подхлестывали ее.

Что же до этой девчонки с глазами древней старухи — Дырявый Парус не хотела даже думать о ней.

И вот теперь еще этот капитан Паран. Что же с ним делать дальше? Сейчас он сидел на ее постели и смазывал меч. За эти четыре дня, как она пришла в себя, они почти не разговаривали. Каждый по-прежнему не доверял другому.

Может, в том и скрывалась загадка, что именно неопределенность положения притягивала их друг к другу? А притяжение существовало. Даже сейчас, стоя к Парану спиной, колдунья ощущала туго натянутую связующую нить. Сила, что бурлила в пространстве между ними, была опасной, но и волнующей тоже.

Дырявый Парус вздохнула. Сегодня утром появился Хохолок. Он был чем-то не на шутку взбудоражен. Ее вопросы Хохолок оставлял без ответа, но колдунья подозревала, чтоон нашел магическую тропу, способную привести его отсюда прямо в Даруджистан.

Мысль эта не прибавляла ей радости.

Колдунья ощутила трепетание охранительной сети, которую она возвела у входной двери.

— К нам кто-то идет, — сообщила она Парану.

Капитан вскочил и схватился за меч. Колдунья замахала руками.

— Успокойся, Паран. Я сделала тебя невидимым для других. Никто не почует твоего присутствия. Главное — не шуми и жди здесь.

В дверь негромко постучали. Колдунья пошла открывать. На пороге стоял молодой солдатик.

— В чем дело? — спросила Дырявый Парус.

— Железный кулак Дуджек просил узнать о вашем здоровье, колдунья.

— Мне гораздо лучше, — сказала она. — Я рада, что Дуджек не забывает про меня. Если это все, с чем он тебя посылал, тогда…

— Нет, колдунья, — почтительно перебил ее солдат. — Раз ваше здоровье стало лучше, я должен передать вам просьбу Железного кулака. Он просил вас прийти этим вечером в главное здание на обед.

Колдунья мысленно выругалась. И зачем она сказала этому мальчишке правду? Но идти на попятную было поздно. «Предложение» командира — тот же приказ, только переданный в более вежливой форме. Отказываться она не имела права.

— Передай Железному кулаку, что я благодарю его за оказанную честь и обязательно приду на обед.

Солдат уже собирался уходить, но Дырявый Парус задержала его.

— Ты, случайно, не знаешь, кто будет на этом обеде?

— Верховный маг Тайскренн, вестовой по имени Тук-младший и адъюнктесса Лорна.

— Адъюнктесса Лорна в городе?

— Так точно, колдунья. Приехала сегодня утром.

«Клобук ее накрой!» — подумала Дырявый Парус. Мир вокруг сразу сделался зыбким и страшным.

— Передай мой ответ Дуджеку, — сказала она солдату и поспешно закрыла дверь.

— Что-нибудь случилось? — крикнул ей из спальни Паран.

— Не размахивай мечом, капитан.

Колдунья подошла к комоду и принялась рыться в ящиках.

— Меня пригласили на обед.

Паран подошел и встал рядом.

— Пирушка для высших чинов? — спросил он.

Дырявый Парус рассеянно кивнула.

— Что-то вроде этого. Из заезжих гостей — адъюнктесса Лорна. Как будто нам здесь Тайскренна мало!

— Значит, она все-таки приехала, — прошептал Паран.

От этих слов колдунья похолодела.

— Так ты ждал ее? — медленно поворачиваясь к капитану, спросила Дырявый Парус.

Взгляд у капитана был испуганный. Слова, только что слетевшие с его губ, явно не предназначались для ее ушей.

— Выходит, ты у нее на службе? — прошипела колдунья.

Паран молча скрылся в спальне. Дырявому Парусу и не требовался его ответ. Все ясно и так. Подозрения Быстрого Бена не были напрасными. Заговор! Взвод Бурдюка хотят погубить. А если возьмутся за них, могут докопаться и до нее. Колдунья чувствовала, как внутри зреет решение. Мысли путались; злость перемежалась со страхом. Дырявый Парус не очень представляла, во что выльется ее решение. Главное, оно уже было и постепенно подчиняло себе всю лавину ее мыслей.

Где-то на городской башне отбивали седьмую стражу. Тук-младший поднялся по ступеням и оказался у дверей штаба имперской армии. Угрюмого вида караульный повертел в руках пергаментный листок с приглашением и весьма нехотя пропустил вестового, объяснив, куда надо идти. В животе у Тука противно забурлило. Конечно же, за этим приглашением стояла Лорна. По непредсказуемости и умению крутить людьми адъюнктесса едва ли уступала Тайскренну и прочим. О ней ходили разные слухи, поэтому за дверями вместо обеденного стола его вполне могла ожидать яма, полная голодных ядовитых змей.

И как отнесутся высокие гости к его изуродованному лицу? Сделают вид, что не замечают? А как он будет чувствовать себя среди них? Среди солдат Туку было проще — редко кто из воинов Дуджека мог похвастаться лицом без единой царапины. Те немногие, кого он числил своими друзьями, похоже, были искренне рады, что он вообще остался в живых.

В Семиградии существовало поверье: утрата одного глаза рождает внутреннее зрение. За минувшую пару недель Тук без конца вспоминал об этом. Но, увы, лишившись левого глаза, он не приобрел тайного дара. Его мозг то и дело разрывался от ослепительных вспышек, однако вестовой относил их за счет «глазной» памяти. Последним, что видел его левый глаз, была лавина огня. И вот теперь ему придется сидеть за одним столом с ближайшей помощницей императрицы. Тук вдруг остро ощутил свое уродство, осознав себя живым свидетельством ужасов войны. Может, потому Лорна и пригласила его на обед? Впрочем, адъюнктессе едва ли свойственна такая человечность. Неизбежность войны: кто-то гибнет, кто-то остается калекой.

Дуджек, Тайскренн и Лорна обернулись в его сторону. Тук-младший поклонился.

— Спасибо, что откликнулись на приглашение, — сказала ему Лорна.

Вместе с Одноруким и магом она стояла возле пылающего камина — самого большого из трех имевшихся в зале.

— Идите к нам, Тук-младший, — позвала его адъюнктесса. — Мы дожидаемся последнюю гостью.

Дуджек ободряюще ему улыбнулся. Поставив хрустальный бокал на каминную полку, командующий как бы невзначай почесал культю левой руки.

— Бьюсь об заклад, твой шрам зудит и сводит тебя с ума, — сказал старик, улыбаясь еще шире.

— Скребу его обеими руками, — признался Тук.

— Давай выпей, может, полегчает, — со смехом предложил Дуджек.

Вестовой поймал на себе одобрительный взгляд Лорны. Тайскренн, казалось, не замечал его. Внимание мага было целиком поглощено игрой пламени.

— Как ваша лошадь? Поправилась? — спросила Лорна.

Тук кивнул. Он наполнил бокал и тоже подошел к камину.

— В последний раз, увидев меня, она даже гарцевала, — ответил он.

Адъюнктесса слегка улыбнулась, не зная, говорит ли он правду или шутит.

— Я рассказывала моим любезным хозяевам, что вы спасли мне жизнь. Ваши стрелы поразили четверых баргастов.

Тук удивленно посмотрел на нее.

— Я и не думал, что последние две стрелы тоже попали в цель.

Вестовой отхлебнул вина, подавляя отчаянное желание почесать шрам.

— Твой отец был удивительным стрелком, — вступил в разговор Дуджек. — Мне его очень недостает.

— Мне тоже, — признался Тук и опустил глаза.

Они оба замолчали. Лорна с некоторым недоумением смотрела на Дуджека. Туку показалось, что у Тайскренна слегка дернулись плечи. К счастью, неловкость ситуации выправило появление последней из приглашенных. Тук повернулся к дверям и оторопел. Неужели эта женщина — Дырявый Парус? Он привык видеть колдунью в мешковатом военном облачении.

«А она очень даже ничего для тех, кому нравятся толстухи», — подумал Тук и слегка улыбнулся.

Глаза Лорны сразу же вцепились в колдунью.

— А мы ведь с вами уже встречались, хотя вы и не помните, — натянуто произнесла адъюнктесса.

Дырявый Парус неопределенно пожала плечами.

— Сомневаюсь, — с некоторой робостью ответила она. — Такую встречу я бы запомнила.

— Думаю, что нет. Мне тогда было всего одиннадцать лет.

— В таком случае вы, скорее всего, ошиблись. Судьба крайне редко сводит меня с детьми.

— Но уж когда сводит, дети на всю жизнь запоминают ваши игры, Дырявый Парус!

Лорна едва сдерживала захлестнувший ее гнев. Остальные застыли, ошеломленные таким началом званого обеда.