Чтение 37–й страницы книги ~Сады Луны~

— Мое? — переспросил он. — Это тебя не касается. Воры не представляются своим жертвам.

— Почему жертвам? — удивилась Шалисса. — Я больше не чувствую себя жертвой. Ты вернул мне все до последней мелочи, поэтому, — она лукаво улыбнулась, — ты просто обязан назвать мне свое имя. Должно быть, ты их тех, кто всерьез относится к своим обязательствам, какими бы странными они ни казались.

Крокус наморщил лоб. О чем это она? И что она знает о его отношении к обязательствам? Однако в словах Шалиссы он чувствовал странную правоту и потому сокрушенно ответил:

— Меня зовут Крокус-Шалунишка. Я знаю, у тебя нет отбоя от женихов. Многие мечтают, чтобы их представили тебе. Но в один прекрасный день, Шалисса, ты увидишь среди них и меня. Только ты будешь знать, где и когда видела меня прежде. Я явлюсь на официальный прием и принесу подарок, как того требует этикет.

Напуганный собственными словами, Крокус ошалело уставился на девушку. Глаза Шалиссы засияли (увы, ему было не угадать, какое чувство пробудило их блеск), а потом она… покатилась со смеху. Шалисса зажала рот рукой. Ее плечи тряслись от хохота.

— Уходи-ка ты поскорей, Крокус, а то вдруг нас услышат. И не зацепись за «ловчую проволоку».

Его ноги вдруг стали деревянными. Крокус едва дошел до балконной двери. Смех Шалиссы был последним ударом, окончательно разбившим его мечты. Внутри все умерло, осталась лишь циничная усмешка. Он вспомнил ее взгляд.

Одеяло сползло вниз, и Шалисса вновь предстала перед ним обнаженной. Странно, она даже не обратила на это внимания. Или знать проще смотрит на подобные вещи?

Из коридора послышался чей-то голос.

— Поторапливайся, дурень! — зашипела на Крокуса Шалисса.

В голове юного воришки тревожно зазвонили колокола. Нужно убираться отсюда, и побыстрее. Крокус перешагнул через паутину «ловчей проволоки» и открыл дверь. На пороге он обернулся. Видя, как Шалисса поспешно натягивает одеяло до самой шеи, Крокус усмехнулся. Он все-таки заставил ее покраснеть!

В дверь спальни громко постучали. Крокус перекинул ногу через балконные перила. Глянув вниз, он едва не свалился. Караульный куда-то пропал. На его месте стояла… неможет быть! Та самая девчонка! Неподвижно замерев, она глядела на него, и ее темные глаза прожигали насквозь.

Дверь в спальню открылась. Крокус вздрогнул.

«А ну вас обеих! Какое мне до вас дело?»

Схватившись за водосточную трубу, он выбрался на крышу и скрылся в темноте.

Калам остановился на середине крыши и пригнулся, дабы не угодить под арбалетные стрелы. В каждой руке у него было по кинжалу. Внезапно установившаяся тишина угнетала его. Время еле ползло. Несколько раз Каламу удавалось убедить себя, что Быстрый Бен и его неведомый противник давно покинули крышу и теперь сражаются либо в небе, либо на земле или же на другой крыше. Но каждый внезапно раздавшийся звук разрушал все доводы Калама, и он вновь застывал в напряженном ожидании.

Потом он их увидел — два темных силуэта. Быстрый Бен нанес противнику огненный удар. Чужой маг зашатался. Воспользовавшись этим, Быстрый Бен кинулся к нему.

Калам тут же бросился на помощь другу, однако Быстрый Бен пропал из виду и вынырнул позади противника. Из сложенных чашей ладоней вырвался голубоватый шар и ударилчужого мага прямо в спину. Ярко запылала одежда. Противник Бена яростно размахивал руками, пытаясь сбить пламя.

— Вставай! — крикнул другу Быстрый Бен. — Уходим!

Калам побежал. Быстрый Бен полетел над его головой. У края крыши Калам оглянулся. Чужому магу удалось сбить пламя. Ему на подмогу спешили еще двое.

— Прыгай! — велел Каламу Быстрый Бен. — Я их задержу

— Чем?

Вместо ответа Быстрый Бен вытащил маленький пузырек и с размаху швырнул на плитки крыши.

Калам выругался и прыгнул.

Тихо звякнув, пузырек разлетелся вдребезги. Трое чужих ассасинов остановились. Быстрый Бен глядел на белый дым, поднимавшийся над осколками. Дым начал принимать очертания какого-то существа. Оно быстро увеличивалось в размерах, хотя и оставалось бесплотным, сотканным из струек и завитков дыма. Только две черные щелочки глаз вопросительно глядели на Быстрого Бена.

— А ведь ты не верховный маг Тайскренн, — детским голоском пропищал демон.

— Нет, но я из его рядов, — ответил Быстрый Бен. — И ты продолжаешь служить империи. Видишь тех троих? Они наши враги, демон. Тистеандии, злейшие враги Малазанской империи.

— Меня зовут Жемчужина, — сообщил демон, разглядывая три фигуры, замершие у противоположного края крыши. — Они почему-то не убегают.

Быстрый Бен поискал глазами Калама. Друг ожидал его неподалеку, прислонившись к стене.

— Они чересчур высокого мнения о своих силах, Жемчужина.

На самом деле мага не меньше, чем демона, встревожило поведение тистеандиев. Разве они не знают, что корвальский демон способен разнести целый город?

— Они приняли мой вызов, — пропищал демон. — Пощадить их?

— Нет. Ты должен их убить. Всех троих.

— И тогда я смогу вернуться к своему повелителю Тайскренну?

— Да.

— Как тебя зовут, маг?

Быстрый Бен помешкал, но все же назвал свое имя:

— Бен Адефон Делат.

— Но ты же числишься погибшим, — удивился демон. — Твое имя занесено в список верховных магов, которые в Семиградии сражались против империи и были разбиты.

— Сейчас не время для разговоров, Жемчужина, — оборвал его Быстрый Бен. — Видишь, к этим троим подходит подкрепление? Атакуй их.

Демон поднял голову. На крышу опускались еще пятеро тистеандиев в блестящих черных плащах. Чуть выше он заметил шестого. От него исходила такая магическая сила, что Быстрый Бен невольно поежился. На боку у шестого висел длинный меч.

— Бен Адефон Делат, — жалобно произнес демон. — Я вряд ли справлюсь с последним. Ты обрекаешь меня на гибель.

— Знаю, — прошептал Бен.

— Тогда беги отсюда. Я сумею их задержать, чтобы дать тебе скрыться. Но не более того.

Быстрый Бен приготовился спрыгнуть с крыши.

— Бен Адефон Делат, тебе жаль меня? — вдруг пропищал демон.

— Да. Очень жаль, — сказал ему маг и прыгнул в темноту.

По обеим сторонам широкой улицы горели газовые фонари, и их зелено-голубое пламя отражали мокрые камни мостовой. Снова заморосил дождь, набросив на улицу, фонари и дома полупрозрачный занавес. Справа от Раллика, за цепью спящих домов, проступали серые контуры Талантийского храма.

Храм был едва ли не самым древним строением города; камни его фундамента насчитывали более двух тысячелетий. Давным-давно исчезли талантийские монахи, превратившись в одну из многочисленных даруджистанских легенд. В отличие от Муриллио и Колля Раллик не был знатоком древних сказаний, считая их пустыми выдумками.

Взять хотя бы легенду о каком-то джагатском тиране, похороненном не то вблизи Даруджистана, не то среди Гадробийских холмов. Правда это или ложь, но сколько подземных ходов прорыли в минувшие века! Могилу тирана так и не нашли, зато обнаружили другое сокровище — природный газ. Часть этих катакомб давно засыпало землей, другие сохранились до сих пор, соединенные между собой туннелями.

В одном из таких подземелий сейчас находилась Воркана — предводительница даруджистанской гильдии ассасинов. Говорили, ее покои располагаются под самым храмом. Раллик представил Оцелота, несущего ей печальное известие о вмешательстве неизвестных противников и поражении даруджистанских ассасинов. Раллик никогда не видел Воркану и не был в том подземелье, зато Оцелот частенько туда наведывался. Самое подходящее место для такой крысы, как Оцелот.

Когда-нибудь и Раллик станет командиром клана. Тогда его удостоят чести лицезреть Воркану. В его жизни что-то изменится, весь вопрос — насколько. Раллик не любил обэтом думать — после таких мыслей на душе всегда становилось муторно.

Ноги несли его к «Фениксу». Невеселые думы Раллика опять вернулись к Оцелоту, гильдии и собственной жизни. Он включен в механизм гильдии. Выбора нет. Когда-то был, когда-то он мог пойти по иной жизненной дороге. Но что толку думать о том, чего не вернешь? Прошлое умерло, а будущее рисовалось Рал лику длинной вереницей одинаковых темных ночей, ведущих к вечной тьме. Рано или поздно он встретится с Ворканой и принесет ей клятву на верность. Вот тогда-то и захлопнется последняя дверь.

Станет ли он таким, как Оцелот? Все может быть. Но пока еще не стал, нужно обязательно довести до конца то, что они с Муриллио задумали. По представлениям Раллика, предательство являлось самым тяжким преступлением. Оно убивало не плоть; оно убивало в человеке человека. Кинжал обрывал жизнь. Предательство обрекало тех, кого предали, на беспросветную, нескончаемую муку. Если их замысел удастся, развеселая жизнь госпожи Симталь и ее сообщников кончится. Колль, ее бывший муж, вероломно изгнанный из собственного Дома, будет отомщен. Возможно, не в полной мере, но его жизнь снова обретет смысл. У Колля появится надежда. Сам Раллик давно уже оставил всякие надежды. К чему ворошить угли в погасшем очаге? Он не властен над своей жизнью. А надежда… мелькни она случайно, он бы ее и не узнал.

Подходя к «Фениксу», Раллик нагнал Крокуса.

— Эй, Крокус, — негромко окликнул он парня.

Тот вздрогнул, но, узнав Раллика, остановился. Ассасин молча обхватил его за плечи и втолкнул в темный переулок. Там он развернул Крокуса лицом к себе. Юнец ошеломленно моргал.

— А теперь слушай, — сердито зашептал Раллик. — Сегодня ночью погибли лучшие бойцы гильдии. Я это видел своими глазами. Если не хочешь, чтобы тебя пришпилило арбалетной стрелой, держись подальше от крыш. Понял?

Крокус кивнул.

— И передай своему дяде: в городе появились малазанские «когти».

У мальчишки округлились глаза.

— И не только они, — добавил Раллик. — С неба спустились какие-то люди в черном, которые убивали всех без разбору.

— Это я тоже должен сказать дяде Мамоту?

— Да. А все, что я скажу дальше, — только для твоих ушей.

Крокусу стало не по себе.

— Если ты не сойдешь с воровской дорожки, она приведет тебя прямо на тот свет. Слишком ты заигрался, парень.

— Но я же не трогаю бедных, — попытался оправдаться Крокус.

— Не важно, на ком сидит муха-кровососка: на нищем или па сановнике. Ее все равно пришибут. Я понятно объяснил?

— Да, — едва слышно прошептал Крокус.

Раллик отпустил его плечи.

— Теперь уматывай, — сказал он и подтолкнул Крокуса.

Пошатываясь, Крокус выбрался из переулка и скрылся за углом. Раллик втянул в себя воздух. У него почему-то тряслись руки.

Невесть откуда появился Муриллио.

— Не уверен, что твоя взбучка на него подействовала, но попытаться стоило.

Муриллио обнял друга за плечи.

— У Барука для нас поручение. Крюпп говорит, что мы должны взять с собой и Крокуса.

Раллик нахмурился.

— Что значит «с собой»? Мы должны покинуть Даруджистан?

— Скорее всего, да.

— Отправляйтесь без меня. Скажете, что не смогли меня найти. Дела совсем дрянные. Как бы наш замысел не сорвался.

— Опять что-то случилось, Ном?

— Ты слышал новость, которую я через Крокуса передал его дяде?

Муриллио покачал головой.

— Я подошел позже. Я только видел, как ты потащил парня сюда.

— Давай отойдем подальше. Сегодня, дружище, такая ночь, что Клобук взахлеб смеется.

Они углубились в переулок. Сквозь дождевую морось робко проступал серый рассвет.

Из груды пепла и костей, лежащих на крыше, слышалось легкое потрескивание. Иногда оттуда вылетали одиночные искры. Аномандер Рейк раздраженно лязгнул мечом, возвращая его в ножны.

— Я посылал двенадцать, — обратился он к соплеменнице, закутанной в черный плащ. — Но здесь вижу только восемь. Что случилось, Серрата?

Тистеандийка едва держалась на ногах.

— Господин, мы сражались изо всех сил.

— Я хочу знать подробности!

Серрата вздохнула.

— У Джекраль сломана шея и три ребра. На лицо Борульдастрашно смотреть: ему сломали челюсть, скулу и нос.

— Кто им противостоял? — спросил Рейк. — Уж не сама ли предводительница гильдии вылезла из своего тайника?

— Нет, господин. Джекраль и Борульда уничтожил человек, никак не связанный с гильдией.

Глаза Рейка зловеще блеснули.

— «Коготь»?

— Возможно. Вместе с ним был верховный маг. Он бросил нам на растерзание своего корвальского демона.

— Вот и империя появилась, — пробормотал Рейк. Глаза повелителя Дитя Луны следили за искрящей грудой.

Крыша вокруг нее почернела и начала проседать.

— Скорее всего, это проделки Тайскренна. Попортил ему демон сладкий сон.

— Не только Тайскренна, господин. Дашталя убили отравленной стрелой. В него выстрелил какой-то местный ассасин.

Тистеандийка топталась на месте. Чувствовалось, она хочет сказать что-то еще, но не решается.

— Ты сообщила мне не все печальные новости, Серрата?

— Я не об этом, господин. Мы очень устали, сражаясь под командованием Бруда. Мы нуждаемся в отдыхе, потому и совершили все эти досадные ошибки. Несколько ассасинов гильдии сумели скрыться. Если бы ты не откликнулся на мой призыв, демон покалечил бы и других наших воинов.

Рейк обвел глазами утреннее небо.

— Не думай, что я равнодушен к нуждам моих воинов. Но мы должны расправиться с гильдией и ее предводительницей. Как ты думаешь, Серрата, что здесь делал этот «коготь»? Явился на встречу?

— Это он так думал, — ответила Серрата. — Ему готовили западню.

Рейк кивнул. Его глаза, как и глаза тистеандийки, приобрели сиреневый оттенок.

— Возвращайтесь на Дитя Луны. Пусть верховная жрица позаботится о Джекраль.

Серрата поклонилась.

— Благодарю тебя, господин.

Обернувшись, она жестом подала команду остальным.

— Погодите, — возвысил голос Рейк, чтобы его слышали все. — Я никого ни в чем не упрекаю. Вы храбро сражались и заслужили отдых. Даю вам три дня, которые вы можете провести так, как пожелаете.

Серрата снова поклонилась.

— Мы предадимся скорби, господин.

— Скорби?

— Да, господин. Скорби по Дашталю. Яд, которым была смазана головка стрелы, изготовлен кем-то из местных алхимиков. Если бы не паральт, содержащийся в яде, Дашталя можно было бы спасти.

Рейк молча кивнул.

— Ты вернешься с нами, господин?

— Нет.

Серрата поклонилась в третий раз, после чего все тистеандии растворились в воздухе.

Раскаленный пепел прожег крышу и через овальную дыру посыпался вниз. Вскоре оттуда донесся легкий шелест. Покачивая головой и вздыхая, Аномандер Рейк вернулся к созерцанию даруджистанского неба.

Стул держался на двух задних ножках. Его спинка, вместе со спиной сержанта Бурдюка, упиралась в потрескавшуюся стену. В грязной комнатенке пахло сыростью и мочой. Слева от сержанта у стены стояли два грубо сколоченных топчана с рогожными матрасами, набитыми соломой. Единственный стол помещался посередине. Сидя на таких же колченогих стульях, Скрипач, Еж и Колотун играли в карты. Стол освещала подвесная масляная лампа.

Под вечер саперы закончили укладку мин. Последнюю они установили напротив Зала Величия. Пока малазанцы не заключили военный союз с морантами, вся работа саперов сводилась к рытью подземных ходов и подкопам под ворота осаждаемых городов. Алхимия морантов познакомила малазанскую армию с разнообразными взрывчатыми веществами, большинство из которых взрывалось при соприкосновении с воздухом. Их помещали в оболочку из необожженной глины, в оболочке делали Углубление и наливали кислоту. Кислота медленно пробуравливала глину, в образовавшееся отверстие устремлялся воздух и… гремел взрыв. Ремесло сапера поднялось до уровня настоящего искусства. Толщина глиняной оболочки, кислота нужной силы — от соотношения двух этих начал зависел не только успех взрыва, но зачастую и жизнь самого сапера. Если здесь и учились на ошибках, то преимущественно на чужих.

С точки зрения воинской дисциплины, Скрипач и Еж были никудышными солдатами и изрядными разгильдяями. Бурдюк не помнил, когда в последний раз они обнажали свои мечи. Они давно утратили все навыки настоящих строевых солдат. Но едва дело касалось минирования и взрывов, обоим не было равных.

Бурдюк глядел на игроков. Уже давно никто из них не шевельнулся и не произнес ни слова. Наверное, Скрипач опять придумал новую игру. Этот человек был неистощим на выдумки и всякий раз менял правила в свою пользу. С ним спорили, ругались, называли жуликом, но снова и снова садились играть.

Со стороны могло показаться, что всем четверым некуда себя деть от скуки. На самом деле они ждали. Нет ничего тягостнее, когда ждешь друзей и не знаешь, что с ними. А с Каламом и Быстрым Беном за это время могло приключиться что угодно. Вплоть до того, что обоих уже не было в живых.

На ближнем топчане лежали меч сержанта и его кольчуга. Въевшаяся ржавчина была похожа на старые пятна крови. Кое-где в кольчуге зияли прорехи, иные звенья были помяты и погнуты. Сержант помнил, где и при каких обстоятельствах появилась каждая прореха, чей меч погнул то или иное звено. Помнило и его тело. Часть памяти легла рубцами шрамов, другая часть засела в мышцах и костях.

Этот меч в простых кожаных ножнах и с короткой рукояткой достался Бурдюку после первого боя. Как и кольчугу, он подобрал оружие на поле, усеянном мертвыми телами. Тогда он только-только вступил в армию, едва успев отряхнуть с сапог пыль отцовской каменоломни. Знамена империи казались ему обещанием блистательной и волнующей жизни, несравнимой с унылым ремеслом каменотеса. Меч, который он снял с убитого солдата, был совсем новеньким, без единой царапины, и Бурдюк воспринял это как особый знак.

Бурдюк не любил вспоминать свое детство и раннюю юность. Они представлялись ему раскисшей глинистой дорогой и наполняли душу непонятной тоской.

Дверь распахнулась. На пороге появился Ходунок. Черные глаза баргаста встретились с глазами сержанта. Бурдюк стремительно поднялся и взял меч. Никто из игроков даже не обернулся в его сторону; их беспокойство сержант уловил по легкому скрипу стульев. Бурдюк прикрыл дверь, оставив для наблюдения маленькую щелку. По улице шли двое; тот, кто был повыше ростом и потяжелее, опирался на плечо другого.

— Эй, Колотун, — тихо позвал сержант.

Лекарь аккуратно выложил свои карты на стол. Подойдя к другому топчану, он расправил грязное одеяло.

— Кто? — коротко спросил Колотун.

— Калам, — ответил Бурдюк, сжимая рукоятку меча. Заслышав шаги, сержант впустил вернувшихся друзей и тут же плотно закрыл дверь. Он кивнул Ходунку. Баргаст прошел к окну, отогнул краешек занавески и стал следить за улицей.

Бледный, обмякший Калам буквально повис на Быстром Бене. Его темно-серая рубаха была мокрой от крови. Колотун подхватил его под другую руку, и вдвоем с магом они довели Калама до топчана. Уложив раненого, лекарь велел Быстрому Бену отойти, а сам принялся стаскивать окровавленную рубаху.

Маг кивнул головой Бурдюку и сел на место лекаря.

— Во что играете? — спросил он, беря в руки оставленные карты.

Саперы молчали.

— Кто их разберет, — ответил Бурдюк, подходя к столу. — По-моему, просто сидят и глазеют.

— Не глазеют, а играют в «ожидаловку», — усмехнулся Быстрый Бен. — Я угадал, Скрипач?

Маг с наслаждением вытянул ноги.

— Ему придется немного поваляться, — сказал Колотун, обращаясь к сержанту. — Рана не опасная, но Калам потерял много крови.

Бурдюк присел на корточки перед топчаном. Взгляд у Калама не утратил прежней остроты.

— Так что с вами приключилось? — спросил сержант.

— Немного поцапались с другими магами, — ответил ему Быстрый Бен.