Чтение 29–й страницы книги ~Сады Луны~

— Дырявый Парус говорила мне то же самое.

— У нее чутье на такие вещи.

— А сейчас мне нужно раздобыть не менее трех лошадей и запас провизии. Насколько я знаю Лорну, она не станет торопиться. Она убеждена, что Даруджистан и Бурдюк с его взводом от нее не уйдут. Через день-другой я бы нагнал колдунью. Дальше расчет такой: мы во весь опор скачем к подножию Талинских гор, огибаем их и уходим далеко в сторону от пути адъюнктессы.

Выслушав капитана, Тук усмехнулся.

— Тогда тебе понадобятся виканские лошади. Они быстрее и выносливее тех, на которых уехала Лорна. Только как ты мыслишь проехать через городские ворота Даруджистана? Виканскую породу сразу заметят.

Капитан растерянно моргал.

— Подожди киснуть, Паран. Я поеду вместе с тобой. Лошадей и провизию я беру на себя. Обещаю тебе: мы выберемся отсюда совершенно незаметно.

— Но я мыслил поехать один.

— Не упрямься, капитан. Ривийская равнина — не самое лучшее место для путешествий в одиночку.

— Наверное, ты прав. Только как ты отлучишься со службы?

— И это тоже предоставь мне.

Тук потянулся к графину.

— А теперь давай выпьем за успех нашего путешествия.

За все время пути Дырявый Парус впервые ощутила подступающий страх. Двигаться стало труднее. Она путешествовала по Тюру, куда не мог проникнуть даже Тайскренн. И все же кто-то ее преследовал. Преследование было скрытым, однако затрудняло каждый ее шаг и отбирало магическую силу.

Сам Тюр — Путь Света — сузился и, казалось, всячески пытался ей помешать. Каменистая почва вздрагивала под ногами колдуньи, а мрачные стены, что тянулись по обе стороны, сплющивались. Туннель угрожал ее раздавить. В тяжелом воздухе ощущался незнакомый колдунье запах. Дырявый Парус принюхалась. Похоже на серу. Так пахло из могил, которые не успели засыпать. Запах давил на нее и почти не давал дышать.

Колдунья остановилась. Еще несколько шагов, и она свалится. Нет, нужно выбраться наружу и передохнуть. Самое скверное, что она собиралась впопыхах и даже не захватила с собой колоду Драконов. Карты хоть подсказали бы, чего ожидать и чего опасаться. Возможно, дело даже не в ее беспечности. Какой-то силе понадобилось разлучить ее с картами, и своим орудием эта сила могла избрать Парана. Его мужская страсть была вполне искренней (у колдуньи и сейчас замирало сердце), но капитана дергают за ниточки опонны. Недаром ей так безудержно захотелось поскорее убраться из города.

Но что ее ждет на унылых просторах Ривийской равнины? Уповая на свои магические способности, она двинулась в путь, не взяв ни еды, ни даже подстилки для ночлега. Дырявый Парус признавала за собой и взбалмошность, и суматошность, но только не крайнее безрассудство. А если и она уже превратилась в подобие куклы? Ее мысли вновь вернулись к опоннам и их пленнику Парану.

Колдунье не оставалось иного, как медленно закрыть магический Путь. Почва под ногами снова обрела твердость. Над желтой равниной спускались сумерки. После узкого туннеля воздух казался свежим. Ветер пах землей. Солнце прощалось с заснеженными вершинами Талинских гор, щедро поливая их золотом. Глядя вдаль, Дырявый Парус не сразу заметила, что рядом еще кто-то есть.

Неужели ее выследили? Но как?

— Не бойся, Дырявый Парус. Это всего лишь я, Беллурдан. Тайскренн не ожидал, что ты заберешься в такую даль.

Теломенский великан взмахнул руками, приветствуя ошеломленную колдунью. Возле него лежал знакомый ей рогожный мешок.

— Как Тайскренн сумел загородить мне Путь? — недоумевала Дырявый Парус.

Ей вдруг захотелось растянуться на траве и замереть.

— Сам он здесь ни при чем, — ответил Беллурдан. — Тайскренн догадался, что ты отправишься в Даруджистан. Кратчайшая дорога туда лежит через озеро, но она тебе заказана, поскольку Тюр не пересекает водные преграды. Верховный маг сообразил, какую дорогу ты выберешь, и не ошибся.

— Но тогда кто сузил мне Путь и наполнил воздух зловонием? Я там едва не задохнулась.

— Это сделал тлан-имас, сопровождающий Лорну. Он владеет магией Древних. Она поглощает нашу, создавая вокруг мертвое пространство. Ты вовремя закрыла свой Путь, Дырявый Парус. Продолжай ты упрямствовать и дальше, от тебя ничего бы не осталось.

Беллурдан шагнул к ней.

— Тайскренн велел мне задержать тебя, вернуть в Крепыш и передать ему.

— А если я не захочу возвращаться?

— Тогда мне приказано убить тебя, — печально вздыхая, произнес великан.

Сердце Дырявого Паруса гудело, как большой барабан. Мысли, еще недавно заполнявшие мозг, показались пустыми и смехотворными. Из всех чувств осталось только одно — стыд за все зло, которое она причинила людям. И запоздалое раскаяние.

«Бедняга Беллурдан, — подумала колдунья. — Он до сих пор верит, что Тайскренн — защитник интересов империи».

— И где сейчас, по-твоему, Лорна и этот тлан-имас? — спросила она.

— Где-то в восьми часах дороги отсюда. Древний воин еще не почуял нас. Прости, Дырявый Парус, но нам придется отправляться назад в Крепыш. Ты идешь?

Ощущая противную сухость во рту, Дырявый Парус ответила:

— Не думала, что ты способен предать давнишнюю дружбу.

Теломенский маг в отчаянии развел руками.

— Как у тебя язык поворачивается говорить такие вещи? Я никогда не предавал и не предам тебя, Дырявый Парус. Тайскренн — наш общий командир. Разве выполнение приказа — это предательство?

— Я не о нем, — быстро возразила колдунья. — Помнишь, я просила тебя кое-что мне рассказать? Ты пообещал. А сейчас вдруг заявляешь, что нам не до разговоров. Неужели ты не хозяин своего слова?

Лицо Беллурдана было почти неразличимо в сумерках, но по голосу чувствовалось, что ее слова задели великана.

— Прости, Дырявый Парус. Ты права. Я действительно обещал, что мы поговорим. Но ведь мы можем говорить и по пути в город.

— Нет, — бросила колдунья. — Я хочу говорить с тобой сейчас.

— Ну что же, давай говорить сейчас, — отрешенно произнес Беллурдан.

— В свое время Тайскренн отправлял тебя в Генабарис. И ты там искал для него какие-то свитки. Да?

— Да.

— Какие это были свитки?

— Неужели давнишние дела так важны для тебя?

— Более чем важны, Беллурдан. Твои правдивые слова помогут мне решить, идти ли с тобой или умереть здесь.

Беллурдан задумался.

— Хорошо, я скажу тебе. Когда тамошних магов казнили, малазанцам достались их рукописи. Среди прочих свитков обнаружились отрывки «Глупости Гофоса». Древняя джагатская летопись.

— Это я уже слышала. Продолжай.

— В жилах теломенов течет джагатская кровь, хотя Гофос яростно стал бы это отрицать. Верховный маг Тайскренн доверил мне внимательно рассмотреть свитки и прочитать их содержание. Мне нужно было найти сведения, касающиеся погребения одного джагатского тирана. Насильственного погребения, которое сродни заточению в тюрьму.

— Погоди! — замотала головой колдунья. — Но у джагатов и государства-то не было. А тиран, насколько я знаю, — это правитель.

— Кровь этого джагата наполнял яд власти. Желание повелевать окружающим миром и соплеменниками превосходило в нем вес остальные желания. Он поработил окружающиеземли на долгих три тысячи лет. Тогдашние кланы тлан-имасов задумали уничтожить тирана, но не сумели. А расправились с ним его же соплеменники: он вызывал у них не меньшее отвращение, чем у тлан-имасов.

У колдуньи вновь заколотилось сердце.

— Скажи, Беллурдан, а где погребен этот тиран?

— Мне думается, что где-то на Гадробийских холмах, к востоку от Даруджистана. Наверное, ему соорудили громадный курган.

— Беллурдан! Ты даже не представляешь,чтоты сказал!

— Я сказал только то, что знал. Не понимаю, почему тебя взволновали древние события.

— Зато я теперь понимаю, зачем Лорне понадобился в провожатые тлан-имас.

— А я вообще тебя не понимаю, Дырявый Парус.

— Буйвол ты безмозглый! — накинулась она на мага. — Да они же намерены освободить тирана! У Лорны — отатаральский меч!

— Опять твои домыслы? — загремел Беллурдан. — Они ни за что этого не сделают. Адъюнктесса прекрасно сознает страшные последствия такого шага. Возможно, они хотятпредупредить чье-то злодеяние… Как видишь, я выполнил свое обещание. Нам пора.

— Я не вернусь в город, — заявила колдунья. — Мне нужно идти дальше. Прошу тебя, не удерживай меня.

— Мы должны вернуться в Крепыш, — упрямо повторил Беллурдан. — Я удовлетворил твое любопытство. Теперь мне нужно поскорее отвести тебя назад и заняться поискаминадлежащего места для погребения Ночной Стужи.

Безвыходное положение, из которого она должна найти выход. Разговор с Беллурданом дал колдунье столь необходимую ей передышку. Дырявый Парус вспомнила слова теломенского великана: дальнейшее нахождение внутри Тюра могло стоить ей жизни. Воздействие древней магии тлан-имаса сожгло бы ее дотла. Колдунья взглянула на рогожныймешок, лежавший позади Беллурдана. Оттуда струился тоненький ручеек магической силы.

«Заклинание! Я должна произнести заклинание», — подумала Дырявый Парус.

Вон оно, заклинание!

«Сострадание… оно меня сохранит. Это и есть мой выход».

Она подумала о Хохолке, о переселении из умирающего, изуродованного тела в… безжизненное вместилище.

«Шеденаль, будь к нам милосердна», — мысленно прошептала колдунья.

Отступив назад, Дырявый Парус открыла свой магический Путь. Магия Тюра взяла ее в огненное кольцо. Она увидела, как в ужасе отпрянул Беллурдан. Он что-то кричал, но колдунья не слышала. Потом он бросился к ней.

Напрасно Беллурдан это сделал. Неужели он испугался Тайскренна? Дырявый Парус раскинула руки, готовая обнять подступавшее пламя.

Лорна ехала вровень с шагающим тлан-имасом. Оное Тулан глядел на запад. Пространство вокруг него сжалось, словно пучок волос в кулаке, и сделало его самого почти невидимым.

Над горизонтом взметнулся фонтан белого огня.

— Что это? — насторожилась Лорна. — Такого я еще не видела.

— Я тоже. Но огонь далеко, за преградой, которую я возвел вокруг нас.

— Но такого не может быть! — упорствовала адъюнктесса.

— До недавнего времени не было, — невозмутимо ответил древний воин. — То, что вспыхнуло, сгорело мгновенно. И все же…

Он не договорил. Они продолжали путь, а огненный столб полыхал и полыхал в вечернем небе. Его окружал ореол тьмы с мерцающими звездами. Столб вдруг показался Лорне бездонным колодцем. Не только свет струился оттуда. Магия! Примчался ветер и принес с собой странный запах, от которого Лорны слегка закружилась голова.

— Тебе известен этот магический Путь, Тул?

— Мне известны многие Пути, адъюнктесса. Теллан, Тюр, Деналь, Дрисс, Теннес, Теломен, Тоблакай, Старвальд Демелен…

— Старвальд Демелен? Это еще откуда?

— Один из Древних Путей.

— Я всегда думала, что Древних Путей всего три, но у них другие названия.

— Три? Нет, адъюнктесса, их было множество. И все они вышли из Старвальда Демелена.

Не сводя глаз с огненного столба, Лорна поплотнее закуталась в плащ.

— И что, были маги, способные перемещаться по этому Пути?

— Был один… когда-то. О других не знаю.

Огненный столб закачался и погас. Оттуда послышались громовые раскаты.

— Потух, — прошептала Лорна.

— Распался, — возразил Оное Тулан и задрал голову. — Не могу понять. Источник огня полностью разрушен. Но что-то появилось взамен. Я чувствую присутствие новой жизни.

— Какой еще жизни? — спросила адъюнктесса, опуская руку на эфес меча.

— Новой. Она сразу же покинула то место.

Лорне надоели эти короткие, загадочные фразы. Вот и сейчас не поймешь, опасны ли для них последствия огненного столба. Тлан-имас замолчал и занялся сбором пучков сухой травы для их походного костра. Западную часть неба заволакивало тучами, и под их пеленой скрывались вновь ставшие неожиданно яркими звезды. От земли тянуло сыростью. Лорна поежилась.

Ее потянуло в сон. Тлан-имас не нуждался во сне. Он будет охранять ее всю ночь, так что можно спать спокойно. За длинный день она выпила почти всю воду. В теле появилась непонятная слабость, вызванная отнюдь не дорожной усталостью. Лорна побрела к огню. Тлан-имас неподвижно стоял. Пламя играло на его костяном шлеме. Совсем как восходящее солнце два дня назад, когда Оное Тулан появился перед нею. И вновь у нее внутри шевельнулось что-то очень далекое, древнее, вызвав необъяснимый страх перед темнотой. Адъюнктесса приблизилась к огню.

— Огонь — это жизнь, — прошептала она, инстинктивно произнося слова своих давних предков.

— Жизнь — это огонь, — кивнул Оное Тулан. — С этими словами родилась первая империя. Империя имасов, империя человечества.

Он повернулся к Лорне.

— Ты хорошо сказала, дитя мое.

Делая последние взмахи усталыми крыльями, Старуха начала снижаться. На желтой траве Ривийской равнины пестрели шатры военного лагеря. В десяти лигах, над Чернопсовым лесом висела плотная завеса серого дыма.

Шатер командующего напоминал ступицу большого колеса. От него, подобно спицам, во все стороны расходились шатры поменьше. Туда и направлялась сейчас Старуха. Ее острые глаза замечали ривийцев, двигавшихся между шатрами. В восточной стороне развевались серебристо-зеленые знамена катлинских кавалеристов — наемников, воюющих в основной части армии Каладана Бруда. Потом она увидела своих — тистеандийских воинов Аномандера Рейка, явившихся сюда из города, что находился в недрах Дитя Луны.Рослые, в темных доспехах, они двигались быстро и бесшумно, словно тени.

Среди примятой травы змеились тележные колеи. Все они уходили на север, к границе Чернопсового леса, где некогда стояли передовые части малазанцев. Нынче эти позиции заняли воины Каладана Бруда. Вереницы повозок, управляемых ривийцами, тянулись в обе стороны: к лесу — нагруженные амуницией и провизией, а обратно — обратно отнюдь не с боевыми трофеями. Путь назад был скорбным путем; повозки двигались медленно, ибо везли убитых и раненых.

Старуха довольно каркнула. От командного шатра исходила густая волна магии. Внутреннему зрению она представлялась ярко-красной. Цвет магического Пути Дрисса, цвет земной магии. Волна освежила большую птицу и сразу придала ей сил.

— Наконец-то подкреплюсь, — радостно каркнула Старуха, купаясь в магическом потоке.

Миновав охранительные заклинания и прочие ловушки для незваных гостей, Большой Ворон снизился над шатром и опустился на землю возле его полога. Караульных у входане было, а сам полог был откинут и прикреплен к столбу. Старуха направилась внутрь.

Обстановка внутри шатра была по-армейски суровой. Ничего лишнего. В дальнем конце шатра стояла простая походная койка, наполовину скрытая занавеской. Посередине располагался громадный стол, заваленный картами местности. Над столом, спиной к пологу, склонился человек. У пояса висел тяжелый боевой молот, казавшийся почти игрушечным — настолько высоким, широкоплечим и мускулистым был этот воин. Магическая сила, ободрившая Старуху, исходила от него.

— Проволочки, опять проволочки, — ворчливо каркнула Старуха, присаживаясь на край стола.

Каладан Бруд что-то рассеянно пробормотал.

— Чуял, какая магическая буря разыгралась прошлой ночью? — спросила она.

— Чуял? Да мы видели целое зарево. Ривийские шаманы встревожены, но толком ничего не говорят. Мы с тобой потом побеседуем, Старуха. Сейчас мне надо подумать.

Птица недовольно покосилась на карту.

— Западный фланг никуда не годится. Там полный разброд. Кто командует стадом этих баргастов?

— Когда ты их видела? — спросил Бруд.

— Да пару дней назад. От прежнего числа осталось не больше трети.

Бруд задумчиво покачал головой.

— Их ведет Джоррик Острое Копье. У него под началом пять тысяч баргастов и еще семь клинков Малиновой гвардии.

— Ты доверил ему семь отрядов Малиновой гвардии? — прошипела Старуха, заходясь язвительным смехом. — Представляю, как его распирает от важности! Уж не сам ли он назвался Острым Копьем?

— Нет, это баргасты так его зовут. Три дня назад на него насели три легиона золотых мораитов. Джоррику ничего не оставалось, как дождаться ночи и отступить. Думаешь, две трети баргастов погибли в бою? Ничего подобного! У этих бестий есть странное обыкновение: завидев опасность, они сначала впадают в панику и разбегаются. К утру страх прошел. Баргасты очухались, повернули назад и ударили по морантам. Они взяли золотых в клещи. Два морантских легиона были начисто истреблены, остальные отступили к лесу, бросив по пути половину своих припасов.

— Уловку придумал Джоррик?

Бруд кивнул.

— Как-никак он — воин Малиновой гвардии, хотя баргасты считают его своим. Молод, бесстрашен.

Старуха опять поглядела на карту.

— А что на востоке? Как держится Лисий перевал?

— Пока все спокойно. У малазанцев там в основном новобранцы из Станниса. Ленивые ребята, не горят желанием умирать за империю. Вот через год там станет жарко. Малазанцы ожидают пополнения. К будущей весне в Нист опять придут корабли с новобранцами.

— А почему бы вам не двинуться на север? — спросила Старуха. — К зиме принц Казз сумел бы освободить тамошние вольные города.

— Мы с принцем договорились, что он остается на своих нынешних позициях, — сказал ей Бруд.

— Но почему?

— Оставь наши заботы нам.

— Ваши вечные военные тайны!

Старуха запрыгала по столу и переместилась на южный край карты.

— Удивляюсь я тебе, Каладан Бруд. Где ты трясешься над секретами, а где забываешь зад прикрыть. Кто у тебя стережет южные рубежи? Да никто, кроме ривийцев. И что же? Там появляются силы, о которых даже ривийские шаманы ничего не знают, а тебе хоть бы хны. Даже мне, многоопытной Старухе, удивительно твое равнодушие.

Не волнуйся. Я держу связь с принцем Каззом и его магами, а также с шаманами баргастов и ривийцев. То, что случилось вчера, исходило не от вражеского войска, а от одной-единственной сущности, вдобавок испуганной. Ривийцы уже начали ее поиски. Тревожиться, не имея оснований, — не в моих правилах. На юге есть и другие места. Они менятревожат и очень сильно.

Каладан Бруд выпрямился.

— Аномандер сейчас в самой гуще интриг, — мечтательно произнесла Старуха. — Сплошные замыслы, тайные встречи. Как говорят, только перья летят во все стороны. Давно я его не видела в таком превосходном настроении.

— Довольно сплетен. У тебя есть для меня новости?

— А как же, господин командующий!

Старуха распушила перья, затем сунула голову под крыло. Щелкнув клювом, она оборвала жизнь назойливой блохи, донимавшей ее еще в полете.

— Я знаю, у кого находится вращающаяся монета.

— И у кого же?

— У одного юного дуралея, невежество которого является для него спасением. Монета вращается и показывает свои лики всем, кто окружает юнца. Эти люди играют в свои игры, но их забавы совпадают с замыслами опоннов. Так что Шуты теперь вторгаются туда, куда раньше им было бы не пробраться.

— Рейк знает об этом?

— Знает, но мало. Он не жалует опоннов. Представься возможность, он мигом бы пообрывал их ниточки.

— Глупец! — вырвалось у Бруда.

Он вновь застыл, погрузившись в раздумья. Старуха перемещалась взад-вперед по пергаменту, изображавшему Ривийскую равнину, и ее длинные черные когти сметали деревянные фигурки, обозначавшие полки и легионы.

— Если забыть об опоннах, с Рейком сейчас никто не может тягаться, — сказал Бруд. — Он висит над Даруджистаном будто фонарь, привлекающий ночных мотыльков. И главным «мотыльком» является, естественно, императрица Ласэна. Она давно мечтает расправиться с Рейком. Но если там вспыхнет война…

— От Даруджистана ничего не останется, — хрипло досказала Старуха. — И тогда пламя поглотит последний вольный город из двенадцати. Огонь, смерть, пепел по ветру.