Чтение 11–й страницы книги ~Война мага. Конец игры~

— Мечи, Клара! — выкрикнул Бельт. — Только они… ещё помогут. Это Хаос, я его чувствую, это он, больше некому; Клара, скорее, иначе…

Он отчаянно замычал — серое поднялось выше губ.

Вот и всё, Клара…

Она потянулась к дремлющей мощи Алмазного и Деревянного братьев — но тут серая мгла бросилась ей прямо в лицо, словно разъярённая крыса, и мир в глазах Клары разом померк.
* * *

Достопочтенный мессир Архимаг с трудом сдерживал нетерпение. Дела шли лучше и не придумаешь. Игнациус не верил в «судьбу», «предназначение», «везение» и тому подобную чушь. Происходит только то, что ты сам подготовил. И если тебе «не повезло» — это говорит лишь о том, что подготовка никуда не годилась.

До недавнего времени почти все планы достопочтенного мессира прилежно осуществлялись. Да, иногда он терпел неудачи — но всякий раз тщательно разбирался в случившемся и извлекал уроки. Поставив перед собой какую-либо цель и отступив однажды, со второй попытки всегда побеждал.

В этот же раз всё складывалось поистине чудесно, впору было заподозрить чьи-то каверзы и «игру в поддавки», но преимущество Игнациуса заключалось в том, что его противники «поддаваться» как раз не могли.

Со следами Смертного Ливня мессиру Архимагу пришлось повозиться. Сильвия стремительно набирала силу и стала бы, наверное, по-настоящему опасной, не позаботься Игнациус ещё и об этом. Впрочем, как и обо всем остальном.

Сейчас он стоял, «вкушая заслуженный отдых», как сказала бы Ирэн Мескотт, опираясь на посох и не без самодовольства глядя на девственно-чистый берег. Оставленного Ливнем гибельного болота больше не существовало.

— Неплохо, неплохо, — пробормотал чародей. — Очень даже неплохо, сударь мой Архимаг. Даже откат оказался не так уж страшен.

Теперь Смертный Ливень станет гулять по Эвиалу. Раз Сильвия выпустила его на волю, обратно она его не загонит. Эта стервочка, вкусив подобного лакомства, от него уже не оторвётся.

Куда больше занимали Игнациуса падающие всё чаще и чаще огненные болиды. Раньше это случалось лишь по ночам, а теперь их всё больше и больше можно было видеть яркимсолнечным днём. Они рушились куда-то за горизонт, порою — в море; и мессир Архимаг почувствовал нечто вроде раздражения — он не любил «загадок», тем более здесь, в Эвиале, где он так долго и старательно готовил свой капкан.

Вот и теперь — пока достопочтенный маг стоял, отдыхая и любуясь на дело своих рук — кристально чистый песок, прозрачная вода, — горизонт рассекла огнистая черта. На сей раз таинственный болид рухнул не так далеко — в полулиге от берега, взметнув к очистившемуся небу белопенный столб. Игнациус прищурился — и увидел, как из водоворота поднялось диковинное крылатое создание, что-то вроде змея, увенчанного длинным радужным гребнем, заключенное в огненную сферу, и медленно поплыло над моремпрочь — на запад, на запад, на запад.

— Вот даже как, — пробормотал про себя Игнациус. — Превеликие небеса! Это кто ж такой?!

Мессир Архимаг истребил за свои три тысячи лет не одну сотню жутких (и жутчайших) тварей, однако ни разу не сталкивался ни с чем подобным. Недолго думая, он вскинул посох.

Крылатый змей конвульсивно дёрнулся, сделал попытку повернуть — но куда там! Похоже, что на закат его тащили самые настоящие канаты, хоть и незримые.

Губы мессира Архимага сжались в тонкую, побелевшую линию. Неприятно. Наложенное на сущность заклинание явно сильнее его, Игнациуса, чар. Конечно, он вымотался и устал, но, небеса и бездны, наговоры местных волшебников обязаны перебиваться по одному щелчку его пальцев. А тут…

Игнациус резко вонзил посох в землю. Так, кажется, местное заартачилось. Посмотрим, посмотрим…

Мессир Архимаг оттого и стал «мессиром», чтоникогда,ни разу в жизни, не относился с пренебрежением ни к одному противнику. Даже к самому захудалому.

И сейчас он ударил всей своей мощью и умением, соединяя слово с мыслью и жестом. Архаика порою тоже бывает полезна.

Чары Игнациуса охватили змееподобное существо, властно отдавая ему приказ — назад!

Радужный гребень замерцал, запереливался, плоская голова с лишёнными век глазами обернулась, и Архимаг услыхал бесплотный, полный несказанной муки голос:

«Сссспасссибо тебе, но ты опоздал. Мне уже не поможешь, помоги другим.Онзатягивает всех… торопись, маг, торопись. Я укажу дорогу…»

И тут вмешалась другая сила — та самая, таящаяся за блистающим закатным горизонтом. И она, эта сила, очень не любила, когда с её игрушками начинал забавляться кто-тоещё.

По рукам Игнациуса словно хлестнули обжигающим кнутом, так что маг зашипел от боли и выпустил оголовок посоха. А радужного змея помчал вперёд налетевший неведомо откуда ураган, однако пленник успел в последний раз взглянуть на Игнациуса:

«Торописссь… на осссстров… осссстров…»

Речь его пресеклась, многоцветные отблески драгоценного гребня погасли в поспешно навалившихся со всех сторон тёмных тучах.

Архимаг остался стоять, потирая левое предплечье, на котором — он знал — вскоре вспухнет багровый рубец. Его не хотели убить, его просто предупреждали.

Но ничего, ничего. Он успел увидеть и, главное, почувствовать достаточно. Сегодня же вечером он подробно разложит всё по магическим компонентам и тогда разберется, в том числе, и где лежит этот самый «осссстров».

Посоветоваться с Динтрой? Пожалуй… вот и пригодится наш лекарь, коий, как всё сильнее подозревал Игнациус, на самом деле никакой не лекарь, а…

Пришла пора выяснить также и это. Если, конечно, не помешает главному.

Во всяком случае, больше мессиру Архимагу тут делать нечего.
* * *

Ворота ордосской Академии Высокого Волшебства оказались накрепко запертыми, и на яростный стук долго никто не отзывался.

— Поумирали они там все, что ли? — раздражённо бросил Хаген, по-прежнему не расставаясь с обликом лекаря Динтры. Его левая рука лежала на груди Даэнура, и только поэтому сердце дуотта ещё продолжало биться.

— Никак нет, — отозвался кто-то из добровольных носильщиков. — Все маги, как один, сколько было, с нами дрались. В школе одни юнцы остались, даже огнешара не пустят.

Хаген молча поднял бровь — едва ли здешние чародеи озаботились поделиться своими планами с дружинниками-ополченцами. В конце концов створка всё-таки приоткрылась, и «лекарь Динтра» увидел совсем молоденькую девчонку с непослушными рыжими кудрями над высоким чистым лбом.

— Мэтр Даэнур ранен, мы доставили его в Академию, — Хаген решительно шагнул внутрь. — Куда его отнести?

Растерявшаяся девчонка (наверное, только-только принятая, подумал Хаген) махнула рукой в сторону длинного серого здания.

…Факультет малефицистики, сиречь злоделания, встретил Хагена пустотой, тишиной, запустением. Пыль, паутина, затхлость. Здесь не убирались, наверное, целую вечность.

…А книги тут, похоже, неплохи — Хаген отсюда ощущал исходящую от них злую ауру. Они призывали к отмщению, сами просились в руки, и понятно, почему племянник Аглаи Стевенхорст взялся за них: молодёжь слишком любит простую и грубую силу. Результат сразу, да и вообще — некромантия, таинственно, красиво. Чёрное идёт многим. Даже слишком многим.

В глубине нашлась комната с узкой лежанкой, Даэнура осторожно переложили на неё; Хаген махнул добровольным помощникам, мол, уходите, спасибо, ваше дело сделано.

Жёлтые совиные глаза раскрылись, неожиданно остро и резко взглянули на «лекаря».

— Говори, я слушаю, — негромко произнёс ученик Хедина.

— Благодарю, — выдохнул старый дуотт. — Слушай, пришедший извне!.. или… нет. Скажи, ты ведь отних?От настоящих богов, от тех, кто правит… всем этим, что больше Эвиала?

Хаген молча кивнул, и у Даэнура вырвался вздох облегчения, безгубый рот искривился в гротескном подобии улыбки.

— Я знал, — шепнул он. — Я верил. Верил, чтотамдолжна быть справедливость…

— Ты хотел поведать мне что-то важное, — не слишком вежливо прервал его Хаген. — Что твои соплеменники-дуотты готовят, как ты сказал, «возвращение». Кого, когда, во имя чего?

— Да… — глубокий выдох, в глазах — боль, которая уже не уйдёт. — Дай мне немного силы, великий. Иначе мои братья успеют раньше, чем я закончу свой рассказ.

Хаген вновь кивнул. Лежащие на груди дуотта пальцы сжались в кулак, лицо осталось бесстрастным, но Даэнур вновь улыбнулся через силу:

— Тебе больно. Это хорошо — за тобою истина. Дуотты, мои братья, измыслили план мести за своё давнишнее поражение. Они знали, что не могут победить. Им оставалось только умереть, но так, чтобы захватить с собой всех,всехсвоих врагов и их потомков. Они связались с тем, что здесь называют Западной Тьмой. Вместе с другими, неведомыми мне, создавали Империю Клешней, познавали высокую некромантию. И всё потому, что Она обещала им победу, великую трансформу, что изменит весь старый Эвиал, отмщение врагам. А они, дуотты, за оказанную Ей помощь станут… высшими. Посвященными. И двинутся с Ней покорять новые миры. До тех пор, пока каждый из них не станет богом. В своём собственном бытии.

— Неплохо, — процедил сквозь зубы Хаген. — И откуда ты всё это знаешь?

— Что ведомо одному дуотту, то знают все. Ну… или почти все.

— А почему же теперь открываешься мне? — на миг в Хагене вновь ожил лихой хединсейский тан. — Предаешь свою кровь?

— Моя кровь обезумела, великий. И я потому предаю дуоттов в твои руки, что надеюсь на милосердие. Ты ведь не случайно принял облик лекаря, не случайно лечишь и меня…

— Не трать силы, Даэнур. Говори, чего ты просишь?

— Не попусти полного истребления дуоттов, великий. Отведи свою карающую длань от невинных малолеток. Выведи их из этого проклятого обиталища; дай им пустой, никем не заселённый мир, где они смогли бы начать всё сначала. Дети, только дети, и подростки, в ком ещё нет этой скверны, кто не отравлен местью!.. Умоляю тебя, великий!..

Даэнур сделал попытку соскользнуть с лежанки и обнять ноги Хагена. Напрасная попытка, железная рука бывшего тана без труда удержала декана на месте.

— Лежи и не шевелись, — рыкнул сподвижник Хедина. — Я обещаю тебе, что сделаю всё, мне доступное. Донесу твою просьбу тем, кто определит судьбу дуоттов. Твои соплеменники, похоже, и впрямь не могут делить ни с кем свои обиталища. Даю тебе слово.

— Спасибо, великий… — лицо Даэнура расслабилось, веки смежились. — Теперь я буду говорить дальше. Средоточие всего и вся — маленький остров на крайнем западе, подназванием Утонувший Краб. На нём, на этом острове… — шёпот дуотта сделался еле слышным, и Хаген наклонился к самым губам, боясь пропустить хотя бы слово.
* * *

Мессир Архимаг умел поспешать медленно и никуда не торопиться, когда сталкивался с действительно необъяснимым. Динтра ушёл в город и пропал; ну и пусть его, ну и хорошо, нечего мешаться под ногами…

Проводив взглядом пленённого змея, скрывшегося в туманной дымке у горизонта, Игнациус в буквальном смысле засучил рукава. Сбросил тяжёлый плащ, и прямо тут, на морском берегу, принялся чертить заклинательную фигуру.

Там, где Фесс и Рыся тратили целый день, Игнациус справлялся за час. Рука старого мага не дрожала, и ему хватало одного взгляда на затянутое тучами небо, чтобы разом определить положение всех важных для данного магического построения светил.

Он быстро взмок, но работу не оставил; острие посоха чертило на песке на удивление правильные прямые, дуги и хорды. Очень скоро он будет знать всё.
* * *

— Высокородная госпожа Клара Хюммель, — прогнусавил странно-знакомый голос. — Вот и довелось встретиться вновь, высокородная госпожа!

Клара застонала — в виски словно ввинчивалась пара тупых толстенных болтов.

— Сейчас вам станет легче, госпожа. Вот так — лучше?

Боль и впрямь отступила. Мельтешение в глазах улеглось, так что чародейка смогла осмотреться.

Тот же самый покой, только на сей раз — никакого следа серой дряни. Она совершенно обнажена и распята на алтарном камне цвета кипящей крови; и рядом стоит, усмехаясь, тот самый козлоногий, с кем по поручению Игнациуса довелось вести переговоры!

— Вижу, высокородная госпожа узнала меня.

— Допустим, — процедила сквозь зубы Клара. — Узнала. Что, в прошлый раз на меня не насмотрелся? Снова полюбоваться захотелось?

— Высокородная госпожа, — в голосе козлоногого звучала почти искренняя обида. — Уверяю вас, что сие сделано исключительно с целью обезопасить и нас, и вас от каких-либо неприятных сюрпризов. Я лишён плотского влечения, хотя и понимаю, что это такое.

— Бедный, — сощурилась чародейка. — В таком случае ты много потерял.

— Возможно, — вежливо поклонилась тварь. — Но, с разрешения госпожи, ближе к делу.

— А без этого, — Клара постаралась кивнуть на цепи, наручники и кандалы, — никак не обойтись? Вы лишили меня магии, я всё равно никуда не денусь…

Козлоногий с серьёзностью, которая в другой ситуации показалась бы потешной, покачал головой — совсем по-человечески.

— Нет, высокородная госпожа. Обстоятельства изменились. Вы смогли нас удивить.

Вы были сильным противником. Но вы проиграли. И не могли не проиграть, потому что слишком уж сильно любили честь в себе. Вот потому вы и полезли очертя голову в совершенно очевидную, в простейшую ловушку. Многие из моих… соратников, назовём их так, советовали выставить против вас и вашего отряда целую армию — даже самые лучшие бойцы не продержатся в одиночку против тысяч.

— Помнится мне, что не так уж давно мы продержались. Против целой армии твоих сородичей.

— Верно, — неожиданно легко кивнул козлоногий. — Вы продержались. Но потом в дело вступила совершенно новая сила, которая и смешала все карты, как говорят у вас, людей. Если бы не она — вы бы не победили. Впрочем, это действительно уже прошлое. А настоящее — вот оно, — козлоногий эффектным жестом повёл жутковатого вида лапой. — Вы, госпожа, прикованы к алтарному камню.

— Оценила, — спокойно сказала Клара. — Мне моего тела стыдиться нечего. На красном должно выглядеть неплохо. Ты как считаешь?

— Отдаю должное вашему духу, — насмешливо поклонился козлоногий.

— Благодарю, — невозмутимо отозвалась чародейка. — Но не был бы ты так любезен ознакомить меня с предметом нашей сегодняшней беседы?

— А сегодня у нас не будет никакой беседы, — чуть ли не весело заявила тварь. — Мы всё обговорили ещё в прошлый раз. Теперь, высокородная госпожа, вы просто станете ещё одним кирпичиком в опорах нашей победы. Вы и ваши спутники. Вам как, не стыдно, что привели их на убой? Если только я правильно понимаю человеческие чувства, вы сейчас должны…

— А ты угадай, — Клара постаралась ухмыльнуться как можно наглее.

— Простите, но не стану. Этот интерес являлся, как говорят у вас, сугубо академическим. Сейчас вы всё увидите сами — когда этот камень займёт своё место в кругу других жертвенников.

Жертвенников. Ну, конечно. Что ещё могут придумать эти бестии, подчинённые одному-единственному — целесообразности?!

Клара ничего не сказала. Все силы ушли на то, чтобы стиснуть зубы и не застонать от горького бессилия. Ведь она и впрямь завела свой отряд в западню. И Мечи теперь уних,хотя едва лионисмогут их использовать. И вряд ли передадут «по назначению» — никакой связи Падшего с козлоногими до сегодняшнего дня не просматривалось.

Как она могла так, нет,ТАКпроколоться? Может, действительно уверовала в собственную непобедимость, она, боевая чародейка Долины? А с ней никто не стал состязаться ни во владении мечом, ни даже в убийственности заклинаний. Расставили капкан и спокойно ждали. Знали, что она непременно сунет голову в петлю.

Клара Хюммель стиснула зубы ещё крепче. Ей казалось, они уже хрустели и крошились.

— Мы двигаемся к цели, а не наслаждаемся мучениями жертв, — в голосе козлоногого прозвучало нечто, напоминающее сочувствие. — Ваше ожидание не станет долгим.
* * *

Внутри Храма Океанов стояла тишина. Добрая, ласковая и домашняя. И предрассветный полумрак — тоже добрый, в каком только и отдыхать от трудов праведных.

Сильвия Нагваль, новая Хозяйка Смертного Ливня, сидела на жёстком камне, привалившись к стене. Двигаться не хотелось. Слёзы течь перестали, и теперь глаза жгло, словно их засыпало песком.

Наллика, крылатый воин Трогвар, эльфийка с магической флейтой — где-то там, во тьме внешней. Броневые плиты век опущены и — мира больше нет. Есть только она и тот вечный, непреходящий ужас, что отныне с Сильвией навсегда.

Отец. Заигрался. И, конечно же, подумал обо всём, о чем угодно, кроме мамы и меня. Оставил подарочек. Он, естественно, не предполагал, что я окажусь в совершенно ином мире, под иным солнцем; я должна была стать его наследницей в Мельине. Или нет? Или всё это случайность, нелепое совпадение?..

Это помогало. В первую очередь не думать о том, что же дальше. О том, сколько ей ещё сидеть в этой приятной прохладе, под защитой зачарованных стен.

Я ведь выполнила просьбу Хранительницы. Отстояла Ордос. Сразилась не за себя, за весь ихний Эвиал. Мне что-то обещали. Отвести к тем, кто на самом деле может помочь. Атеперь молчат, ни словечка. А мне — мне всё равно. Вроде нужно трясти здешних хозяев, требовать, грозить… нет, не получится. Сил нет. Навалилось такое равнодушие, что и собственная судьба не волнует.

Звук. Кто-то шевельнулся. Подойдут, заговорят, спросят?..

— Очнись.

Это Трогвар.

— Очнись, Хозяйка. Твой Ливень никуда не уходит, он ждёт тебя.

Ну и что? Да и пускай! Какое это теперь имеет значение?..Чтовообще сейчас имеет значение?..

— Очень многое, — ответил твёрдо, словно обладал способностью читать её мысли.

— Опять про общее благо, защиту других? — Сильвии слышится её прежний голос, а вот остальным?..

— Нет. Про тебя.

— Это я уже слышала. Спаси Ордос, собирался кто-то умолять меня на коленях. Спаси Ордос, и мы попросим за тебя, — кажется, нет, не всё ещё угасло. Едкость Смертного Ливня словно оживает в словах.

— Я попросила, — это уже Наллика. Мягко, увещевающе, даже как-то виновато. — Сейчас такие времена, что голосу моему не так легко достичь слуха того, кто может тебе помочь, но я постаралась. Он ответил, что сейчас разворачивается решающая битва, и не только за наш Эвиал. Но при первой же возможности он…

— Я не сомневаюсь.

— Не надо столько яду, Сильвия. Ты не можешь даже представить себе, сколько сейчас у него на плечах, — Наллика по-прежнему уговаривает.

— Что ты от меня хочешь, Хозяйка? Чтобы я вновь повела Смертный Ливень против твоих врагов? Но почему бы тебе не выступить против них самой?

— Закон Равновесия…

— А разве он помешал послать стихийных элементалей против флота Империи Клешней?

— Не помешал, — рука Наллики касается плеча последней из Арка, и Сильвия невольно отодвигается, словно кошка, уворачивающаяся от докучливой ласки. — Я могу защищаться. Но не нападать.

— А если…

— Даже если нападение — единственно оставшаяся, как сейчас, защита, — непреклонно отрезала Наллика. — Я привыкла к осторожности. Кое-кто, в частности, Трогвар, считает это трусостью. Пусть так. Но Закон…

— Чушь и ерунда этот ваш закон, — сплюнула Сильвия. — Какое ж это равновесие, когда одним можно нападать, а другим — нет!

Глаза открылись. Слабость, растерянность, апатия — отступали.

— Нет смысла спорить. Есть так, как есть. Я не могу повести на запад армаду…

— Но можешь послать меня. Сдохну — так туда мне дорога, чудовищу.

— Но могу послать тебя. — Голос Наллики не дрогнул. — Ты уже справилась один раз, в Ордосе, преуспев там, где любой другой потерпел бы поражение. Остался последний бой.

— И что? Что ты собираешься пообещать мне на сей раз? Что снова попросишь своего покровителя о милости для меня?

Эльфийка с флейтой метнула на Сильвию осуждающий взгляд, однако Наллика и бровью не повела, словно не слыша резкостей.

— Милость для тебя уже обещана. И мой покровитель, как ты выразилась, не нарушает слова. Но требуется еще больше. От всех нас.

Наллика сделала паузу, и тишина в Храме Океанов словно набрякла, потяжелела, будто готовая пролиться дождём грозовая туча.

— Что ты хочешь сказать? — вступил Трогвар.

— Храм Океанов воздвигался, чтобы мы могли хранить этот мир. Не править, не пасти жезлом железным, но именно хранить. Лишь отбивать сыплющиеся на нас удары, но не разить в ответ, как велит Закон Равновесия, — голос Наллики зазвенел, наполняясь силой. — Пришла пора вернуть долги. К добру ли, к худу — мы покинем наше надёжное убежище.

— Аэтера2… — флейтистка, похоже, в ужасе. — Но тогда уже не будет права на отступление. Храм…

— Да, может, будет разрушен, — Наллика гордо кивнула. Бросила взгляд на Трогвара — крылатый воин с мрачной торжественностью отсалютовал Деве Лесов.

— А может, нам повезет, и он устоит. Но прежним ничего не останется, я даже и не надеюсь. Запрещаю себе надеяться, от такого только теряешь силы и решимость. Но, Сильвия — главное всё равно на тебе. Ты начнешь, мы подхватим. Тебе выжигать, нам отгонять тучи, чтобы не залило пламя.

— Цветисто-то как… — вырвалось у Сильвии. Но в груди стало теплее — наверное, потому, что именно этих слов она и ждала.

— Ты не изгой, не чудовище, не отвратительный монстр. Мы встанем рядом с тобой, плечом к плечу.

«Нет, я не плачу. Честное слово, не плачу. Мне не с чего плакать, мне, Сильвии Нагваль, по…»

— Последней из Красного Арка, — докончил Трогвар. — Всё знаю. Это, поверь, будет достойное тебя дело. Раз уж сама Хранительница вспомнила о нашем последнем оружии.

Сильвия мгновенно ощетинилась.

— При чём тут я, крылатый?..

— При том, что себе поможешь только ты. Нет такого чародея, что пришел бы, дунул, плюнул, и всё стало по-прежнему.

Сильвия знала такого чародея, но Трогвар прав. Игнациус ей помогать не станет.

— Спасибо, а то я без этого прямо как в трех соснах заблудившаяся, — ядовито отозвалась Хозяйка Ливней.

— Зря ершишься, — хладнокровно ответил крылатый воин. — Наллика не договорила. В Эвиале сейчас осталось одно-единственное место, где в один узел стянуты все нити. В том числе, подозреваю, и нить твоей жизни. Остров Утонувший Краб, да ты, наверное, и сама об этом догадывалась.

— Утонувший Краб… — повторила Сильвия. Эти слова ей ни о чём не говорили. — И что, этот узел?

— Именно так, — подтвердил Трогвар.