read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Осталось устранить последний фактор, не учтённый мною в предварительных расчётах. Но на этот случай я и вручил Сильвии те самые артефакты. Иной сказал бы, что с ними старик Игнациус явно перемудрил — почему было не взять их с собой с самого начала?
Во-первых, я не знал, что случится, когда придётся пересечь стакимбагажом границу Эвиала. Мир закрыт не случайно, не просто так; несмотря на все изыскания, я не ведал, какие — точно! — дозорные заклятья охраняют тёмную глобулу. Потому мог неосознанно пересечь некий барьер, насторожив незримых охранников. А что и видимые сторожа у Эвиала превосходны, Игнациус убедился на собственном опыте, потерпев поражение в стычке с драконами, Хранителями магических Кристаллов.
Лучше было не рисковать. К тому же саму Сильвию эти артефакты помогли бы держать в узде, но девчонка что-то поняла (или же её надоумили), избавившись от опасных подарков.
Пусть, теперь она никому не интересна.
Конечно, несколько удивляла быстрота, с какой Шестеро вступили в Эвиал. Следили за эманациями Мечей, это понятно. И — испугались, что Клара Хюммель сейчас растратит их силу до конца, оставив от заветных клинков лишь обугленные, ни на что не годные огрызки. Видать, Ямерт поджидал где-то поблизости, извещённый союзниками. Но последними я займусь после. А пока…
Ух ты, ух ты, я на месте Ямерта бы тоже забеспокоился. Клара совсем не понимает, что за сокровище угодило ей в руки — на что я и рассчитывал. Мощь Мечей она тратит совершенно бездумно, и надолго этой мощи, конечно, не хватит.
Долго ж вы ждали, Ямерт, Ямбрен, Яэт, Ялмог, Ятана, Явлата…
Что ж, радуйтесь.
Покая,Игнациус, разрешаю. Пока.
Но сперва — напомнил себе мессир Архимаг — этот неведомый чародей. Извини, приятель, но ты оказался у меня на пути. Меж нами нет зла, но тебе придётся уйти. В других обстоятельствах мы с удовольствием выпили бы подогретого вина, поданного с белыми улитками в собственном соку, но сейчас…
Впрочем, и после вина с улитками тебе бы тоже пришлось исчезнуть.
Игнациус выпрямился в полный рост. Расстегнул поясную зепь, пальцы легли на холодную поверхность орба-негатора магии. Архимаг не обманывал Сильвию, он всего лишь, как обычно, не говорил всей правды.
Конечно, негатор надолго не остановит этого безумца, тем более впитавшего такое количество жертвенной силы. Он лишь откроет дорогу иному оружию.
Ну, за дело.
…А потом, если всё сложится удачно, мы натянем нос и Спасителю.
Не зря ж у нас столько веков валялся без дела череп Его нерождённого сына.
Архимаг Игнациус решительно возражал против перспективы собственного «спасения».
Череп — он нужен, чтобы отбиться. Если же очень, очень, очень повезёт — то ударить самому.
Здесь в единственном месте план мессира Архимага допускал неоднозначность. Или — или.
Или Спаситель постарается загрести и меня; или же Он равнодушно пройдёт мимо. В последнее Игнациус не верил.
Значит, придётся отбиваться. На то и предназначался заветный артефакт.
* * *

…Даже с мощью двух зачарованных Мечей, впитавших в себя ненависть целых народов, Кларе удавалось лишь сдерживать эвиальского мага. Тот казался неуязвимым, ухитряясь появляться самое меньшее в трёх местах разом. Её удары пропадали зря, Мечи гневно выли в бессильной ярости, алчно требуя крови.
Откуда-то из дымных облаков просвистел, стукнувшись об оплавленную стену невдалеке от Клары, небольшой тёмный шар. По камням побежали трещины, посыпались острые осколки; сам же шар, крутясь, откатился прямо под ноги Салладорцу.
Надо отдать должное Эвенгару — он даже не покосился, ловко попытавшись отбросить шар заклинаньем; однако тот внезапно полыхнул всеми цветами радуги, над ним закружился хоровод из семи призрачных мечей, от алого до тёмно-фиолетового.
А в следующий миг на лице Салладорца появилось несказанное, поистине великое удивление.
Клара почувствовала слабеющую защиту врага, прыгнула, размахнулась…
И опоздала. Потому что оттуда же, из клубов дыма, вынеслось странно знакомое лезвие, бесплотное, сотканное из языков прозрачного пламени. Узнавая, острой болью вспыхнуло плечо.
Ну да. Кинжал Игнациуса, которым ткнула её Сильвия в поединке возле городишки Скавелла.
Лезвие вошло точно в спину Салладорца, пронзило его насквозь, высунулось из груди, но продолжало резать и кромсать — теперь уже камень.
— Аррргх! — Скрюченные пальцы Салладорца почти схватились за призрачный клинок, мгновенно покрывшийся тёмными пятнами. Чудовищная опухоль на плече задёргалась, сокращаясь с неимоверной быстротой, разбрасывая вокруг себя дымящиеся багряные капли. Эвенгар неловко отшагнул назад, оказавшись у самого края пропасти; трясущиеся руки словно пытались вытолкнуть обратно пробивший мага навылет клинок.
— Один! Один! — С копьём в одной руке и чужим, взятым у кого-то из мёртвых мечом Райна прыгнула вперёд. Кларе почудилось, будто за спиной у валькирии выросли огромные светящиеся крылья, сотканные из светлого пламени. Согнутый ранее наконечник копья исчез, взамен там горел плотный сгусток огня, теперь уже отнюдь не призрачного, величиной с детский кулачок.
Меч воительницы отшиб в сторону поднявшуюся для защиты руку Салладорца — правда, и сам разлетелся на куски. Райна изогнулась дугой, занося копьё — и ударила, с быстротой молнии — прямо под чудовищную опухоль, туда, где сердце.
Тёмного мага отшвырнуло; с прежним безмерным удивлением на лице Эвенгар Салладорский стал заваливаться назад, заваливаться — и наконец сорвался. Как и деревянноесущество с неупокоенной немногим раньше, он летел странно, мимо выступавших ярусов, нарушая все законы земного притяжения. Серая завеса, сотканная им совсем недавно, быстро расползалась.
Салладорец падал.
А тёмный шар, очутившийся у него под ногами, рассыпался кучкой безобидного пепла.
Снизу бежали, топоча по ступеням, неутомимые зомби в зелёном и красном. Не давали высунуться из-за укрытий маги опрокинутой пирамиды, терзая стихийные силы требованиями всё новых огнешаров, молний и смерчей.
Никто не успел порадоваться победе — бой продолжался, и требовалось драться, чтобы выжить, чтобы протянуть ещё хоть немного — до следующей схватки, быть может, более важной.
* * *

Архимаг Игнациус удовлетворённо вздохнул. Вот что значит составить хороший, надёжный, с многократным запасом прочности план. План, что вместит даже совершенно непредвиденное. Да, Игнациус пожертвовал негатором, но дело того стоило. Неведомый чародей сокрушён. Не убит, о нет, так далеко надежды мессира Архимага не простирались— но, во всяком случае, немалую толику полученной от жертв силы ему придётся потратить, чтобы только не уйти в Серые Пределы.
Что с ним станет потом — Игнациуса уже не волновало. К тому же из этой милой бездны, из опрокинутой пирамиды, не имеющей дна, выбраться его врагу будет весьма непросто.
А если говорить прямо — то и просто невозможно. Бездна в данном случае именно «без дна». Вернее, дно у неё имеется, однако он, Игнациус, устроил всё так, что для его жертв пропасть станет поистине «бездонной».
Оставались Клара Хюммель с Мечами, паршивка Сильвия — но с ними он разберётся позже.
Время пришло.
Игнациус зажмурился, смакуя торжество. Как бы не стала жизнь пустой и пресной после эдакого триумфа. Или, чем тьма не шутит, и впрямь сделаться владыкой Империи Тысячи Миров?.. Во всяком случае, это будет забавно, если, конечно, не относиться чересчур «суриозно», как выражались некоторые знакомые схоласты.
А что? Ведь и впрямь достойная идея. Добиться этого положения окажется непросто, воздвигнутся немалые препятствия — чего ещё надо скромному мессиру Игнациусу, превыше всего ценящему, как известно всей Долине, состязание умов?
Конечно, союзники могут выказать неудовольствие.
Игнациус не обманывался на их счёт. Они надеются, что его руками будет сделана вся грязная работа, что им удастся провести глупого старого мага. Ещё бы — на него, Игнациуса, ополчатся все силы Упорядоченного, божественные и иные; его станут проклинать, на его голову призовут все громы небесные. Вдобавок старый глупый маг потратит в жаркой схватке редчайшие артефакты, применить кои можно только один-единственный раз, как и положено уважающим себя магическим предметам.
Они всё рассчитали правильно, эти союзнички. Вот только забыли, что имеют дело хоть и с человеком, но самим добившимся бесконечно долгой жизни, почти что бессмертия, в то время как им оное бессмертие поднесли на блюдечке. С голубой каемочкой.
Так что пусть себе верят, что провели старика. Это очень полезное заблуждение, у врагов его стоит поддерживать всеми силами.
Ну, всё, хватит тянуть, Игнациус. Время настало.
Архимаг открыл глаза и шёпотом произнёс заклинание.
Он мог бы бросить его и мысленно, в исчезающе малое мгновение; но хотелось, чтобы оно именно прозвучало, пусть и очень негромко, впиталось в воздух, разнеслось на гребне боя.
Мессир Архимаг произнёс заклинание, и Эвиал, от полюса до полюса, скрутила судорога жестокой боли.
В тысячах мест, за множество лиг от Утонувшего Краба, над старыми, забытыми алтарями, вросшими в землю или занесёнными песком жертвенниками всех вер и всех культов — закурились первые дымки. Словно роящиеся пчёлы, частички земли или песка поднимались вверх, кружась, образуя воронки. Столбы пыли начинали расти, меж их частицами проскакивали искры, сливались в цепочки, от них по смерчам растекалось пламя. Жадно распахнутыми ртами смерчи тянулись к небу, не зря и недаром так напоминая те же самые воронки, что поглотили Арвест.
Только смерчи Игнациуса поднимались по всему Эвиалу, от Утонувшего Краба до империи Синь-И и дальних необитаемых островов на самом краю Западной Тьмы, островов, для которых Она стала бы Восточной.
Они поднимались всё выше, пронзая толщи аэра, всё наливаясь и наливаясь силой. Мессиру Архимагу не требовалось при решении задачи сохранять жизни каких-то там смертных. Ну, или бессмертных, всё равно.
От пламенных воронок по земле кругами расходилась смерть. В разных обличьях, быстрая и медленная, лёгкая и мучительная; оживали тени тех, кому некогда посвящались эти алтари, храмы и жертвенники, забытых, оставленных в небрежении — и оттого тем более страшных в неистовой жажде отомстить.
Мессир Архимаг знал, где искать помощников. И, главное, каких.
Закрыв глаза, раскинув руки, Игнациус видел и ощущал сейчас весь Эвиал. Видел, как вырвавшиеся из смерча свирепые призраки — ни рук, ни ног, одни разинутые пасти — окружают какую-то эгестскую церквушку, врываются внутрь, не обращая внимания на перечёркнутую стрелу Спасителя, впиваются в тела, мигом очищая костяки от плоти.
На далёких и цветущих островах Огненного архипелага камни выпускали лапы, отращивали щупальца, воспаряли в воздух — чтобы хватать разбегавшихся обитателей крошечных рыбачьих деревушек.
И то же самое творилось в Мекампе, Салладоре, Эбине, Аррасе, Семиградье, в Кинте Дальнем, где поднявшиеся из морских глубин твари огромными трезубцами раскалывали пытавшиеся спастись бегством пиратские корабли, акульими пастями выхватывая из воды барахтавшихся человечков.
В степях Замекапья. В Харре. В Синь-И.
Устоял лишь Зачарованный лес, да в опустевших Вечном и его соседе, Нарне, смерчи Игнациуса не нашли добычу.
Но эльфья твердыня мессира Архимага не волновала. Пусть, прочность его ловушки это не нарушит. Его план допускал малую степень отклонения и неравномерности в действии заклинания.
Чёрная броня Эвиала стремительно восстанавливалась, прорехи и разрывы заполнялись. Стороннему наблюдателю показалось бы, что глобула закрытого мира вновь сама собой замыкается.
Трое сражавшихся, Спаситель и двое Его врагов, что-то почуяли. И разом остановились. А вот Шестеро других, нацелившихся на Кларины Мечи, продолжали спуск, уверенные в себе и в победе. Наверное, видели именно то, что ожидали увидеть, обещанное, напророченное.
Он стоял открыто, ни от кого не прячась и не таясь. Да и чего таиться? Бросившихся к нему Динтру и его соратников играючи подхватил вынырнувший прямо из земли иссиня-чёрный ковёр, вернее — тончайшее, как шёлк, покрывало, мигом потащившее их вверх. Дракон и летучий змей попытались было вырваться — напрасная попытка, на их пути лишь воздвигались новые стены. Сверкнул голубой клинок Динтры и даже пробил тёмный шёлк — но прореха тотчас затянулась, и невидимые руки поспешили наложить заплату крест-накрест.
Такие же чёрные паруса развернулись вокруг шестерых Падших — теперь-то они сделаются падшими не только не словах.
Пленники, конечно, пытались сопротивляться. Но не зря мессир Архимаг провёл столько времени в собственном кабинете, вычерчивая, рассчитывая и планируя. Эвиал примет на себя каждый нацеленный в Игнациуса удар, оборачивающийся лишь новыми жертвами и, следовательно, большей крепостью стен ловушки.
Молодые Боги заметались. «Ага, поняли наконец, что дело пошло как-то не так?» — злорадно подумал Игнациус. Ему хотелось пуститься в пляс, он с трудом удерживался — нельзя портить долгожданную победу столь недостойным поведением.
А те двое, наверное, считавшие себя «истинными хозяевами Упорядоченного»?
Игнациус видел лишь коричневокрылого сокола, но чувствовал и присутствие второго, к кому так и напрашивалось прозвание «Ярый». Его кипящий гнев и неистовство мессир Архимаг ощущал, словно испепеляющий жар. Сокол же, напротив, оставался холоден и невозмутим. В нём хозяин Долины вдруг разглядел нечто родственное — наверное, такую же страсть к дотошному, скрупулёзному планированию.
На них тоже со всех сторон надвигались чёрные паруса, словно несчётные фрегаты и каравеллы, несомые всеми ветрами Эвиала разом.
Сокол издал резкий клёкот и мгновенно изменился: в воздухе неподвижно завис человек в тёмном плаще, безо всякого оружия, по крайней мере на виду.
Игнациус ощутил на себе взгляд — пристальный, проникающий до глубины и пробирающий до печёнок. Пусть, мессир Архимаг готов к этому. Ловушка такой силы неизбежно выдаёт насторожившего её, прятаться бессмысленно.
…Конечно, они сопротивлялись. Что и как сделали пленяемые боги, Игнациус не разобрал, да он и не рассчитывал. Зато его зеркало сработало как надо, отразив нацеленные и в чёрные паруса и в него самого удары — где-то на окраинах Эвиала к небу взметнулись чудовищные протуберанцы пламени.
— Давайте-давайте, — вырвалось у мессира Архимага.
Каждый миг множил число пожранных его магией жертв, ответ богов только прибавлял ему силы. Ну, давайте же, вдарьте ещё, как следует! Я ведь так долго разрабатывал эту систему!.. Покажите себя во всей красе, испепелите этот мирок совсем, мне он больше не нужен!
Забывшись, Игнациус вопил и подпрыгивал, грозя небесам сухоньким кулаком.
А тем временем боги, и Сокол, и Ярый — перестали сопротивляться. Похоже, поняли, чем это оборачивается. Что ж, тоже тактика. Жертвы только укрепили бы прочность капкана. Надеетесь выскользнуть, освободиться «позднее»? Х-ха, вы ещё не имели дела с Архимагом Игнациусом. Сквозь эту оболочку не пробиться даже вам, надменные. И разрушить её невозможно. Ну… или почти невозможно, но для этого потребовалось бы, наверное, вмешательство самого Творца, если б, конечно, Он существовал.
…Молодые же Боги, Ямерт и его родня, попытались бежать — напрасно. Отрезая дорогу, на пути у них тоже распустились чёрные паруса. Вот одна из фигур отвесно рухнула вниз, прорезая воздух — Ямбрен, владыка ветров. Нацелился на Мечи, ясное дело. Поздно, мой хороший, — Игнациус не мог сдержать злорадства. Думаешь, я этого не предвидел? Думаешь, я напрасно тратил все эти годы?
…Ямбрен с размаху врезался в возникшее словно бы ниоткуда широкое чёрное покрывало — его мгновенно спеленало, словно младенца и, словно младенца же нянька, неумолимо потащило наверх, к остальной пятёрке.
Всё идёт, как ему и положено идти.
А эта пара и впрямь не сопротивляется. Боитесь крови, уважаемые? А это неправильно. Правитель тем и отличается от простолюдина, что не боится проливать эту самую кровь. И уж я, если мне приспичит создать ту самую Империю Тысячи Миров, никогда не совершу подобной ошибки. Крови будет пролито ровно столько, сколько необходимо. В конце концов, не случайно же цирюльники для облегчения состояния больного пускают ему кровь. Метод варварский, но верный.
Нет, всё-таки жаль, что вы не стали дёргаться и пытаться вырваться, с сожалением подумал Игнациус. Вон, ваши подручные до сих пор размахивают голубыми мечами и пытаются пробить чёрные стены магией. Наивные… А вот ваш последний удар наверняка расколол бы весь Эвиал. Миллиарды живых душ, невинных жертв, — ах, какую прочность обрела бы тогда моя западня!
Всё, сомкнулось. Три чёрных шара в небесах, стремительно мчатся друг к другу, сливаются — западня захлопнулась.
Чёрный шар стал быстро сжиматься, вот он уже с крупную гору… с холм… вот он уже не больше особняка самого Игнациуса в Долине… вот уже с комнату в том же особняке…
Сжимающийся с каждой секундой шар низринулся в разверстую пасть пирамиды. Всё правильно, подобное притягивается подобным. Игнациус проводил исчезающую точку долгим взглядом.
Лети, лети. Путь твой долог — до самого дна, которого нет. Лететь тебе вечно, и, пока ты в полёте — никакие заклятья пленников ничего не смогут сделать. Пусть даже на свободе они, эти пленники, смогли бы сварить уху в средних размеров океане.
Всех вас туда. В бездну. Заносчивых богов. Надмировых сущностей, возомнивших о себе слишком многое.
Их ничто не удержит. Падение станет вечным.
Тюрьма захлопнулась. Ворота закрыты, замки заперты, ключи выброшены, петли заклёпаны.
Его, Игнациуса, работа сделана.
Вся сила Упорядоченного в его распоряжении. Хотя нет. Оставался ещё Спаситель — эвон, сколько поднятых Им для последнего суда мертвецов толпится на кипящем и исходящем паром океане.
Хотя явившаяся в Эвиал сущность не слишком волновала мессира Архимага. В конце концов, Спасителя мало занимала власть как таковая, в изначальном смысле этого слова. Конечно, изучить Его необходимо. И он, Игнациус, теперь сможет заняться этим вплотную и спокойно, без помех. Эвиал закупорен наглухо. Войти сюда ещё возможно, а вот выйти — выйти сможет только он сам. Ну и те, кому он милостиво позволит «взяться за стремя».
Сейчас же Спаситель застыл, словно изумлённый невесть откуда явившейся помощью, разом избавившей Его от обоих врагов. Вокруг Утонувшего Краба по-прежнему ревел набирающий силу хаос, океан извергал клубы пара, на поверхность всплывали всё новые и новые трупы, кому присутствие Спасителя на краткий миг придало гротескное подобие жизни. Но самое интересное — обратил внимание Игнациус — что застывали, глядя на Него, даже некоторые «новые зомби» Империи Клешней, точно муравьи, карабкавшиеся вверх по лестничным маршам Великой Опрокинутой Пирамиды.
Велика ж Твоя власть, Спаситель.
На мгновение мессиру Архимагу пришла в голову поистине безумная мысль. А что, если не ждать, ничего не «изучать», а рискнуть — и Его, Спасителя, великую силу — туда же, следом за Молодыми Богами и теми, кто явился им на смену, в пропасть, в бездонную утробу зачарованного острова?
Разве не для того я изощрялся, стараясь протащить в Эвиал череп Его нерождённого сына?
Нет, не для того, оспорил сам себя маг. Этот череп — мой последний резерв, если дело обернётся совсем уж скверно и Спаситель решит вписать и меня в реестры «спасаемых». Я не знаю в точности, насколько Он силён и удержит ли Его вообще моя ловушка. Конечно, мой план включал в себя и такую возможность — вычеркнуть Спасителя из баланса сил в Упорядоченном куда как заманчиво. Хотя бы из соображений безопасности верноподданных моей грядущей Империи, как бишь её, Тысячи Солнц. Или Тысячи Миров?
Но сейчас я вижу — не управиться. Неопределённость чересчур высока. Я до конца не уверен, удержит ли моя западня Спасителя, или же он легко стряхнёт с себя чёрные тенета.
Игнациус умел быть честен с собой.
«Нет, этот враг мне не по зубам. Потом, когда я окончательно возьмусь за вожжи и магические потоки Упорядоченного станут повиноваться даже не моему слову, а одной лишь мысли — тогда, не раньше, мы переведаемся с тобой, Спаситель. А пока…
Пока думай, что я — твой друг, раз атаковал твоих врагов. Хотя, конечно, у подобного тебе создания друзей нет и быть не может».
Игнациус заложил руки за голову, покачался с носки на пятку. Подумал, взглянул на Спасителя, и поспешно опустился на колени.
Ему это наверняка понравится. Самые могущественные силы более всего падки на грубые, простые символы поклонения.
Так что собирай своих мертвецов, Спаситель. Мне нетрудно отбить Тебе десяток-другой поклонов. А протянешь руки — имеется чем дать по пальцам.
А вообще уже пора поставить последнюю точку и убираться отсюда. Вытащить, что ли, Клару из заварушки с красно-зелёными? В конце концов, Алмазный и Деревянный Мечи пригодятся и самому мессиру Архимагу.
Хотя бы как украшение на стену.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Когда легионы маршируют, сердце мирного обывателя радуется.
Во всяком случае, именно с этих слов начинался эдикт одного из прошлых Императоров, предписывавший всем тягловым сословиям при прохождении имперского войска через места их, сословий, проживания, со всей спешкой выбегать на улицы, становясь в ряды и возглашая хвалу храбрым воинам с их командирами.
Сейчас армия Императора тянулась через опустевшую, разорённую страну. Здесь не успели побывать козлоногие, здесь не хозяйничали пираты — но пресловутая Конгрегация за недолгий срок правления успела выжать из пахаря с мастеровым все соки. «Общественные работы», строительство укреплений, бесконечные поборы, да деньгами, никак не натурой! — и люди побежали. Иные — на юг, но куда больше двинулось на восток, подальше от драки, справедливо полагая, что при таких обстоятельствах Семандра окажется меньшим злом.
Бароны, разумеется, пытались перехватывать беглецов и возвращать на место. Восстание зрело, и не вспыхнуло лишь потому, что легионы под знаменем Василиска сами перешли в наступление.
Большая часть войск Конгрегации оказалась в глубоком тылу Императора, в окружённом, но не осаждённом Мельине. Оставленные там когорты Скаррона, из испытанного Девятого Железного, как могли, создавали видимость многочисленной армии, готовящейся к немедленному приступу: маршировали отдельные манипулы со значками других легионов, копались рвы, валились деревья, возводились контрвалационная и циркумвалационная линии, строились мощные осадные башни, особо дальнобойные катапульты и требушеты.
Бароны пока что не дерзали высовываться из-за мельинских стен, но долго обман, конечно же, не продержится. Шестьдесят сотен легионеров не смогут вечно изображать семидесятитысячную армию.
Остальные силы мятежников, удерживавшие северные города — Гунберг, Остраг, Ежелин — готовились к отпору. Баронские разъезды медленно пятились, оттягиваясь назад перед выдвинувшимися кавалерийскими турмами Императора.
Арсинум сохранил верность правителю Мельина. Горожане так и не открыли ворота, несмотря на все посулы присланного баронского отряда и угрозы магов. Сидельцы немало претерпели — на их головы обрушивался огненный дождь, дома горели, мощный взрыв разнёс ворота и город бы наверняка пал, не возведи защитники заблаговременно вторую, временную стену — штурмующие упёрлись в засыпанные землёй срубы, соединённые тройным частоколом, и, понеся потери, откатились.
Магов было мало, они требовались для отпора козлоногим, ещё больше их застряло во взятом Мельине — лежащий на отшибе Арсинум бароны оставили в покое «до лучших времён», справедливо полагая, что город и так никуда не денется и что сперва надо справиться с Императором.
Сейчас от Арсинума дальше на север, на Ежелин, наступали два легиона из пришедших с Тертуллием Криспом, Десятый и Двенадцатый. Третий и Пятый присоединились к главным силам.
Империя давно не собирала такой армии, со времён битв с Семандрой на Свилле и Суолле. Первый, Второй, Третий, Пятый, Шестой, Одиннадцатый и Пятнадцатый легионы вместе с испытанным хирдом гномов.
Семь легионов наступали восточным трактом, пролёгшим через Гунберг на Остраг. Арсинум выстоял, но Гунберг баронам удалось захватить — не без помощи Радуги, конечно.
Император ехал по главе Первого легиона, Серебряных Лат, шагавших в армейском авангарде, и на все уговоры Клавдия, объединившегося с Сежес, лишь качал головой.
Наступала осень, обычная мельинская осень, безо всяких грозных предзнаменований, коими так изобиловала та, знаменитая, закончившаяся страшной битвой Алмазного и Деревянного Мечей у стен Мельина. С северо-запада, от Хребта Скелетов и Царь-горы, дули холодные ветры. Правда, восток теперь оставался чистым — чудовищный Смертный Ливень сгинул, словно его никогда и не бывало. И, с усмешкой рассказывала Императору Сежес, уже нашлись такие поселяне, что сетуют на «новую напасть» — мол, раньше-тоземлица куда лучше родила, не в пример нонешней! Ну и что, что прятались, да каждую щелочку в крыше камнем да извёсткой забивали — зато какие урожаи поднимались! А теперь гнись втрое больше, навоз на поля вози, спину ломай… — Таковы простолюдины, — философски закончила чародейка. — Им бы лишь на печи валяться. А как работать — так нет, не надо, уж лучше мы Смертный Ливень потерпим. Ещё и хорошо, покуда он лупит, никуда ходить не надо, а с голодухи не помрём. Особенно если на лавку забиться, да одеялом накрыться. Можно, как медведь, пол-осени проспать.
Сеамни лишь тихо улыбалась. Последние две недели она вдруг сделалась как-то по-особенному спокойной и умиротворённой. «Всё будет хорошо», только и повторяла она.
Ночами она прижималась к Императору и не спала. В какой бы момент он ни приоткрыл веки — на него в упор смотрели огромные миндалевидные глаза Дану. Пристально, неотрывно. Словно запоминая всё, до мельчайшей чёрточки.
…А призналась она, лишь когда перед легионами замаячили башни славного Гунберга, густо увешанные для поднятия боевого духа штандартами и вымпелами Конгрегации.
Император, как, наверное, все мужчины и до него, и после, сперва вытаращил глаза. А потом — нет, он не бормотал «как же так, ты ж говорила, ничего не будет…», не изображал бурную, но фальшивую радость, и даже не совершил сакраментального Возложения Мужской Длани на Лоно Любимой.
Просто стоял рядом с Сеамни, закрыв глаза и вдыхая пряный, нечеловеческий, тонкий аромат её волос цвета воронова крыла.
С левой руки медленными каплями, пятная ковёр походного шатра, уже привычно сочилась кровь.
— Я в тягости, — одними губами повторила Сеамни. — Да, знаю, что невозможно. Что никогда не случалось. А оно возьми и случись. Со мной. Не хочу ни о чём сейчас думать. Жалеть, сокрушаться, загадывать. Хочу ждать и радоваться. Слушать, каконрастёт. Мы, Дану, это умеем — куда лучше, чем люди.
«Пирамида, — подумал Император. — Больше неоткуда. Что-то случилось там, и со мной, и с Сежес, что-то, опрокинувшее былые запреты. Что именно? — неважно. Почему мне так тепло? Откуда это? И почему защипало в глазах?..»
…В тайну они вынужденно посвятили троих: проконсула Клавдия, Кер-Тинора, капитана Вольных — и чародейку Сежес.
Именно волшебница-то и схватилась за голову, пока Клавдий церемонно, как ему казалось, поздравлял тихую и счастливую Дану.
— Что люди-то скажут! — вырвалось у Сежес. — Все ж знают, сызмальства приучены — не может быть детей у людей и Дану! У скольких благородных имелись наложницы из пленных, именно потому и заведённые! Решат, что… — Чародейка осеклась.
— Решат, что я «гульнула», как у вас толкуют, — безмятежно закончила за неё Сеамни. — Разбитые бароны заговорят о «бастарде» на престоле. О том, что Дану захватывают власть. Пойдёт новая смута. Верно, Сежес? Ты ведь именно это хотела сказать?
Чародейка смутилась:
— Ну, если говорить прямо, то…
— А только прямо и надо.
— Тогда чего ты добиваешься?! — не выдержала Сежес. — Новой смуты?! Простолюдины — это простолюдины! Легионерам сказали — гномы, мол, союзники, и им этого хватает, акто станет умствовать, тому центурион пропишет действенное средство в виде засыпки или там чистки лагерных отхожих рвов! А пахарям ты этого не объяснишь! Они ещё поход Деревянного Меча не забыли, а им тут пожалуйте, наследник великой Империи — Дану! Люди, они ведь такие — в плохое куда легче верят. В твою, Сеамни, прости меня, ложную блудливость, про то, что повелителю изменяешь в ближайших кустах с притаившимся сородичем — поверят сразу, охотно, и свидетель не один найдётся!
— Таких — на осину, сразу и без разговоров! — не выдержал Клавдий.
Сежес безнадёжно махнула рукой.
— Вздёрни одного болтуна — его бред подхватят сотни. Не повесь ни одного, сделай вид, что тебя это не волнует — отрава пойдёт по умам, медленно, но верно. А уж повод восстать, не беспокойся, найдётся. Сейчас легионы охотно идут за повелителем, потому что он — против баронов и магов, а их простой народ ненавидит. А ну, как на престоле окажется… гм…
— Значит, наш долг — сделать так, чтобы повода восстать не нашлось, — железным голосом отрезал Император. — Мы, господа совет, ещё не победили. У нас впереди бароны в Гунберге и Остраге, за ними — Нерг, а за спиной — козлоногие. Притихшие, но надолго ли? А распоряжения я сделаю. Ты, проконсул, станешь первым регентом и Хранителем Престола. Ты, Сежес — вторым. Сеамни — императрицей-матерью. Править вам придётся втроём — печать я распилю натрое.
— Стой. — Глаза Тайде сделались совершенно темны и непроницаемы. — О чём ты… повелитель? — Она запнулась, чуть не назвав Императора запретным, ею самой придуманным именем. — Словно завещание пишешь. Какие регенты, какие соправители?!
— Перед нами — Нерг, — тяжело проговорил Император, избегая смотреть ей в глаза — такая боль таилась за тёмной бронёй. — Это куда хуже Кутула. А мне придётся идти первому.
— Почему?! — разом возмутились и Клавдий, и Сежес, и даже Сеамни.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 [ 43 ] 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.