Чтение 31–й страницы книги ~Война мага. Конец игры~

— Я начинаю, — предупредил некромант, становясь в середину небольшой звезды.

Заклятье поиска сплести нетрудно, когда твёрдо знаешь, что именно требуется отыскать и это «что-то» от тебя не прячется. Линии звезды вспыхнули привычным зелёным светом, мир закружился вокруг, перед взором Фесса возникали опушки лесов, прогалины в их глубине, тихие речки, поля, покосы, редкие деревеньки; и вот — медленно бредущая заросшим берегом ручья фигура в плаще с парой деревянных клинков за спиною.

Сердце Фесса затрепыхалось, колотясь о рёбра, словно птица — о прутья клетки.

Тонкие руки, одетые корой. Тонкие ветки молодого ивняка вместо волос. Лицо в зеленоватой коре, брови — поросль серебристого мха. И заострённые по-эльфьи уши.

Безымянная — ибо создательница так не одарила её именем — брела на север. Наверное, она даже не смогла бы сказать, зачем и почему. «Вейде создала тебя, — думал Фесс,— чтобы вытащить меня из аркинских застенков. На тот момент в сложной игре королевы Вечного леса моя роль ещё оставалась недоигранной. Не знаю, как сейчас, когда небо перечёркнуто золотой лестницей, нужно ли ей ещё что-то от меня, но тогда, похоже, эльфийка нуждалась во мне.

Эх. Вернуться бы туда, на Клык, в башню старика Парри. Сколько всего сделал бы по-иному. И самое главное — ни за что не полез бы в Эгест, мстить за несчастного Джайлза».

Заклятье меж тем сработало как надо, настиг некроманта и откат — ему Фесс чуть ли не обрадовался; это значило, что мир ещё не сорвался в пропасть, что привычные законы работают по-прежнему.

Эйтери сунула ему в руку скляницу с каким-то снадобьем, Фесс машинально выпил, не чувствуя вкуса, — боль слегка приутихла.

— Ну, а что теперь-то, некромант? — осведомилась гнома.

— Я знаю, где она. Где та, что называет себя Безымянной.

— Допустим. Но ты разве не видишь, что творится?

— Вижу. Но, понимаешь ли, Сотворяющая…

Он заколебался. Сказать напрямик? Обидится, гномы гордый народ.

— Понимаешь, — повторил Фесс, стараясь смотреть Эйтери прямо в глаза, — бывают моменты, когда ты делаешь всё по-своему. И не можешь никому ничего доказать или объяснить, почему поступаешь именно так. Тебе приводят массу разумных доводов, и ты даже не споришь. Потому что говорящие кругом правы. А ты знаешь, что всё равно должен делать что делаешь. Вот и у меня сейчас так. Не мешай мне, Сотворяющая, пожалуйста, не мешай.

— Тебе, пожалуй, помешаешь, — фыркнула гнома. — А говорить тебе говорили, и всё больше правильные вещи. Да только ты не слушал, некромант. Разве ни о чём не жалеешь, а?

— Жалею, — кивнул Фесс. — Отрицать не стану. Но жалею о том, что сам решил, а не что мне насоветовали. Сам сделал — сам перед собой и ответ держу.

— В том-то вся и беда, — грустно молвила гнома. — Ну, что дальше-то, некромант? Куда пойдём?

— Далеко ходить не придётся.

— А не ты ли совсем недавно про Тёмную Шестёрку так красиво нам всем говорил? — Эйтери упёрла кулаки в бока.

— Я говорил, — Фесс и не думал отпираться. — Но мне сейчас надо найти Безымянную, гнома. В глаза посмотреть, — он запнулся. — Душа… столько про неё говорили, а получается… Я боюсь думать, что Вейде такого там начаровала, чтобы вывести душу из живого тела и загнать в деревяшку. А она ведь это сделала. Именно это!.. — последние слова получились просто диким и кровожадным рычанием.

— А ты не горячись, некромант, — посоветовала Эйтери. — Вейде искусна в самой неожиданной волшбе. Небось, и это не просто так сотворила, потому что приспичило ей. Даи то сказать — если бы не она…

— То Рысь осталась бы жива! — выкрикнул Фесс.

— Да? С чего ты взял? Ясно теперь, что серые что-то с ними такое учудили, когда они им в руки попали, такое, что и сказать страшно, сердце в пятки уходит. Попытал бы ты лучше нашего преподобного отче, а то он на словах-то всё за нас, а как до дела дошло, да ещё какого… Не осталась бы в живых твоя Рысь. Она… оно… тут ходит только потому,что Вейде её душу сохранила. Вывела из трупности и сберегла. Жутко, конечно, но сам посуди — гном-то и орк так и остались, как были?

Фесс молча кивнул.

— Хорошо потрудились серые, — голос Эйтери резал, словно нож. — Видно, твои им действительно попались ещё живыми. Спасти не могли, сумели только удержать, но и это, Фесс, великое дело. Не знаю, кто ещё бы так смог. Тут и Ордос бы спасовал, и Волшебный Двор не сдюжил. Вот только зачем это святым братьям?

— Это-то понятно. Они меня ещё в Салладоре уговаривали, мол, сдайся, и спасёшь друзей. Я не верил. Не во что было верить. Яточнознал, Эйтери, точно — и Рысь, и Прадд, и Сугутор мертвы, а всё иное — ложь, слагаемая лишь для того, чтобы заманить меня в ловушку. Оказалось, нет.

— Инквизиторы тоже лгали.

— Конечно. Играли словами, потому что «не-жизнь» всё-таки отличается от смерти и даже «не-смерти». Но ни орк, ни гном, ни Рысь не ушли в Серые Пределы. И это главное.

— И ты их оживишь? — гнома взглянула на него в упор. — Словно в плохой балладе, где все враги убиты, все наши живы?

— Если все наши живы, то мне плевать, хороша баллада или плоха.

— Так не бывает, — покачала головой Эйтери. — Баллады или не баллады, а связать разорванное не могут даже боги. Душа, отлетев, не возвращается обратно, во всяком случае, так говорят мои книги. Никому и никогда ещё не удалось по-настоящему оживить кого-то, вернув ушедшего из тех самых Серых Пределов, о которых ты вспомнил. Может, в иных местах… иными руками… но не нашими, Фесс, не руками смертных! Нет такой иглы, чтоб залатать прореху. И ниток таких не сыщется тоже. Оставь её, некромант, отпусти.Пусть уходит. И Безымянную оставь тоже. Ты всё правильно говорил там, внизу — у нас есть дело, есть план, союз с Тёмной Шестёркой дорогого стоит! А ещё ведь и Спаситель… я людским россказням про него не слишком верила, а эльфы к подлинным хроникам Первого пришествия никого не допускали. Напрасно, получается, не верила. После Западной Тьмы и Салладорца Он — первейший враг. Не желаю, чтобы меня «спасали», а потом ещё и «судили» или что там у Него нам уготовлено. Честно живу, честно умру и в камень уйду, как предки мои. Перед ними и стану ответ держать.

— Эйтери, — Фесс дружески положил руку ей на плечо. — Ты всё правильно говоришь. И со Спасителем нам сойтись придётся. И с Сущностью. Но не смогу я идти на штурм, если буду знать — Рысь моя тут бродит, неприкаянная, пустое тело с пустыми глазами. Не могу, гнома!

— Эх, ты, — Сотворяющая только прищурилась. — О себе только и думаешь, некромант. Видать, плохо тебя Даэнур учил. Азбучную истину так и не вложил. Хотя, если такое от мамы с папой не воспринял, никакой декан не поможет. Не о себе думать ты сейчас должен. Не о себе. И не о тех, кто тебе близок. Про тех, кого не знаешь, кого ни разу не встречал, по Эвиалу странствуя, — вот о ком твоя забота быть должна!

— Ну точно — как в балладе…

— Тьфу! — гнома всерьёз разозлилась. — Фесс, не заставляй меня пожалеть о том, что помогала тебе и что с эшафота тебя вытаскивала!..

— Ты не пожалеешь, Сотворяющая, — некроманту стоило немалых усилий спрятать гнев. — Я найду Безымянную. И отправлюсь дальше намеченным путём. Это не займёт много времени.

— А эта? — Эйтери мотнула головой вслед скрывшемуся Северу. — Неупокоенная?

— Никуда не денется, — уверенно бросил некромант.

— Постой, ты что же, за ней так и побежишь, без ничего, в дорогу не собранный? — подивилась гнома.

— Он не побежит, — раздался за их спинами голос юной драконицы. — Он полетит. А я его понесу. Как и обычно.

Фесс невольно покраснел.

Аэсоннэ стояла, скрестив тонкие руки на груди, жемчужные волосы заплетены в косу и перекинуты вперёд. И… она больше не выглядела девушкой-подростком, словно в одночасье повзрослев на пару обычных человеческих лет.

— Я помогу тебе, папа.

Папа. Всё-таки папа. Не Кэр и не Фесс.

— Ну, тогда я пошла, — Эйтери попыталась проскользнуть ко входу в пещеры.

— Останься, Сотворяющая, прошу тебя, — остановила её драконица. — Ты была права, нам понадобится твоя помощь. Ну, чего медлим? Надо лететь.

— Лететь? — чувствуя, что проваливается под землю от стыда, пробормотал некромант, не в силах даже взглянуть на Аэсоннэ.

— Конечно, отец, лететь, — усмехнулась она. — На своих двоих когда ещё доберёшься! А неупокоенная сейчас шагает как раз навстречу… Безымянной, — последнее слово далось с некоторым трудом, драконица чуть запнулась. — Две части некогда единого целого. Вот только что случится, когда они встретятся?

Фесс промолчал, просто не находя слов.

— Ну, что мы все замерли? Я перекидываюсь, — предупредила Аэсоннэ. — Скажи, куда лететь, пап. Сразу и Безымянную подберём, и неупокоенную перехватим. А там уж как дело повернётся.

— Спасибо, Аэсоннэ, дочка, — Фесс наконец нашёл силы взглянуть ей в глаза — уже не человеческие, в глаза расправляющего крылья жемчужночешуйного дракона.

«Не за что».— Ему показалось, или в мыслеречи гордой драконицы и впрямь мелькнула тень затаённой обиды?

Пик Судеб прыгнул назад, под стремительно мчащимся драконом расстилался густой лес, окутанный ночным мраком. Летели молча, только «правее» да «левее» Фесса, указывавшего направление.

…Безымянную они нашли на небольшой опушке, неподвижно застывшую с запрокинутым лицом, обращенным к неярко мерцавшим звёздам. Она даже не повернулась, когда дракон, сложив крылья, с шумом опустился на свободное место.

Фесс и Эйтери оказались на земле, не медля, перекинулась и Аэсоннэ. Только теперь Безымянная обернулась к ним.

— Вы пришли, — произнёс незнакомый глуховатый голос. — Нашли меня. Не забыли…

— Как же мы могли забыть тебя, спасшую жизнь Кэру? — Аэсоннэ первая шагнула к Безымянной, вновь приняв человеческий облик. — Ты, Север и Сотворяющая вытащили его с лобного места. Такое не забывается.

— Я была создана для этого, честная драконица. Это всё, что я знаю.

Эйтери рванула сумку, сердито шипя, выдернула из гнезда какой-то пузырёк, сильно и зло встряхнула — скляница засияла ярче любого магического огонька.

Фесс, не отрываясь, всматривался в лицо диковинного создания. Нет, ничего общего с Рысью-первой, кроме разве что острых эльфийских ушей.

— Создавшая отпустила меня. Больше я ей не нужна, и моё существование бессмысленно.

— Никогда не читала, что лесной голем может так говорить и чувствовать! — боязливо шепнула некроманту Эйтери.

— Ничьё существование не бывает бессмысленно, — решительно возразила Аэсоннэ, подходя вплотную. — Тебя сотворили, тебе отдали приказ, всё верно. Но осталось тело, откуда исторгли душу. Ту самую, которой оживили тебя. Вас разделили, разрезали надвое. Разные силы, с разной целью. А теперь пришла пора сделать вас одним целым.

Фесс онемел от изумления. Аэсоннэ произносила как раз те слова, которые должен был произнести он сам.

Безымянная не шелохнулась.

— Идём с нами, — драконица осторожно тронула её за плечо. — Или будешь тут сидеть сто лет? Может, ты корни решила пустить и врасти?

— Нет, — глухо ответила Безымянная. — Я пойду с тобой, светлая драконица… делай, что хочешь. Во мне нет ничего, ни желания, ни нежелания. Если тебе нужно — делай. Я знаю, что такое страх, но никогда его не испытывала. Что нужно делать, светлая?

— Сесть мне на спину, — лаконично ответила Аэсоннэ.

…И вновь странный полёт сквозь ночь, прочерченную золотой лестницей, под отдалённый стон колоколов — мир словно вызванивал себе погребальную. Вновь молчание, становящееся томительным, почти непереносимым.

…Гном Север послушно топал следом за медленно уходящей к югу неупокоенной. Сперва он не разжимал пальцев на эфесе фальчиона; он и впрямь не помнил ни одного мертвяка, «не охочего до свежатинки». Однако на сей раз всё вышло совсем не так — подъятая брела неловко, порою спотыкаясь, но даже не поворачивала головы в сторону гнома, и мало-помалу он расслабился. Видать, правы некромант с Сотворяющей — это не просто зомби, ходячий труп с одним-единственным желанием.

Вышагивать по бездорожью Северу пришлось недолго. Зашумели крылья, и с небес камнем рухнул белодымчатый дракон; на спине его сидели трое. Трое, а не двое.

Неупокоенная остановилась, в горле у неё что-то захрипело и забулькало. Руки протянулись — прямо к третьей фигуре, закутанной в длинный плащ.

— Ну что, некромант? Ты знаешь, что делать дальше?

— Знаю, Эйтери, — отрезал Фесс, хотя, конечно, это было не так.

Неупокоенная и Безымянная шагнули навстречу друг другу. Сейчас возьмутся за руки, словно сестры…

— Пап, если у тебя есть подходящее заклинание, то сейчас самое время, — Аэсоннэ нахмурилась, меж тонких бровей залегла складка.

Некромант не ответил; а меж тем удивительное деревянное создание и тело, лишённое души, но не пугающего подобия жизни действительно взялись за руки и застыли, словно оцепенев. И лес затих тоже, точно боясь пошевелиться, спугнуть.

— Иди за мной, — наконец проговорил некромант одними губами. Безымянная кивнула, осторожно потянула неупокоенную за руку — и та послушно шагнула следом.

— Куда теперь, папа? — Аэсоннэ оказалась рядом, улыбнулась, взглянула в глаза — совершенно не по-детски.

— Обратно, к Сфайрату. А ты…

Драконица тихонько рассмеялась. И без долгих церемоний взяла некроманта под руку.

— Плохо уметь превращаться и выглядеть всегда так, как хочешь, — вдруг пожаловалась она. — Во всём видят второе дно, как люди говорят. А я просто подросла, пап. Драконы медленно взрослеют и ещё медленнее старятся, но вот вырасти — могут очень быстро. Если ты понимаешь, о чём я.

— Хочу верить, что понимаю, — пробормотал Фесс.

— На тебя уже набросились, я знаю. И Чаргос, и Эйтери. Те, кто знает правду о нас, драконах. Но всё равно — они не понимают. Их не было с тобой всё это время. Я… просто искренна, пап. Знаю, что для тебя — я дочь. Ты принял меня, ты был первым, кого я увидела собственными глазами, а не памятью крови. Я действительно… люблю тебя. И как отца. И не только. Видишь, как всё перемешалось… Вот, всё, сказала, — она откинула косу назад, попыталась рассмеяться — не получилось, смех застрял в горле. — А ты хочешьспасти её, оживить, вернуть… всё понятно. Только не потому, что любишь. А потому, что виноват, она — твой позор, твой вечный укор. Ведь ты ж сейчас… — она помедлила, — спокоен. Нету в тебе…

— Не надо, — опуская голову, попросил некромант. — Не читай меня. Пожалуйста. Как говорится, я знаю, что ты знаешь, что я знаю.

— О правде сказано много красивых слов, мол, и остра она, и режет, и так далее, — грустно кивнула Аэсоннэ. — Драконы, конечно, умеют обманывать, могут солгать, как Сфайрат, — но сами не обманутся никогда. Наш дар — и наше проклятие.Онизнали, чем наделить Хранителей Кристаллов. И наша правда — самая острая. Люди могут думать, что мы лжём, и спасаться этим.

— Дочка…

— Не надо. Я тебя не читаю. Хочешь добрый совет, пап? Самый добрый, на какой только способна хитрая и злая драконица. Оставь их вдвоём. Не делай ничего. Нам надо спешить — Тёмная Шестёрка ждёт твоего зова. Да и Спаситель… он, конечно, спускаться не очень торопится, но эта продолжающаяся ночь…

— Спасибо, дочка. Спасибо за совет. Но я…

— Ты решил, — покивала драконица. — Что ж, папа, воля твоя. Я помогу тебе, что бы ты ни задумал. Я тебя не оставлю. Но ты ведь и вправду не знаешь, как слить душу и тело. До такого не додумались даже великие некроманты прошлого.

— А Салладорец? — вырвалось у некроманта.

— Салладорец — не знаю, — помрачнела Аэсоннэ. — Он уже столько раз удивил нас всех… не возьмусь ничего предсказать.

Помолчали.

— Я хочу быть с тобой, — просто сказала драконица. — Хочу, могу и должна. Всё вместе. Хочешь видеть во мне дочь — буду дочерью. И мне не придётся притворяться.

— Рыся… — беспомощно начал некромант.

— Да-да, мама тоже говорила, что в такие минуты у мужчин пропадает дар речи, — драконица засмеялась, хоть и несколько натужно.

— Мы и так с тобой. Неразлучны. Я видел, как ты… появлялась на свет, я…

— Да чего уж. Говори прямо — видел, как ты вылуплялась из яйца!

— Нет. Ну, о чём ты, Рысь!

— О том, что надо сделать положенное, — очень серьёзно заявила драконица. — О прочем давай думать после. Согласен, папа?

Это «папа» было настоящим. Как и мягкий свет в её глазах.

— Конечно, дочка. И… ещё раз спасибо, что зовёшь меня отцом.

Драконица улыбнулась.

— Не за что, пап. Ни у кого из моего племени не было такого отца. И уже не будет. Что же до всего прочего… Был бы ты драконом — могла б звать «папой» и дальше, даже если б мы вдруг стали делить ложе. У нас ведь нет «инцеста», в отличие от вас, людей.

— Рыся!

— Что? Разве ты боишься прямоты? Честности? Разве любить кого-то и хотеть быть с ним — позор?

— Н-нет, но…

— Но «так не принято»? Оставь, папа. Нам идти в битву, в Эвиал нагрянул Спаситель, может, нам всем осталось жить совсем чуть-чуть, а мы всё равно блюдём какие-то приличия!

— Приличия — то, что отличает нас от зверей.

— Нет, — отрезала драконица. — Есть приличия — и «приличия». Вторые только мешают. Соблюдать их — просто ханжество.

— Давай не будем спорить…

— Давай, — легко согласилась Аэсоннэ. — Ты только не… Папа! Отец! Нет! Не надо!..

Некромант уже некоторое время сжимал в правой ладони заветный чёрный шестигранник. Зародыш Чёрной башни, которая всегда с ним. Острые грани просекают кожу, ладонь щекочут сбегающие капли крови, и мир вокруг начинает меняться. Истошный крик драконицы тонет, глохнет в волнах накатывающего со всех сторон тумана; стены, словно из блестящего гномьего угля, вздымаются прямо перед некромантом, он делает шаг к двери…

— Не сейчас, — слышит он.

На пороге застыл знакомый карлик. Поури по прозвищу Глефа, с чудовищно искажённым, согласно своей природе, лицом Фесса и длинным древком в руках, на каждом конце которого — по обоюдоострому клинку.

— Ты не можешь войти, — говорит карлик, пристально глядя в глаза некроманту.

— Не могу? Почему?

— Не время.

— Мне надо. И я пройду, — упрямо повторяет Фесс, делая шаг.

Поури без малейших колебаний вскидывает глефу наперевес.

— Ты не пройдёшь.

Некромант не стал тратить время на споры. Почему карлик преградил ему дорогу, откуда он вообще тут взялся — сейчас неважно.

— Ты не можешь биться со мной, — неожиданно сказал поури, не отступая тем не менее ни на шаг. Фесс не ответил — к чему слова, когда приходится прибегать к совсем иным аргументам.

Он давно не обращался к арсеналу Серой Лиги, его оружием стала магия, а не меч. Сейчас у него ничего нет, только пара кулаков, но на крайность сгодятся и они.

— Не подходи! — в последний раз предупредил карлик и, поскольку Фесс даже не подумал подчиниться, атаковал.

Бил он по-настоящему, и удар правого лезвия наверняка пришёлся бы некроманту в шею, если бы Фесс, весь изгибаясь и выворачиваясь, не поднырнул под древко, коротко ткнув поури костяшками пальцев в горло. Тот захрипел и опрокинулся; некромант пинком отшвырнул глефу куда подальше.

— Ну, видишь? Вот я и прошёл.

— Дурррак… — приподнимаясь на локте, выдавил карлик. — Не понимаешь, кого срубил, что ли?..

Фесс не удостоил его ответом.

Библиотека… библиотека… там, где бесконечные ряды книг на всех ведомых и неведомых языках. Там найдётся ответ, не может не найтись.

В каком-то ослеплении он мчался по знакомым коридорам, взбегал не изменившимися лестницами мимо мрачных статуй в глубоких нишах; он найдёт ответ, ну, конечно же, найдёт. А карлик… что ж, у Чёрной башни множество мрачных тайн, и он, Кэр Лаэда, не нанимался раскрывать их все.

Стройные шеренги фолиантов успокаивали, вселяли уверенность; ну, конечно же, требуемое заклинание отыщется, не может не отыскаться. Ведь это же так естественно — вновь слить разделённые душу и тело. Величайшие маги Упорядоченного, о чьём существовании Фесс может и не подозревать, разумеется, уже давно всесторонне изучили проблему и нашли соответствующее решение. Осталось его только разыскать.

Он бросился к полкам, словно ныряльщик, разорвавший опутавшие ноги жёсткие стебли морской травы и отчаянно устремившийся наверх, к свету и воздуху.

Но на сей раз книги не раскрывались сами собой, страницы не спешили к нему на помощь.

Вот на глаза попадается «Большой указатель некромантии, составленный мэтром…» — смотрено не раз, Фесс помнит каждую страницу, нужного здесь нет и быть не может.

«Тайные знания, сообщённые мне дуоттами во время моего у них пленения», — остроумная компиляция одного из анонимов, претендовавших на обладание «истинным наследством» змееглавцев, — не то, не то.

«Обряды и заклинания Смерти» — сочинение безумного мастера Рашшагра, изгнанного из Белого Совета и Академии после того, как он, стихийный маг, вдруг увлёкся Тьмою и, хотя его нельзя сравнивать с гениальным Салладорцем, тоже достиг немалых успехов. Может быть, здесь?

— Нет. Не ищи, — на пороге появился всё тот же Глефа. Выглядел он неважно, рваный кафтан на груди перепачкан кровью, как будто удар Фесса проломил ему горло. — Тебе ведь сказали, что…

— Одного раза мало показалось? — зло бросил некромант. — Иди сюда, я добавлю.

Поури по кличке Глефа лишь криво улыбнулся.

— Разорванное не сшить. Не ищи заклинания.

— А что будет, если я и поищу? Ну, не найду. Какая тебе забота, кто б ни говорил твоим языком?

— Без помощи ты потеряешь тут слишком много времени.

— Тогда разумнее будет мне помочь, — невозмутимо заметил Фесс.

— Наивный! — возвысил голос карлик. — Есть заклинания, сколь угодно слабые, но могущие сорвать такую лавину, что…

— Как я устал от этих пророчеств, предвещаний и тому подобного. Помоги, а если нет, то…

— Если бы ты спустился по той лестнице… — прохрипел на прощание карлик и вдруг повалился на пол, ткнувшись уродливой головой в руки, словно марионетка, выпущеннаякукловодом.

Спустился по той лестнице…

Чёрная яма, ведущая сквозь иные слои реальности прямо на Утонувший Краб…

Безымянная, Рысь-неупокоенная, он и — и Аэсоннэ, если она согласится. Остальные драконы, Утонувший Краб, Сущность — подождут. И Спаситель… тоже подождёт.