Чтение 22–й страницы книги ~Война мага. Конец игры~

Серебряные Латы и отряд гномов шли обратно на юг. Вдоль Разлома, как и прежде. Однако теперь белая хмарь в чудовищной трещине бушевала, словно море в яростную бурю, волны кидались на скалистые берега, брызги так и летели в разные стороны — однако под ними ничего не оживало.

Император старался держать голову по-прежнему высоко. Войско должно быть уверено — повелитель точно знает, как следует поступить.

Им оставалось только одно — возвращаться обратно, в Мельин. Без победы и без надежды.

— Однако они пошли, — буркнула Сежес. Волшебница оправилась поразительно быстро, но сейчас на бледном лице заиграла пара чахоточно-алых пятен. — Решили, что в этомих долг перед повелителем!.. И что в результате?..

— Результат не так уж и плох, — вставила Сеамни. — Брагга убит. Среди баронов неизбежна распря. Легионы вырвались из мельинской ловушки. Потери… терпимы. Один только Гай. Сципион, как докладывает проконсул, ранен, но выживет.

— Нет, дочь Дану, — чародейка не отвела взгляда. — Это лишь на первый взгляд. Бароны поняли, что пощады не будет. Что переговоры и данное слово — это лишь видимость, а на самом деле сторонники повелителя и не подумают сдержать обещание. Конгрегация теперь станет драться насмерть.

— Можно подумать, они до этого помышляли о сдаче, — парировала Сеамни.

— Нет, но среди них нашлись бы умеренные, те, кто не думал о смене династии, и вполне удовлетворился бы некими вольностями.

— Их бы ничто не удовлетворило, — неожиданно произнес капитан Вольных. Кер-Тинор говорил редко, но весомо. — Уступку и готовность договориться они воспринимают только и исключительно как слабость. Немногих разумных, неохотно примкнувших к восстанию, заставили бы замолчать, перекричали, облили презрением, заклеймили бы трусами.

— Хватит об этом, — поморщился Император. — Сделанного не воротишь. Легионы отступают к югу, как явствует из донесения Клавдия. Нам ничего не остаётся, как со всем мыслимым поспешанием двигаться им навстречу. Им предстоит продержаться до нашего возвращения.

— Баронам, и главное Радуге, сейчас будет не до них, — посулила Сеамни. — Разлом бушует. Что-то дальше?..

— Вот именно, — холодно кивнул Император. — Что дальше? Наша надежда рухнула. Великая Пирамида оказалась блефом.

— Н-не совсем, — запнувшись, вдруг возразила Сежес. — После того как камень взорвался, я-я чувствую… что-то новое…

— У тебя прибавилось силы, чародейка, — невозмутимо заметила Сеамни. — Для глаз Дану это так же очевидно, как для человеческих — цвет твоего платья.

— А у меня? — не сдержался Император.

— У тебя — нет. Ты не маг, никогда им не был. Но… — Дану тоже заколебалась, — что-то… изменилось. Да, точно. Изменилось. Не знаю только, что…

— Кровь-то, она как прежде бежит, — проворчал нахмуренный и злой Баламут.

Кровь и впрямь сочилась каплями, собиралась на костяшках, тяжёлыми рябиновыми бусинами срывалась вниз; но прежняя слабость прошла, Император чувствовал себя даже лучше, чем до того, как нанёс роковой удар.

— Кровь новая, — Сежес бросила на него взгляд знатока. — Только что народившаяся, из костей вышедшая. Ой! — она вдруг зажала ладонью рот. — Да что ж это я такое несу?! Откуда ж я такое взяла?!

— А ты меня внимательнее слушай, — съязвила Сеамни. Но глаза её вспыхнули, и на Императора она взглянула как-то совершенно по-иному — надеется, что теперь выживет? Пусть с кровью, постоянно текущей по левой руке, но — живой?

Однако какое это имеет значение, если не остановить Разлом?!

А как его останавливать? Магия крови, как советуют Сеамни и Сежес? Но Клавдий доносит, что Радуга уже прибегла к человеческим жертвоприношениям. Зарезанных детей кидают в скирды, словно обмолоченные снопы.

Меньшее зло, да, Император? Меньшее зло? Сколько же детей умрёт на жертвенниках, чтобы только сдержать козлоногих, не пропустить их дальше?

Руки сами норовили подняться, стиснуть раскалывающуюся от тревоги голову. Он заставил их не шевелиться.

Поражение. Разгром. Несмотря на все одержанные победы, взятые или разрушенные пирамиды, их перебитых стражей, лопнувший кристалл… Уповать больше не на что. Разве что…

— Вытрясти всё, что они знают, — вслух закончил Император, сжимая правый кулак.

— Из кого, повелитель? — оживился Баламут. — Вытрясти — это мы, гномы, очень даже могём!

— Молчал бы, — фыркнула Сежес. — Тоже мне, палач-дознаватель нашёлся, а сам пленному и пузо не вскроет!..

— Кто не вскроет? Я не вскрою? — возмутился гном. — Да я, государыня моя, чтобы ты только знала…

— Хватит, — остановила их Сеамни. — Давай я угадаю. Вытрясти всё, что знает Всебесцветный Нерг?

Сежес, Баламут и даже Кер-Тинор разом вытаращили глаза.

— Дочь Дану, — осторожно проговорила чародейка, — мы, Радуга, пробовали, и не раз. Разумеется, мы не ходили походами на их цитадель, но, можешь не сомневаться…

— Серая Лига отказалась даже слушать о том, чтобы проникнуть в главную башню Всебесцветных, — напомнил Вольный. — Ни за какие деньги.

— То есть Нерг непобедим, их твердыня — неприступна? — глаза Императора опасно сузились. Все остальные собеседники слишком хорошо знали, что за этим может последовать.

— Можно сказать и так, — осторожно начала Сежес, — что никто и никогдавсерьёзне пытался к ним приступать. Ордена Радуги между собой не воевали. Ну, а правители Империи… гм… в общем, понятно.

— А если мы —приступим?— напирал Император.

— Но, повелитель — зачем? — простонал Баламут. — Что это нам даст? Мы шли сюда, чтобы схватиться с тварями Разлома. Так и случилось, но открывшие его гады оказались хитрее. Из нашего мира эту напасть так просто не избыть! Я имею в виду, если оставаться только в нашем мире…

— Ты совершенно прав, гноме, — медленно ответил правитель Мельина. — Из нашего мира его не избыть. Но я хочу знать,из какого можно.

— А разве там, внизу… где уже побывал повелитель?..

— Нет, Сежес. Я думал об этом. Но в мире под названием Эвиал я не увидел ничего, хоть как-то связанного с Разломом. Возможно, мне просто не повезло; но как искать там что-то, когда у нас в Мельине сидят мятежники, а козлоногие грозят не оставить вообще ничего от нашего собственного отечества?

Император перевёл дух. В конце концов, у него оставался и ещё один выход. Он уже думал об этом и даже говорил. Собрать всех, кого возможно, — и покинуть Мельин. Разлом— это не пропасть, прыжок в которую гибелен. Это просто дорога в другой мир. В Эвиале хватит места ещё сотням и сотням тысяч поселенцев. Люди и не-люди Мельина могли бы устроиться там. Пусть даже ценой войны с местными обитателями.

Он представил это себе — живой поток, льющийся прямо в белую муть Разлома; мужчины, женщины, дети… и скотина тоже? Повозки? Скарб? И всё это обрушится прямо в жаркие,влажные джунгли, где сам Император встретил вампира по имени Эфраим…

Правитель Мельина поёжился. Но такой хаос всё-таки лучше, чем всеобщая гибель. Правда, к Разлому теперь придётся пробиваться с боем.

— Здесь нам больше делать нечего, — отрывисто бросил Император. — Нужно возвращаться обратно в Мельин. Там я приму окончательное решение.

Никто не посмел ему возражать.

…Обратная дорога была хорошо знакома, и провиант больше не экономили. Войско шло, не задерживаясь, чтобы устроить охоту или пополнить оскудевшие запасы. Миновали странное место, где добрый десяток пирамид стоял мертвым — их магия словно угасла.

Кто это сделал? Что за неведомые союзники нашлись у людей Мельина?

Сежес только разводила руками, Император же невольно вспомнил загадочный огненный росчерк, пламенную стрелу из мрака, сразившую козлоногого, когда легионы ещё только подступали к Разлому.

— К нам подоспела подмога. Вот только жаль, что они так и не показались…

— Да, повелитель, — почтительно поклонилась Сежес. — Но, быть может, у них имелись на это веские причины?

— Какие? — с тоской отвернулся Император. — И где их теперь искать, этих союзников?..

— Боюсь, владыка, что они окажут себя, если только сами этого пожелают, — осторожно заметила волшебница. — Искать их негде. Следы отсюда никуда не ведут. А у нас нет ни времени, ни достаточного провианта на продолжительные поиски.

— Тогда идём дальше, — решил Император.

Войско шагало. Что-то там сейчас в Мельине?..
* * *

Вновь извивается по ведущим на юг дорогам стальная змея, легионы Империи вновь шагают к морю, оставив в руках мятежных баронов главную драгоценность державы — столицу. С востока спешит Тарвус, и он уже недалёк — от него прилетают почтовые голуби. С запада пришла весть от повелителя — он тоже торопится. Ошеломлённая Конгрегация осталась с Мельином в руках, но без предводителя. Клавдий не сомневался, что нобили попробуют настичь его войско и вновь попытать воинского счастья — когда подойдут легионы Тарвуса, а командовать станет повелитель — часы мятежников будут сочтены.

Всё хорошо. А будет ещё лучше.

И мальчишка Марий Аастер тоже здесь. То, к чему готовился проконсул, отсылая паренька прочь с личной императорской печатью, так и не случилось. Он, Клавдий, остался жить.

Правда, у Шестого легиона теперь новый командир. Гай, старый друг, бывалый вояка, навеки упокоился на неприметном погосте, рядом со многими такими же, как он, центурионами и младшими легатами, вышедшими из простонародья; Гаю повезло чуть больше, он дослужился до первого легата. Не отходят лекаря и от Сципиона, но начальник Второго легиона должен выкарабкаться. Сам Клавдий, Публий и Скаррон отделались легкими ранениями, последние двое — уже на конях, Клавдия помяло сильнее, и проконсулу пришлось уступить настояниям целителей — улечься в лёгкую бричку.

И тем не менее они выиграли свой бой. Разменяли одного за одного (свитские, маги, серые — не в счёт!), но теперь, как доносят оставшиеся в городе прознатчики, среди баронов идёт яростная грызня — такого положения, как у Брагги, нет ни у кого, «прав» достаточно у двух десятков знатных фамилий.

Так что никуда они не денутся. Мятеж, можно считать, уже подавлен. И безо всякого геройства уличных боёв, где баронские дружинники сумели бы достаточно дорого продать свои жизни.

О козлоногих проконсул сейчас не думал.

Так, копыта. Ближе, ещё ближе — всадник летел галопом, и Клавдий с кряхтеньем приподнялся. Наверняка что-то стряслось.

— Проконсул, — бричка катилась в середине Девятого Железного, и Скаррон старался держаться поближе. — Гонец от хвостовой стражи. Радуга вызывает на переговоры.

— Кого, меня?

— Тебя, проконсул, — командир легиона глядел сумрачно. — Скалятся, прохвосты. Постарались, чтобы нас нагнать, коней, видно, не жалели.

— Не жалели, — эхом откликнулся Клавдий. — А кого прислали?

— Троих. Аврелий Ксантий, второй легат, велел им ждать. Они, кстати, безропотно отдали посохи и не возражали против личного досмотра. Аврелий ручается, что на них не осталось никаких амулетов или талисманов. Для верности он их даже связал.

— Надеюсь, у второго легата хватило ума не останавливаться? — проворчал Клавдий.

— Зря обижаешь дельного вояку, проконсул, — хмыкнул Скаррон и поморщился — боль в левой руке, плече и шее не отпускала.

— Хорошо. Пошли вестника, пусть проводят гостей дорогих.

…Присланные Радугой чародеи смирно сидели на конях, пока недобро зыркавшие легионеры вели лошадей под уздцы к тележке проконсула. Руки у каждого волшебника и впрямь оказались связаны. Посланцы были все, как на подбор, в летах и седобороды. Один — в желтом плаще, другой — в фиолетовом, третий носил зелёное. Угус, Кутул и Флавиз.

Некогда верховные маги Орденов любили раскатывать на молодых драконах (боевые у чародеев никак не получались, несмотря на все старания), но теперь, видно, скудные времена настали и для Семи… то есть Шести Орденов. Седьмой, Красный Арк, погиб, уничтоженный самим Хозяином Ливня. Легионы чародеям пришлось догонять на самых обыкновенных лошадях.

Клавдий приподнялся на локте, насмешливо взглянул в лицо каждому из явившейся троицы и с известным удовольствием лишний раз убедился, что его взора маги не выдерживают — отворачиваются.

Боятся. Легионы заставили себя уважать, собрав с Семицветья обильную и кровавую дань.

— Храбрейшему из храбрых, господину Клавдию — поклон и пожелания скорейшего выздоровления, — елейно пропел маг в жёлтом плаще, после того, как легионеры помогли ему спешиться.

— Скорейшего выздоровления, — в унисон завели зелёный и фиолетовый.

— И вам не хворать, господа чародеи, — отозвался проконсул. — С чем пожаловали? Вы ехали под флагом переговорщиков. Что имеете предложить?

— Очень многое, господин проконсул. Нас послала Радуга. Она хочет прекратить бессмысленное кровопролитие.

— Похвальное стремление, — кивнул Клавдий. — Но вам потребуется лично засвидетельствовать моему Императору своё раскаяние, и…

Маги дружно расхохотались. Клавдий сдвинул брови, и смех тотчас же оборвался.

— Покорнейше просим прощения, — волшебник в зелёном плаще учтиво поклонился. — Но пусть доблестный проконсул выслушает нас до конца.

— Валяйте, — кивнул Клавдий. — Только покороче.

— Капитулат магических Орденов, — напыщенно заговорил маг из Угуса, — ставит проконсула Клавдия, командующего армией Мельина, в известность о следующем. Первое —да станет открыто господину проконсулу, что козлоногих тварей удерживает только наша магия. Основанная, увы, на кровавых, но необходимых жертвоприношениях. Мы вынуждены убивать детей, господин проконсул. Невинных крох, вырывая их из рук безутешных родителей.

— И? — прорычал, не сдержавшись, Сципион.

— Так долго продолжаться не может, — учтиво поклонился ему чародей Флавиза.

— Совершенно согласен, — осторожно проговорил Клавдий, напряжённо размышляя, где же тут кроется ловушка.

— Капитулат исполнен решимости положить конец этому бедствию.

— Похвальное намерение. Мой Император наверняка оценит его, вкупе с вашим искренним покаянием, разумеется.

— О дальнейшем мы бы хотели поговорить исключительно с глазу на глаз, господин проконсул.

— У меня нет секретов от моих командиров!

— Достойный ответ, очень достойный. Но речь пойдёт о вещах слишком деликатных, — жёлтоплащный волшебник даже подался вперёд, постаравшись придать голосу побольшеубедительности. — Слишком деликатных. Потом вы сможете поделиться ими с теми, кого сочтёте достойным, господин проконсул. Мы не станем требовать «соблюдения тайны». Но сейчас — умоляю, окажите нам великую честь и выслушайте нас в одиночестве.

— Ага, чтобы вы трое прикончили проконсула! — фыркнул Сципион.

— Я готов остаться один, — тотчас предложил жёлтый.

— Разлом с ними, Сципион, — устало махнул рукой Клавдий. — Нет у меня желания препираться. Пусть говорят, что им нужно, и убираются из легиона.

Недовольно бурча, командир Девятого Железного ретировался, уведя с собой двух чародеев и развязав руки магу Угуса. Легионер-возница спрыгнул с облучка; Клавдий остался с глазу на глаз с магом Жёлтого Ордена.

— Благодарю доблестного проконсула Клавдия, — учтиво поклонился тот. — Я буду краток. Капитулат оценил вашу храбрость, господин проконсул. И предлагает вам — и только вам! — остановить эту нелепую войну навеки.

— Замечательное предложение, — невозмутимо кивнул Клавдий. — Я тоже так считаю. И даже точно знаю, что для этого требуется сделать.

— Нет, нет, — энергично затряс головой маг. — Это исключено. И вот почему, — его голос вдруг изменился, лилейность пропала, зато явственно послышалось злое гадючье шипение. — Козлоногих сдерживаем только мы, проконсул. Стоит нам прекратить жертвоприношения — и вторжение возобновится, твари полезут дальше. Легионы их не остановят. Они не смогли это сделать с вашим Императором, не смогут и без него. Только вместе с нами.

— Чего ты хочешь, чародей? — Клавдий в упор воззрился прямо в бегающие глазки. — Говори прямо!

— Радуга готова, — злобным шёпотом объявил угусец, — прекратить жертвы. Это погубит вас всех, оставит Мельин пустым и мёртвым, но мы готовы. Погибнет и большинство магов, но мы, высшие, первая ступень, гроссмейстеры и магистры, сумеем уйти. Нам ведом путьотсюда.

— Лжёшь! Если б смогли, давно бы уже унесли ноги!

— Куда бы унесли? — ощерился маг. — Думай, сударь мой проконсул, как показали последние события, у тебя есть голова на плечах. — Нам тоже не слишком улыбается превратиться в бездомных бродяг, искать себе иное обиталище средь бесконечных звёздных просторов. Мы ничего не унесём с собой, уйдём нагими и босыми! Ты думаешь, это лучше, чем возродить прежнюю Радугу?!

— Нет, не думаю, — отрезал Клавдий. — Но не слышу пока что ничего дельного.

— Дельное не замедлит воспоследовать, — посулил волшебник. — Кое-кто в Капитулате предлагал грозить тебе именно этим — прекращением жертвоприношений и прорывом козлоногих, в то время как верхушка Радуги навсегда бы покинула Мельин. Однако этот выход от нас никуда не уйдёт, — злобная усмешка, — но начать мы предпочитаем с другого. Радуга объединилась со Всебесцветным Нергом, господин проконсул. Впервые за множество столетий. Вместе мы смогли прорваться к истине. Мы знаем,чтоможет не просто остановить Разлом, а избыть его навеки. Ты хочешь знать, что же именно, не так ли, господин проконсул?.. Капитулат уполномочил меня открыть тебе и это.

Маг наклонился к самому уху Клавдия.

— Одно последнее жертвоприношение. Нет, на сей раз без детей. Только трое взрослых. Правда, гм, не совсем простых.

Клавдий гневно прищурился.

— Прежде чем я назову их имена, проконсул, позволь мне поведать тебе другую часть предложенного Капитулатом. Нобилитет оказался совершенно неспособен спасти Империю, доблестный Клавдий Септий Варрон. Радуга предлагает её коронутебе.

Клавдий с трудом удержался, чтобы не разинуть рот, словно последний неграмотный рекрут.

— Престол нуждается в свежей крови, — продолжал вещать тем временем маг, явно ободрённый молчанием проконсула. — Баронство заелось, его мозги заплыли жиром. В этом есть и наша вина — слишком долго мы, Семицветье, забирали из благородных семей всех хоть сколько-нибудь талантливых ребятишек, готовя собственную смену. И — упустили, проглядели, прошляпили!.. Видишь, проконсул, мы признаём собственные ошибки. Короче, нынешний нобилитет безнадёжен. К власти в обновлённой Империи должны прийтилюди из народа, делом показавшие, на что способны. Ты, господин проконсул, — показал, и показал предостаточно. Тебя любят в легионах, тебе верят. Ты отличный полководец и, что особенно важно, командир. Армия пойдёт за тобой. Простым легионерам и центурионам придётся по душе, что на престоле окажется один из них, такой же, как и они, простым парнем пришедший к вербовщику. Ну как, нравится?

Клавдий ответил не сразу. Теперь уже он избегал горящего взгляда чародея.

— Предположим, — негромко произнёс он наконец. — А кто же те трое, кого требуется принести в жертву?

— Догадаться нетрудно, — пожал плечами волшебник. — Отступница Сежес, предавшая Радугу. Богомерзкая Дану, наведшая на наши земли отряд своих соплеменников, учинивших небывалую резню благодаря силе Иммельсторна, Деревянного Меча. И, наконец, тот, кого ты называешь повелителем. Постой, не вскидывайся, проконсул! Мы одни. Тебе не перед кем проявлять верноподданнические чувства. Я постараюсь тебя убедить, — маг перевёл дух, на щеках его играли красные пятна. — Вспомни, с чего всё началось. Император решил, что Радуга забрала себе слишком много власти. И развязал против нас кровавую войну. Сколько в ней полегло и магов, и легионеров!.. А результат? Вторжение Семандры, выступление Конгрегации, а пуще всего — Разлом! Козлоногие, с которыми не справиться никаким легионам, даже если они полягут все, как одни человек. Что вам, легионерам, в таком правителе? Армия должна защищать людей от врага, а не развязывать гражданские свары!.. И потому мы говорим — прежний Император должен уйти. А ты, проконсул, займёшь его место. И мы закроем Разлом.

— Почему ты в этом так уверен? — Клавдий очень старался, чтобы голос его звучал спокойно и ровно. — Откуда вы знаете, что закроете?

Маг вздохнул.

— Ты проницателен, господин проконсул. Капитулат указывал мне, что этот вопрос наверняка всплывёт. Как я сказал, мы вступили в союз с Нергом. Была большая волшба. Твой Император добился многого на западе, многого… в том числе и уничтожив некий магический кристалл, прочно связанный с Разломом. Нерг показал нам посредством изощрённой магии, что Император впитал добрую часть этой силы, имманентно присущей породившей наши бедствия бездне. Они теперь связаны намертво, неразрывно, и даже послепрекращения бытия Император упокоиться сможет только там.

— Слова, чародей. Сотрясения воздуха, — прищурился Клавдий.

— Нет, не просто слова. Скажи мне, Клавдий, разве мои слова об Императоре не справедливы? Он ведь сносился с тобой, нам это известно. Сравни мой рассказ с тем, что открыто тебе. Разве я солгал?

— У Радуги правда всегда смешана с ложью.

Волшебник вздохнул — кажется, даже неделанно.

— Так было, господин проконсул. Признаю и это. Но Ордена действуют прежде всего во имя Его Величества Результата. Сейчас требуется говорить тебе правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды.

— Ну, тогда я тоже скажу тебе, чародей Угуса, правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды. Твой Нерг, коему ты веришь, — там засела отвратная нелюдь, настоящая нелюдь, хотя и принявшая наше обличье. Я видел это своими глазами. Когда Сежес вскрыла того нергианца, что Всебесцветные решили заслать к нам. Мне трудно поверить после этого, что Восьмой Орден бескорыстен в своих советах. И я помню слова того же нергианца, что всеобщая гибель Мельина не станет для них катастрофой. Они уйдут так же, как и вы. Вот и всё. А слова… наговорить можно всякого.

— Какие же доказательства тебя устроят, господин проконсул? — развёл руками маг. — Магические практики ты назовёшь обманными иллюзиями, ярмарочным надувательством. Как мне тебя убедить?..

— Я пошутил, — вдруг хищно рассмеялся Клавдий. — Ты убедил меня, маг. Ты прав. Император счёл нужным поведать мне именно то, о чем ты говорил… без кое-каких подробностей, разумеется. Нерг сказал тебе правду. Впрочем, как и я.

— Всебесцветные могли заниматься чем угодно. В том числе и «усовершенствованием человека», да простит мне Спаситель сие кощунство, — кивнул чародей Угуса. — Ты, конечно, удивил меня, проконсул. И… Радуга в моём лице благодарит тебя. Сказанное тобой очень важно. Мы тоже не слишком доверяем Всебесцветным.

— А почему именно я? — вдруг, словно спохватившись, забеспокоился Клавдий. — Что скажет нобилитет? Бароны? Граф Тарвус, наконец? У него тоже немалые силы. И он — престолоблюститель. У него ведь четыре легиона, — напомнил проконсул. — Третий, Пятый, Десятый и Двенадцатый. Далеко не самые худшие. Из старых, бывалых, видавших виды. Там не новобранцы, как в Двадцать первом и Двадцать втором — их, кстати, графу хватило ума оставить против семандрийцев. Поэтому, если начнётся междоусобица…

— Граф Тарвус, — скривился чародей, — такой же точно самонадеянный болван, уверенный в собственной непогрешимости, как и покойный Брагга, да ниспошлёт им Спаситель посмертный покой.

— Что?! — не удержался Клавдий.

— Именно то, что ты услыхал, досточтимый и доблестный проконсул. Никакой междоусобицы не начнётся. Потому что её некому начинать. Мы приняли соответствующие меры предосторожности, — усмехнулся волшебник. — Радуга поняла и осознала свою ошибку. Мы ставили не на тех. Баронство выродилось. Мы использовали его, как меньшее зло против зла — для нас! — большего; но теперь на троне пора появиться совершенно новой династии. И чем скорее, тем лучше. Последнею жертвой мы закроем Разлом, и обновлённая Империя под мудрым правлением Клавдия Септия Варрона Первого двинется светлой дорогой к счастью и процветанию!

— К счастью и процветанию, гм, — промычал проконсул, отворачиваясь. — Так что же с Тарвусом? Легионы — опора Империи. Без них она — просто скопище городков и деревенек. И, если граф Тарвус…

— Пусть господина проконсула это не заботит, — ядовито улыбнулся чародей. — Графа больше нет. Им занялась Серая Лига и благополучно завершила дело. Не стоит волноваться: всё будет свалено на проклятых баронов, легионеры пойдут за тобой, доблестный Клавдий. Они тебе верят. Ты такой же, как и они сами. Ты сам пробил себе дорогу, честно тянул воинскую лямку, и на скулах у тебя — мозоли от шлемных боковин. Кто ближе простому центуриону — ты или благородный граф Тарвус, носивший шелка и евший с золотой посуды? Ответ однозначен. Клавдий некоторое время молчал, впервые опустив голову и пряча глаза.

— Покажи мне голову Тарвуса, — хрипло проговорил проконсул. — Я готов согласиться, но — покажи мне её!

— Нет ничего проще, — с показной учтивостью поклонился чародей. — Мы знали, что ты, доблестный, попросишь этого доказательства.

Он вновь распахнул плащ жестом дешёвого балаганного фокусника. Губы растянулись в злой ухмылке, обнажив не по годам красивые, ровные и белые зубы.

— Достославный проконсул благоволит взглянуть сюда.

Жесткие сухие пальцы ловко распустили завязки на плотном мешке из грубой бычьей кожи. Потянуло холодом.

— Пришлось заморозить, чтобы не стухла по дороге, — деловито пояснил чародей, пошире раскрывая горловину.

Клавдий сжал зубы и взглянул.

— Ну что, надеюсь, это развеет сомнения доблестного?

— Развеет, — процедил проконсул, не отрывая взгляда от мёртвого, так хорошо знакомого лица. Тарвус умер в бою — с замершей гримасой торжествующей ярости, словно ему удалось последним ударом достать убийцу.

— Достаточно? Можно убирать? — с ехидцей поинтересовался чародей.

— Убирай, — равнодушно ответил Клавдий. — Падалью не интересуюсь, не стервятник. Убили и убили, что теперь говорить? А легионы графа, что с ними?

— Легионы встали, но ненадолго, — пожал плечами маг. — Командование принял первый легат Тертуллий Крисп. Особым умом не отличается, всецело предан мельинскому мяснику.

— Третий легион… да, легат он решительный и мешкать не станет.

— Станет-станет, — ухмыльнулся волшебник. — Пример его светлости не мог не отрезвить остальных. Мы пощадили легионных начальников, потому что армия понадобится вам, мой будущий повелитель. Сноситься ни с кем он не сможет, потому что почтовые голуби также уничтожены. Бедные птички, пропали ни за что, — он преувеличенно-горестно закатил глаза. — В общем, достославный проконсул, восточная армия Империи теперь официально под твоей командой. Тарвуса больше нет, а Тертуллий, при всём к нему уважении, лишь первый легат, даже не консул. Он обязан подчиняться твоим распоряжениям. Отправь их ему, не мешкая, вот мой совет.

— Благодарю, — сухо кивнул Клавдий. — Сам уж как-нибудь разберусь. Ответь мне лучше, что всё-таки делать с баронским мятежом?

— А ничего, — пожал плечами чародей Угуса. — Немного вольностей, немного снижения податей, какой-нибудь пышный, но ничего не решающий Совет Благородных при императорском троне — и все довольны, все счастливы. Не сомневайся, за Браггу мстить не станут. У него хватало врагов и завистников, уж тут ты можешь мне поверить.

— Верю, — легко согласился проконсул. — В этом — верю сразу.