Чтение 12–й страницы книги ~Память льда~

Окончив со всеми тремя палатками, Тук подошел к Тоолу. В семидесяти шагах, на вершине холма, Мок собрал ванну — деревянный куб, обтянутый кожей. Леди Зависть — Туруле шел рядом, неся сложенное платье и набор банных принадлежностей — направилась к ней. Волк и пес уселись поблизости от Сену, разделывавшего антилопу.

Сегуле то и дело кидал зверям обрезки мяса.

Тоол уже изготовил четыре односторонних кремневых ножа, некий вид скребка, размером с ноготь, тщательно заточенное вогнутое полумесяцем лезвие и что-то вроде сверла или шила. Теперь он снова обратил внимание на три больших чешуи обсидиана.

Скрючившись за спиной Имасса, Тук изучал изготовленные орудия. — Прекрасно, — сказал он через минуту, — я начинаю понимать метод. Все это для работы над древками и оперением?

Тоол кивнул. — Антилопа снабдит нас материалами. Нам нужны струны из кишок, для обвязки. Кожа на колчан и на его крепления.

— А зачем полумесяц?

— Стебли тростника надо обстрогать.

— Ага, понимаю. А нам не нужен какой-то вид клея или смолы?

— В идеале да. Но так как вокруг безлесная равнина, мы обойдемся тем что есть. Оперение будем привязывать кишками.

— В твоих руках изготовление наконечников кажется простым, Тоол. Но что-то говорит мне, что все не так.

— Некоторые камни — песок, некоторые — вода. Острые наконечники можно сделать из 'водяного' камня. Ударные инструменты — из камня 'песочного', но лишь из самого твердого.

— А я-то брел по жизни, думая, что камень есть камень.

— В нашем языке мы владеем множеством названий для камня. Названия говорят о его природе, описывают назначение, говорят о том, что с ним было и что станет, именуют таящихся в нем духов, и…

— Хорошо, хорошо! Я понял тебя. Почему не поговорить о чем-нибудь другом?

— Например?

Тук поглядел на второй холм. Над краем ванны виднелись только голова и колени Леди Зависти. Позади мерцало заходящее солнце. Двое сегуле, Мок и Туруле, стояли на страже, вежливо отвернувшись от хозяйки. — О ней.

— О Леди Зависть я знаю немногим больше уже сказанного.

— Она… компаньонка Аномандера Рейка?

Тоол продолжал удалять тонкие, прозрачные чешуйки обсидиана с того, что без сомнения должно было вскоре стать ланцетовидным наконечником. — Вначале было трое сильных, какое-то время странствовавших вместе. Аномандер Рейк, Каладан Бруд и колдунья, которая впоследствии возвысилась и стала Королевой Снов. После того произошла некая драма — или так говорят. К Сыну Тьмы присоединились Леди Зависть и Солтейкен, именуемый Озрик. Теперь странствовала вместе новая тройка. Каладан Бруд на времявыбрал путь одиночки, и многие столетия его не видели в нашем мире. Когда он наконец вернулся — возможно, тысячу лет назад — он носил молот, который и сейчас у его бедра. Молот Спящей Богини.

— А Рейк, Зависть и Озрик? Что они замышляли сообща?

Т'лан Имасс пожал плечами. — Об этом только они могут рассказать. Один отпал: Озрик куда-то делся — никто не знает куда. Аномандер Рейк и Леди Зависть оставались компаньонами. Говорят, они расстались — и тому есть доказательства — в дни, когда Властители решили сковать Падшего. Рейк присоединился к этим усилиям. Леди — нет. И больше я о ней ничего не знаю, солдат.

— Она маг?

— Ответ на этот вопрос перед тобой.

— Горячая вода появилась в ванне ниоткуда, так?

Тоол отложил готовый наконечник и занялся новым. — Я имею в виду сегуле.

Разведчик хмыкнул. — Очарованы — принуждены служить ей — дыханье Худа, она их поработила!

Т'лан Имасс поглядел на него, отложив стрелу. — Это тревожит тебя? Разве в Малазанской Империи нет рабов?

— Есть. Должники, мелкие преступники, добыча войн. Но, Тоол, это же сегуле! Самые страшные воины континента. Их особенность — нападать без предупреждения, по одним им ведомым причинам…

— Их связь, — продолжил Тоол, — большей частью бессловесна. Они достигают доминирования положением тела, слабыми жестами, направлением взгляда и положением головы.

Тук моргнул: — Точно. Ох. Тогда почему же я, ничего не зная, не подпал под их влияние уже давно?

— Твоя неуверенность в их присутствии рождает тягу к подчинению, — ответил Т'лан Имасс.

— Я же природный трус. Но мне кажется, что у тебя нет… неуверенности.

— Я никому не подчиняюсь, Тук Младший.

Малазанин задумался над словами Тоола. Потом сказал: — Старший брат, Мок — на его маске только две прорези. Мне кажется, я знаю, что это значит, и если я прав… — Он закачал головой.

Неупокоенный воин уставился на него темными глазницами. — Молодой, вызвавший меня — Сену — хорош. Если бы я не ударил первым, если бы дал полностью вытащить мечи, наша дуэль могла бы тянуться долго.

Тук поморщился: — Как можешь ты говорить о его мастерстве, если он даже не сумел вытянуть мечи из ножен?

— Тем не менее он отразил атаку.

Тук вытаращил единственный глаз: — Он отразил тебя невытянутыми мечами?

— Две первые атаки, но не третью. А что до старшего… Я заметил всего лишь его движения, легкость его походки — грацию — и чувствую всю меру его мастерства. Сену и Туруле оба признают его господином. Ты и сам сообразил, по маске, что он высокого ранга в своем народе.

— Третий, думаю. Третий среди высших. Рассказывают, что есть легендарный сегуле в маске без отметок. Белый фарфор. Подозреваю, никто не видел его, кроме самих сегуле. Они — каста воинов. Руководит победитель. — Тук попытался разглядеть двух воинов в отдалении, потом оглянулся на Сену, потрошившего антилопу в десятке шагов. — Интересно, что привело их на материк?

— Спроси у младшего, Тук.

Разведчик усмехнулся Тоолу: — Значит, ты любопытен, как и я. Ну, я боюсь, что ниже тебя по рангу и не смогу выполнить твою грязную работу. Он может и заговорить со мной, но только по собственной инициативе. Если хочешь ответов, задавай вопросы самолично.

Тоол положил рог и заготовку, поднялся на ноги (его кости тихо клацнули). Он пошел к Сену, Тук последовал за ним.

— Воин, — начал Имасс.

Сегуле прекратил резать, слегка наклонил голову.

— Что привело вас на большую землю? Что ты и твои братья делаете так далеко от родины?

Сену ответил на дару, на взгляд Тука — слегка архаичном. — Господин Каменный Меч, мы — карательная армия сегуле.

Если бы такое сказанул кто-либо иной, не сегуле, Тук громко рассмеялся бы. Сейчас он только сжал челюсти.

Тоол, казалось, поражен не менее разведчика. Он обрел речь лишь через несколько мгновений. — Каратели. Кого же желают покарать сегуле?

— Напавших на наш остров. Мы убиваем всех вторгшихся, но их поток не иссякает. Эта задача возложена на Черные Маски — первый уровень посвящения в наших воинских школах — потому что захватчики приходят без оружия и не стоят поединка. Однако такая резня подрывает дисциплину учащихся, портит нравы и тем оскверняет чистоту сознательности. Было решено отправиться на родину захватчиков, убить того, кто посылает их на наш остров. Я дал вам ответ, господин Каменный Меч.

— Ты знаешь название этого народа? Как они сами называли себя?

— Жрецы Панниона. Они хотели обратить нас. Мы не интересовались. Они не внимали. А теперь они угрожают послать на остров армию. Показывая нашу радость по этому поводу, мы слали им многие дары. Они решили оскорбиться нашим вызовом. Мы признали, что не понимаем их, мы устали от споров с этими паннионцами. Отныне за сегуле будут говорить только клинки.

— Но Леди Зависть околдовала вас своими чарами.

Тук затаил дыхание.

Сену лишь молча склонил голову.

— К счастью, — продолжал сухим, равнодушным тоном Тоол, — мы сейчас двигаемся в сторону Паннион Домина.

— Это решение обрадовало нас, — сообщил Сену.

— Сколько лет прошло с твоего рождения, Сену? — спросил Т'лан Имасс.

— Четырнадцать, господин Каменный Меч. Я посвященный одиннадцатого уровня.

Квадратные куски мяса, нанизанные на вертела, роняли жир в огонь костра. Леди Зависть появилась из сумрака, с привычным эскортом на буксире. Она нарядилась в плотное, синее, подходящее для ночи платье; его подол стлался по траве. Волосы были зачесаны в длинную косу.

— Восхитительный аромат — я проголодалась!

Тук едва уловил внезапный поворот Туруле. Его руки в перчатках резко поднялись, мечи вылетели из ножен быстрее, чем мог следить глаз. Последовала стремительная атака. Полетели искры, когда яркая сталь столкнулась с кремнем. Тоол отступал шаг за шагом, пока на его пятнистый меч сыпался удар за ударом. Воины исчезли во тьме за пределами рассеянного света костерка.

Волк и пес зарычали, побежали за ними.

— Это выводит из себя! — вскричала Леди Зависть.

Искры сверкали в десятке шагов — не хватало света, Тук не различал ничего, кроме вроде бы яростно двигающихся плеч и рук. Он метнул взгляд на Мока и Сену. Последний все еще склонялся над огнем, заботливо готовя ужин. Старший стоял неподвижно, наблюдая дуэль из-под украшенной двумя разрезами маски — хотя вряд ли он различал много больше, чем Тук. Может быть, ему не нужно…

Еще больше искр полетело над ночной равниной.

Леди Зависть подавила хихиканье, зажав рукой рот.

— Я так понял, вы можете видеть в темноте, Леди, — прошептал Тук.

— О да. Это необычайная дуэль — я никогда… нет, она еще сложнее. Некое старое воспоминание, вытащенное наружу, когда вы в первый раз упомянули слово 'сегуле'. Аномандер Рейк однажды скрестил мечи с двадцатью сегуле, с одним за другим. Он нанес на их остров необъявленный визит — ничего не зная о его обитателях. Приняв человеческий облик и создав для себя маску, он решил прогуляться по главной улице города. С присущим высокомерием он не обращал внимания на тех, с кем пересекались его пути…

В ночи еще раз послышался звон клинков, за ним последовал громкий, сиплый хрип. И снова зазвенели лезвия.

— Два звона. Такова была длительность визита Рейка к народу того острова. Он описывал ярость этих часов, истощение, заставившее его отступить в садок, чтобы утишить биение сердца.

Заговорил холодный и скрежещущий голос: — Черный Меч.

Они обернулись к Моку.

— Это было столетия назад, — сказала Леди Зависть.

— Память о достойных противниках не исчезает меж сегуле, хозяйка.

— Рейк говорил, последний из его оппонентов носил маску с шестью знаками.

Мок качнул головой. — Эта маска все еще ждет его. Черный Меч занял место Седьмого. Госпожа, мы хотели бы, чтобы он принял его.

Она усмехнулась. — Возможно, вскоре вы сможете лично передать ему приглашение.

— Это не приглашение, хозяйка. Это требование.

Ее смех был грудным, сладостным: — Дорогой слуга, нет никого в мире, перед кем Сын Тьмы опустил бы глаза. Прими это как предостережение.

— Тогда пусть скрестятся наши мечи, хозяйка. Он Седьмой. Я Третий.

Она скрестила руки на груди: — О, в самом деле! Ты знаешь, чем кончили эти двадцать сегуле, когда он убил их… включая Седьмого? Они скованы в мече Драгнипур. Навеки. Ты жаждешь присоединиться к ним, Мок?

Из темноты раздался еще лязг, и наступила тишина.

— Погибший сегуле — неудачник, — сказал Мок. — Мы не храним память о таких.

— Это относится, — тихо спросил Тук, — и к твоему брату?

Вновь появился Тоол — кремневый меч в левой руке, а в правой воротник бесчувственного Туруле. Голова сегуле качалась. За ними шли и махали хвостами пес и волк.

— Вы убили моего слугу, Т'лан Имасс?

— Нет, — ответил Тоол. — Сломаны запястья, сломаны ребра, полдюжины ударов в голову. Я надеюсь, он оправится. Возможно.

— Я боюсь, все это никуда не годится. Несите его сюда, пожалуйста. Ко мне.

— Его нельзя лечить магией, — сказал Мок.

Леди поддалась своему вспыльчивому нраву. Она вскочила, вокруг разлилась волна серебристой силы. Сила оттолкнула Мока, подбросила в воздух. Он приземлился с тяжелым стуком. Сверкающий ореол потускнел. — Слуги да не предъявят мне претензий! Помни свое место, Мок! Надеюсь, одного раза достаточно. — Она перенесла все внимание на Туруле. — Я исцелю его. В конце концов, — продолжала она уже мягче, — как известно любой цивилизованной леди, трое слуг — необходимый минимум. — Она возложила руку на грудь сегуле.

Туруле глухо застонал.

Тук поглядел на Тоола: — Дыханье Худа, ты же весь изрублен!

— Уже давно я не сталкивался со столь достойным противником, — сказал Тоол. — Тем более трудно было ограничиться ударами плашмя.

Мок медленно вставал. При последних словах Тоола он уже был на ногах. Сегуле медленно повернулся к неупокоенному.

— Черт побери, Тоол, возьми паузу перед Третьим.

— Сегодня ночью дуэлей не будет, — строго сказала Леди Зависть. — Больше я не буду сдерживать свой гнев.

Мок стал созерцать окрестности, словно ничего и не замышлял.

Леди Зависть поднялась, вздохнула: — Туруле исцелен. Я так устала! Сену, дорогой, вытаскивай тарелки и приборы. И элинское красное. Вот что я могу назвать тихим ужином, да? — Она послала Туку улыбку: — Как насчет умной беседы?

Теперь настал черед стонать Туку.* * *

Три всадника остановились на склоне невысокого холма. Вискиджек повернул коня мордой к Крепи и всмотрелся, мышцы его напряглись.

Быстрый Бен ничего не сказал, с полным пониманием следя за своим старым другом. На этом холме мы возвращали Хохолка. Среди груд брошенных доспехов — о боги, они еще здесь, гниют в траве — была колдунья Порван-Парус, последний оставшийся в живых кадровый маг. Мы только что выкарабкались из обвалившихся тоннелей, оставив сотни братьев и сестер заживо задыхаться позади нас. Мы пылали от ярости… мы пылали от сознания, что нас предали.

Здесь, на этих развороченных магией холмах, мы были готовы на убийство. Холодными, холодными руками… Колдун поглядел на Колотуна. Узкие глаза целителя не отрывались от Вискиджека, и Быстрый Бен знал, что тот также оживляет горькие воспоминания.

История наших жизней еще не похоронена. Желтые ногти и пальцы высовываются из земли у наших ног и цепко держат нас.

— Подытожьте, — прогудел Вискиджек, устремив взгляд серых глаз на небо над городом.

Колотун прочистил горло. — Кто начнет?

Командор кивнул на целителя.

— Слушаюсь. Насчет… страдания Парана. В его крови смертного — примесь крови Властителя… память о королевствах Властителей… но, как и говорил Быстрый Бен, все это не является болезнью. Нет, эта кровь и эти места словно пробивают ему коридор.

— А он цепляется и лезет обратно, — добавил Быстрый Бен. — Пытается избежать. И чем сильнее пытается…

— Тем сильнее хворь, — закончил Колотун.

Вискиджек, не сводивший глаз с города, сухо бросил: — Последний раз на этом холме я слушал взаимные упреки Быстрого и Калама. И все не так уж сильно изменилось. Капитан — Властитель?

— Почти что, — признал колдун. — И, нет причины отрицать, это беспокоит. Но я беспокоился бы еще сильнее, если бы Паран… жаждал этого. И опять же, кто знает, какие амбиции скрываются за внешне выражаемым нежеланием?

— Что вы двое извлекли из его рассказов о Псах и мече Рейка?

— Проблемы, — ответил Колотун.

— Это преуменьшение, — сказал Быстрый Бен. — На редкость большое.

Вискиджек поморщился: — Почему?

— Драгнипур не меч Рейка — не он выковал его. Как много ублюдок о нем знает? Как много он может знать? И куда, во имя Худа, подевались те Гончие? Где бы они ни были, Паран кровно связан с одной…

— И это делает его… непредсказуемым, — перебил Колотун.

— И где конец описанного вами тоннеля?

— Не знаю.

— Я тоже, — с сожалением сказал Быстрый Бен. — Но думаю, мы должны подтолкнуть. Чтобы избавить Парана от него самого.

— И как вы предполагаете это сделать?

Маг отвечал с усмешкой: — Это уже начато, командор. Мы свели его с Серебряной Лисой. Она читает его, как Порван-Парус Колоду Драконов, видит больше с каждым разом.

— Может быть, именно память Парус… разоблачает его, — пояснил Колотун.

— Как забавно, — протянул Вискиджек. — Так Серебряная Лиса черпает из его памяти. Нет гарантии, что она поделится с нами всем открытым, а?

— Если возобладают личности Парус и Ночной Стужи…

— Колдунья — хорошо, но вот Стужа… — Вискиджек покачал головой.

— Так что у нас уйма работы, — согласился Быстрый Бен. — Тут полно тайн. Все же она малазанка…

— О которой мы знаем очень мало, — пробурчал командор. — Отстраненная. Холодная.

Колотун спросил: — Каков был ее садок?

— Рашан, насколько я знаю. — кисло процедил Быстрый Бен. — Тьма.

— Его может знать и Серебряная Лиса, — сказал через миг целитель.

— Инстинктивно, фрагментарно — от Ночной Стужи мало что осталось, как мне кажется.

— Ты уверен, целитель? — спросил Вискиджек.

— Нет. Относительно Стужи у меня не более чем догадки. Были и другие с таким именем… задолго до Малазанской Империи. Первые года Натилогских войн. Освобождение Каракаранга — девятьсот лет назад, в Семиградье. Изгнание Сели из Фена, на Квон Тали почти две тысячи лет назад. Женщина, колдунья, по имени Ночная Стужа, опять и опять. Если это одна и та же…

Командор перегнулся в седле и сплюнул на землю. — Что-то я не счастлив.

Маг и целитель промолчали.

Я не сказал ему о Бёрн… но если он 'не счастлив' сейчас, что сделает с ним весть о близком конце мира? Нет, разбирайся с этим в одиночку, Быстрый, и будь готов прыгнуть, когда время придет… Увечный Бог объявил войну богам, садкам, всем треклятым вещам и нам всем заодно. Прекрасно, Падший, но это значит, что тебе придется бороться сомной. Забудем о богах и их неловких играх. Я буду ждать, когда ты выкарабкаешься на свет…

Лошади под ними стояли неподвижно, не считая хвостов и ушей, бодро отгонявших кусачих мушек.

— Старайтесь направлять Парана в нужную сторону, — наконец сказал Вискиджек. — Толкайте, как представится возможность. Быстрый Бен, узнай все о Ночной Стуже — изо всех и каждых возможных источников. Колотун, расскажи о Паране Штырю — я хочу, чтобы вы трое стояли к нему так близко, чтобы пересчитывать волоски в носу. — Он дернул поводья, направив коня вокруг холма. — Пополнение из Даруджистана может прибыть к Бруду с минуты на минуту — едем назад.

Они галопом покинули место старой битвы, оставив мух бесцельно жужжать на вершине.

Вискиджек останоился у шатра, отведенного Даджеку Однорукому. Его конь тяжело дышал после поездки через лагерь Сжигателей, где он расстался с Колотуном и Быстрым Беном, и обширный лагерь Бруда. Он соскочил с седла, покривившись, потому что прыгнул на больную ногу.

Появился знаменосец Артантос. — Я приму поводья, командор, — сказал юноша. — Нужно обтереть животное…

— И не только это, — пробормотал Вискиджек. — Однорукий внутри?

— Да. Как раз ждет вас.

Командор, не тратя слов, прошел в шатер.

— Чертвоски поздно, — буркнул Даджек, приподнимаясь со своей кровати. — Налей немного эля, вон на столе. Найди стул. Ты голоден?

— Нет.

— И я. Давай выпьем.

Они молчали, пока Вискиджек переставлял стул и наливал эль. Молчание длилось, пока они не опустошили по кружке и командор снова не наполнил их из кувшина.