Чтение 43–й страницы книги ~Память льда~

— Проклятие? Ох, Майб. Я вижу Крюппа и заверяю тебя, что они никого не проклинает. Думаю, он деже не подозревал или воображал, что будет означать для тебя возрождение Порван-Парус.

— Как это верно. Видишь ли, я понимаю все. Он был призван Старшим Богом — который или решил сыграть в игру, или уже был в нее вовлечен. Было создано извращение, как называет ее Каллор, и это действительно извращение. Высохший труп Ночной Стужи, запертая в нем Порван-Парус, привидение, созданное магией Т'лан Имассов. Кошмарное создание. Старший Бог искал способ сохранить его, любым способом, в любой форме, а для этого, похоже, был нужен Крюпп. Вот так. Дарудж сделал что умел, веря, что это милосердие. Но не впадай в заблуждение, Корлат. Крюпп и его Старший Бог решили найти применение сварганенному ими ребенку. Были это запланировано с самого начала или явилось делом случая? Разве важно? Смотри, теперь Крюпп гуляет с Лисой. Они плетут заговор? Я не слепа…

— Заговор? Майб, с какой целью?

— Ты не знаешь? Трудно поверить.

— Ясно, что ты заподозрила в заговоре против себя… всех нас.

— Это неправда? — Со всей силы, которую смогла собрать, Майб швырнула миску, услышав, как та ударилась обо что-то и расплескалась. Удивленно закричал Муриллио — похоже, именно он оказался на пути летящей посуды. — Сторожите меня! — зашипела она. — Кормите! Смотрите, чтобы себя не порешила! Разве это не заговор? А моя дочь — моя собственная дочь — ко мне приходит? Нет! Когда я в последний раз видела ее лицо? С трудом припоминаю!

Рука на ее плече сжалась. Голос Корлат стал твердым, хотя и остался тихим. — Я слышу тебя, подруга. Я дойду до конца. Я открою истину, и расскажу тебе все. Обещаю, Майб.

— Тогда расскажи, что случилось? Я почувствовала… нечто. Событие. Коль и Муриллио говорили о сцене между Крюппом и Брудом. Скажи, была ли при этом Лиса?

— Она была там, — ответила Корлат. — Она присоединилась ко мне, когда я помчалась на вызов Вискиджека. Буду честной. Нечто действительно случилось, перед столкновением Крюппа и Бруда. Твоя дочь нашла… защитников, но не распространила их защиту на тебя. Она почему-то думает, что ты в опасности. Причину я не ведаю.

Зато я знаю. Ох, Корлат, дружба ко мне тебя ослепила. Я действительно в опасности. От себя самой. — Защитники? Кто? Как?

Корлат глубоко вздохнула, медленно выдохнула. — Серебряная Лиса просила ничего тебе не говорить. Я не поняла почему, но согласилась. Теперь понимаю, что была неправа. Неправа по отношению к тебе, Майб. Заговор, и я стала частью его. Защитники твоей дочери — волки. Древние, громадные волки…

Майб обуял ужас. Она выбросила руку к лицу Корлат, почувствовала, как ногти царапают ей кожу. — Мои охотники! — завопила она. Тисте Анди отпрянула. — Они хотят убить меня! Моя дочь — моя дочь! Портит мои сны! Духи родные, она хочет меня убить!

Коль и Муриллио с криками тревоги вскочили на повозку. Корлат шикнула, прося успокоиться, однако Майб уже не слышали ни их, ни что бы то ни было в окружающем мире. Ее трясло, ногти царапали воздух. Измена обжигала ей грудь, превращая сердце в угли. Моя дочь! Моя дочь!

И глас мой рыдает, и глаза мои вопиют к суду.

И этот нож в руке ее, и во взоре — лишь холодная, холодная решимость.* * *

Улыбка, появившаяся на губах Вискиджека при появлении Корлат, увяла, когда он заметил: ее глаза белы как раскаленное железо, на правой щеке параллельные царапины, набухшие потекшей по скуле и уже капавшей на покрывающие пол шатра тростники кровью.

Малазанин едва не отскочил, когда Тисте Анди понеслась на него. — Корлат, что стряслось?

— Слушай мои слова, любовничек, — бросила она ледяным голосом. — Какие тайны ты скрываешь от меня — о возрождении Парус, об этих клятых Т'лан Ай, о том, что приказал морякам рассказать Майб? Сейчас ты все мне расскажешь. Немедленно.

Он почувствовал, что холодеет, лицо задергалось от сильного удара ее ярости. — Приказал? — спокойно спросил он. — Я ничего им не приказывал. Даже охранять Серебряную Лису. Все, что они делают — это их собственное решение. Если они что сказали, приведшее вот к этому… ну, я, как их командир, принимаю ответственность на себя. И уверяю тебя, наказание…

— Стоп. Момент, пожалуйста. — В ней что-то изменилось. Она дрожала.

Вискиджек хотел было подхватить ее на руки, но остановился. Ей нужно утешение, но инстинкт говорил ему, что сейчас она к этому не готова. Он огляделся, нашел сравнительно чистую тряпку, мокнувшую в тазу, и протянул ее ей.

Она молча смотрела. Глаза потемнели, став аспидно — серыми. Но руки за тряпкой она не протянула.

Он медленно опустил руку.

— Почему, — спросила Корлат, — Лиса настаивает, чтобы мать не знала о Т'лан Ай?

— Не имею представления, Корлат, разве что могу повторить ее объяснения. Между прочим, я думал, что ты знаешь.

— А я думала, что знаешь ты.

Он кивнул.

— Ты думал, что я утаил от тебя… секрет. Что-то о Лисе и ее матери…

Вискиджек пожал плечами.

— Ты хотел меня утешать?

— Нет.

Ее глаза широко раскрылись. Повисло молчание. Затем: — Ради Худа, очисти мои раны.

С облегчением он подошел поближе и нежнейшими движениями начал протирать ее царапины. — Кто ударил тебя? — спросил он спокойно.

— Майб. Похоже, я совершила ужасную ошибку со всеми своими наилучшими намерениями…

— Так что получается с добрыми намерениями.

Корлат сердито сузила глаза. — Прагматичные малазане. Действительно у вас ясное видение. Почему мы считали тебя просто солдатом? Бруд, Каллор, Рейк… я сама — все мы смотрели на Даджека и вашу армию как на нечто вспомогательное. Как на меч, который хотели схватить в нужный момент. Кажется, все оказались дураками. Никто сейчас непонимает, каково действительное положение дел.

Он нахмурил лоб. — И каково оно?

— Вы стали нашим становым хребтом. Каким — то образом вы вернули нам нашу силу, держите нас вместе. О, Вискиджек, я знаю, что у тебя есть тайна…

Он сухо улыбнулся. — Не такая большая, как ты можешь подумать. Я расскажу тебе главное. Вот оно. Мы чувствуем себя превзойденными. Вами — Рейком, Брудом, Каллором. Армиями Тисте Анди, ривийцев, Баргастов. О Худ, даже сопровождающие вас наемники заставляют нас нервничать. У нас нет вашей силы. Мы просто армия. Наш лучший колдун даже не имеет ранга, он простой взводный маг. Сейчас он далеко и, похоже, чувствует себя, как муха в паутине. Так, идя на битву, мы знаем, что станем острием копья… и это дорого нам обойдется. Что до Провидца, и того, что за ним таится — ну, мы надеемся, что с этим будете иметь дело вы. То же и насчет Увечного Бога. Ты права, Корлат — мы всего лишь солдаты. К тому же усталые. Если таков позвоночник армии — храни нас Худ, он горбатый и хрупкий.

Она потянулась к нему, положила свою руку поврех руки мужчины, прижала ее к щеке. Глаза встретились. — Горбатый и хрупкий? Я так не думаю.

Вискиджек склонил голову: — Я не скромничаю. Я говорю правду, хотя, боюсь, ты не готова ее слышать.

— Серебряная Лиса манипулирует матерью, — сказала Тисте Анди миг спустя. — Как-то. Возможно, она отвечает даже за ужасные кошмары старушки.

— Я с трудом этому верю…

— Порви-Парус ничего такого не сделала бы, так? А как насчет Стужи? Теломена? Ты знал их, Вискиджек. По крайней мере, лучше любого из нас. Возможно ли, что кто-то из них — или оба — ответственны за это?

Он помолчал, продолжая стирать кровь с ее щек. — Корлат, это требует руки целителя, иначе инфекция…

— Вискиджек.

Он вздохнул и отстранился. — Ночная Стужа, как я опасаюсь, могла затаить мстительные чувства. И она может выбирать цели без особого разбора. То же с Беллурданом Пробей-Череп. Ведь их обоих предали. Если ты права и с Майб что- то происходит — если они что-то делают с ней — я все же думаю, что Парус им противостоит.

— А что, если она уже проиграла свой бой?

— Я не вижу признаков…

Глаза Корлат свернули, когда она ткнула его пальцем в бок: — То есть твои моряки доложили, что 'признаков нет'!

Он скривился. — Они же добровольцы, Корлат. Учитывая наше невежество в подобных делах, бдительность лишней не бывает. Эти моряки вызвались охранять Лису, потому что видят в ней Порван-Парус. Не физически, но как личность той женщины. Если что-то пойдет не так, они заметят и пойдут ко мне. Быстро.

Корлат опустила руку. И вздохнула. — А я прибежала как буря, чтобы сорвать тебе голову с плеч. Черт подери, Вискиджек, как мне искупить вину? И, во имя Бездны, почему ты все еще здесь? После всех моих обвинений…

— Несколько часов назад Даджек вошел похожим образом. — Он скорчил рожу. — Это просто манера сегодняшнего дня. А теперь позовем целителя…

— Погоди минутку. — Она внимательно смотрела на него. — Вискиджек. Ты сам знаешь, какой ты редкий тип?

— Редкий? — Его ухмылка стала еще шире. — Конечно, знаю. Я такой один. И слава Худу.

— Я не это имела в виду.

Он подошел и обнял ее рукой за талию. — Пора искать лекаря, женщина. У меня естественные нужды, а мы теряем время.

— Солдатский ответ, — сказала она. — Но меня не проведешь.

Незаметно для нее он закрыл глаза. Ох, но я тебя провел, Корлат… Если бы ты знала глубину моего страха… что я могу потерять тебя…* * *

Размахивая руками, Крюпп, даруджистанский Угорь, то защитник, то вор, Бросивший вызов Полководцу Каладану Бруду, прокладывал путь вдоль главной улочки лагеря, устремившись к обозу. Он вышел из полевой кухни Волонтеров Мотта, и в каждой руке было по натийскому ржаному, политому сиропом кексу. В паре шагов сзади, оттопырив уши и вытянув нос по направлению к кексам, бежал его мул.

Только что в лагере отзвучал второй ночной звон, побудив стада бхедринов в отдалении мрачно замычать. Вскоре звуки затихли — животные снова погрузились в сон. Когда он достиг конца стоянки повозок — они были расположены квадратным заграждением — то заметил двух женщин-моряков, закутанных в плащи, сидящих у маленького костерка.

Крюпп изменил курс, приближаясь к ним. — Славные подруги, — тихо позвал он. — Уже поздно, и, без сомнения, ваши прелестные личности желают чего-нибудь сладенького.

Женщины подняли головы. — Хм, — проворчала одна. — Это толстый дарудж.

— И его мул, прячущийся в тени.

— Крюпп воистину уникален! Поглядите! — Он выбросил вперед руки с истекающими сиропом кексами. — Это для вас, милашки.

— Так что нам съесть,кексы или твои руки?

Вторая при этих словах вытащила нож. — Пара быстрых ударов — и нам не нужно будет выбирать.

Крюпп отступил на шаг. — Королева Снов! Тертые и отчетливо неженственные! Стражи милой Серебряной Лисы, так? Ободряющая правда. Сердце Порван-Парус, столь ярко сияющее из юной женщины…

— Да, мы уже тебя видели. Болтаешь с девочкой. Она действительно та колдунья. Это очевидно для всех, кто ее знал.

— Необычайная непоследовательность этот ваш разговор. Крюпп восхищен…

— Так ты дашь нам кексы или как?

— Конечно же, хотя блеск вашего лезвия все еще ослепляет благородного Крюппа…

— У тебя нет чувства юмора? Ха-ха. Присоединяйся к нам, если посмеешь. — Дарудж улыбнулся и устремился вперед. — Ржаные кексы по — натиложски, мои дорогие.

— Мы узнали. Волонтеры Мотта имели обыкновение отбрасываться ими от наших атак.

— Сойка получила один прямо в лицо.

— Точно, и споткнулась. А когда прибрела к своим, у меня лицо было в лесной подстилке.

— Ядовитый сок, смертельное оружие, — согласился Крюпп, снова протягивая морякам кексы.

Они взяли их.

— Охрана этой ривийской девочки — задача для смелых.

— Она не ривийская девочка. Она Порван-Парус. Меха и шкуры — только представление.

— Так вы говорили с ней.

— Не часто, и нам это без нужды. А эти кексы вкуснее без сучков и листьев. Эт точно.

Крюпп моргнул и торжественно кивнул. — Без сомнений. Какая большая ответственность — быть глазами командира, следящими за нашей подружкой.

Обе женщины перестали жевать. Обменялись взглядами. Потом одна проглотила кусок: — Кого, Даджека? Если мы его глаза, тогда он слеп как крот.

— Ах, конечно же, Крюпп имел в виду Вискиджека.

— Вискиджек не слеп и не нуждается, чтобы мы смотрели за него.

— Тем не менее, — улыбался дарудж, — он, без сомнения, очень доволен вашим самозаданием, обязательством доносить обо всем. Будь Крюпп Вскиджеком, он был бы.

— Был бы что?

— Как, доволен, конечно же.

Женщины фыркнули. Одна ухмыльнулась, сказав: — Это хорошо. Был бы ты Вискиджеком. Ха.

— Оборот речи…

— Таких штук не бывает, жиряк. Ты хочешь пойти по стопам Ввискиджека? Пытаешься смотреть его глазами? Ха.

— Точно, — согласилась вторая. — Ха — ха.

— Итак, вы это сделали, — заметил Крюпп.

— Что сделали?

— Согласились.

— Чертовски верно. Вискиджеку бы быть Императором, когда старый отдал концы. Не Лейсин. Но она знала, кто ее соперник. Поэтому она выгнала его со службы, превратила в Худом клятого сержанта и послала далеко, очень далеко.

— Амбициозный человек этот Вискиджек.

— Совсем нет, дарудж. В том все и дело. Я скажу, он стал бы хорошим Императором. Не домогаться должности — это единственная квалификация, которую стоит учитывать.

— Забавное суждение, милашка.

— Я не такая.

— Извините, не какая?

— Не забавная. Слушай. Малазанская империя была бы совсем другой, если бы Вискиджек тогда занял трон. Если бы он сделал то, чего все мы хотели: схватил Лейсин за загривок и вышвырнул в окно башни.

— А он был способен на такой замечательный поступок?

Моряки смутились. Одна повернулась к подруге. — Ты видела его без сапог?

Та покачала головой. — Нет. Ну, ноги у него должны быть замечательными. А что?

— Я сказала — схватил за загривок, а могла бы сказать про пинок в зад.

— Но все равно это было бы замечательно.

— Ты права, подружка.

— Гм гм, — прервал их Крюпп. — Замечательное деяние, дорогие мои. Если бы выгорело.

— Ох.

— Ах. Да, правда. Так ты спросил, мог бы он, если бы захотел? Конечно. Не следует перечить Вискиджеку, у него не только мозги сильные.

— Так почему же, в удивлении спросит Крюпп, он тогда этого не сделал?

— Потому что он солдат. А ты идиот. Занятие трона Лейсин было заварушным. Вся империя тряслась. Начали резать друг друга и прыгать на залитый кровью престол, без остановки, как костяшки домино. Один за другим и за ними третий, и все распалось. Но мы же смотрели только на него? Хотели увидеть, как он сделает Лейсин и все такое. А когда он просто отдал честь — 'Слава Императрице! — ну, все устаканилось.

— Видишь ли, он дал ей шанс.

— Конечно. А теперь вы, подружки, думаете, что он ошибся?

Четыре плеча качнулись в унисон. — Теперь это не важно. Мы там, где мы есть, и все.

— Да будет так, как и будет, — со вздохом поднялся Крюпп. — Чудесная беседа. Крюпп благодарит вас и просит разрешения откланяться.

— Иди. Спасибо за хлеб.

— Крюпп польщен. Доброй ночи, дорогуши.

Он снова побрел к обозу.

Когда он исчез в ночной тьме, две женщины некоторое время молчали, занятые слизыванием сладкой жижи с пальцев.

Одна вздохнула.

Вторая тоже.

— Ах, это было чертовски легко.

— Думаешь?

— Точно. Он пришел, ожидая встретить два ума, а нашел едва один.

— Но все же мы слишком болтали.

— Такова природа полоумных. Будь по другому, он бы заподозрил.

— Как думаешь, о чем вообще они болтают с Парус?

— О старой женщине.

— Я сама так думала.

— Они что-то готовят.

— И я так подозревала.

— И Порван-Парус в деле.

— Точно.

— Что очень хорошо, если меня спросишь.

— Согласна. Знаешь, а эти кексы без лесной подстилки совсем другие.

— Странно, но я тоже заметила…* * *

В фургон — форте Крюпп приближался в другому костерку. Двое мужчин, сидевших около него, подняли головы.

— Что это у тебя в руках? — спросил Муриллио.

— О друзья мои, к Крюппу прилипает все, за что он берется.

— Ну, — прогудел Коль, — это я уже многие годы знаю.

— А что с этим клятым мулом? — поинтересовался Муриллио.

— Бестия преследует меня, хотя сама об этом не знает. Крюпп имел интересную беседу с двумя морячками. И он рад сообщить, что девочка Серебряная Лиса в надежных руках.

— Липких как твои?

— Это точно, дражайший Муриллио, это точно.

— Все это очень мило, — сказал Коль, — но что нам до этого? Здесь в повозке спит старая женщина, чье разбитое сердце — малейшее из ее страданий. Их достаточно, чтобы сломить могучего мужа, не говоря уж о хрупкой старости.

— Крюпп рад заверить вас, что готовится величайшая милость. Вся нынешняя видимость не будет иметь значения.

— Тогда почему не сказать ей? — бросил Коль, кивнув в сторону повозки Майб.