Чтение 31–й страницы книги ~Память льда~

— Хотите, чтобы он выпил мутную воду?

— Глина облегчит боли в желудке, и принесет иные блага, которые он откроет в нужное время.

Грантл колебался. — Бьюка не назвать доверчивым, Керули.

— Скаите ему, что тогда его покинет тревога. Скажите также: чтобы достигнуть желаемого, нужны союзники. Действуйте вместе. Я разделяю ваше беспокойство… по этому поводу. Вскоре у него найдутся еще союзники.

— Очень хорошо, — пожал плечами Грантл. Он взял маленькую статуэтку, положил в поясную суму.

— О чем вы говорите? — спокойно спросила Стонни.

Грантл напрягся, услышав такой тон. Обыкновенно он предшествовал вспышке гнева. Но Керули просто улыбнулся. — Лично дело, дражайшая Стонни. А теперь я отдам распоряжения и вам. Прошу терпения. Капитан Грантл, между нами теперь нет долгов. Идите с миром.

— Правильно. Спасибо, — сказал тот мрачно. — Тогда я пойду своим путем…

— Мы еще поговорим, — сказала Стонни. — Точно.

Сначала найди меня. — Пока, подруга.

Через миг он стоял снаружи домика. Он ощущал странную легкость, словно бы от общения с этим добрым, милостивым стариком. Он постоял не двигаясь, смотря на пробегающих мимо горожан. Как муравьи в разворошенном гнезде. Следующий пинок будет смертельным…

Стонни смотрела в спину уходящему Грантлу. Повернулась к Керули. — У вас есть распоряжения?

— У нашего друга капитана впереди трудная дорога.

Стонни усмехнулась. — Весельчак не ходит по трудным дорогам. Едва запахнет жареным — он уже идет назад.

— Иногда выбора нет.

— И что мне делать с этим?

— Его время придет. Скоро. Я только прошу вас быть рядом.

Ее усмешка стала более резкой. — Это зависит от него. У него талант бывать ненайденным.

Керули повернулся спиной к очагу. — Я склонен думать, — промурлыкал он, — что этот талант его покинет.* * *

Свет ламп и рассеянный свет солнца омывали каноэ и их спеленутые трупы. Вся яма была вскрыта, отчего пропала большая часть пола Трелла. Только гранитная колонна с жерновом вверху возвышалась в центре. Стали видны все лодки, поломанные словно пронесшимся под землей ураганом.

Хетан преклонила колени перед первой лодкой. Некоторое время она не двигалась.

Итковиан спустился, чтобы на свой лад исследовать останки, и медленно шагал между лодками. Кафал двигался следом. Внимание Надежного Щита привлекли барельефы на бортах: хотя среди них не было одинаковых, сюжеты на всех лодках были едины — сцены морских битв. Хорошо узнаваемые Баргасты в своих длинных челнах сражались со странными врагами — высокими, тощими, с огромными миндалевидными глазами на угловатых лицах. Они управляли крутобокими кораблями.

Он склонился, изучая один из барельефов. — Т'истен'уры, — прошептал сзади Кафал.

Итковиан оглянулся. — Сир?

— Враги наших Духов — Основателей. Т'истен'уры, Серокожие. Демоны из древнейших сказаний. Они забирали головы, но оставляли жертв живыми… головы, которые сохраняли разум, тела, которые неустанно трудились. Т'истен'уры: демоны, живущие в тенях. Духи — Основатели боролись с ними на Синих Равнинах… — Он замолчал, нахмурился. — Синие Равнины. Мы не знаем такого места. Кудесники думают, это наше Родное Королевство. Но сейчас… это море, океаны.

— Значит, это Родное Королевство существовало в действительности.

— Да. Духи — Основатели изгнали Т'истен'уров с Синих Равнин, прогнали демонов в из подземный мир, в Лес Теней — королевство, которое, как говорят, лежит далеко на юго-востоке…

— Может быть, другой континент.

— Может быть.

— Вы обнаружили истину в древних легендах, Кафал. У меня дома, в южном Элингарте, рассказывают о большом материке как раз в том направлении. Сир, это земля громадных елей, пихт, краснодревов — нетронутый лес, его подножия кроются в тенях, и населен он злыми духами.

Как Надежный Щит, — продолжил Итковиан, снова склоняясь над резьбой, — я являюсь не только воином, но и ученым. Т'истен'уры — название со многими отзвуками. Тисте Анди, Обитатели тьмы. И те, кого упоминают редко и всегда опасливым шепотом — их родичи, Тисте Эдур. Серокожие, считающиеся вымершими — и слава богам, ведь их имя сопряжено с ужасом. Т'истен'ур — первый гортанный перерыв требует прошедшего времени, не так ли? Т'лан, сейчас Т'лан — ваш язык родственен языку Имассов. Очень близок. Скажите, вы понимаете Морантов?

Кафал фыркнул. — Моранты говорят на языке наших кудесников — священном языке — языке, поднявшемся из мрачного провала вместе с первыми мыслями и словами. Морантысчитают нас родичами — они зовут нас Отпавшим Родом. Но это они отпали, а не мы. Они, избравшие местом жительства тенистый лес. Они, принявшие алхимию Т'истен'уров. Они, давным-давно замирившиеся с демонами, менявшиеся с ними тайнами, а потом отступившие в горные твердыни и навеки спрятавшиеся за масками насекомых. Больше не спрашивай о Морантах, волк. Они пали и не раскаялись. Довольно.

— Хорошо, Кафал. — Итковиан встал. — Но, как ты видишь, прошлое не похоронить. Прошлое скрывает беспокоящие тайны, неприятные истины… впрочем, как и радостные открытия. Как только начнешь их расследовать… сир, пути назад нет.

— Я уже это понял, — пробурчал воин — Баргаст. — Отец предупреждал: в случае успеха мы посеем семена отчаяния.

— Хотелось бы мне повстречаться однажды с Хамбраллом Тавром, — пробормотал Итковиан.

— Мой отец может объятиями сломать твою грудь. Он может держать по мечу в каждой руке и сразить десяток солдат за один удар сердца. Но более всего в нашем вожде нас страшит его ум. Из десяти детей Хетан полнее всего унаследовала этот разум.

— Ее недостаток — излишняя прямота.

Кафал хмыкнул. — Как и ее отца. Надежный Щит, она уже нацелила на тебя копье и наметила точку удара. Тебе не сбежать. Она переспит с тобой, как ни кричи, и ты будешь её.

— Ошибаетесь, Кафал.

Баргаст молча оскалил зубы.

Ты умен, как твой отец, Кафал. Ты ловко увел меня от тайн своих предков, нанеся дерзкое оскорбление.

Позади них Хетан выпрямилась, оглядела ряд толпящихся на краю ямы жрецов и жриц. — Теперь верните на место плиты. Перенос Духов — Основателей может подождать…

Раф'Темный Трон фыркнул: — Подождать сколько? Пока Паннион не разорит город? Почему бы не призвать твоего отца с кланами Баргастов? Пусть прорвет осаду, и тогда вы сможете вывезти кости предков с почетом и удобством!

— Нет. Ведите свою войну.

— Паннионцы разорят и вас, покончив с нами! — закричал Раф'Темный Трон. — Глупцы! Ты, твой отец! Твой клан! Все идиоты!

Хетан осклабилась: — Я вижу панику на божием лике?

Жрец внезапно вздрогнул и проскрипел: — Повелитель Теней никогда не паникует.

— Тогда за этим фасадом таится смертный, — торжествующе усмехнувшись, продолжила Хетан.

Раф'Темный Трон с шипением растолкал своих сотоварищей. Его сандалии стучали по полу, когда он выбегал из зала.

Хетан выбралась из провала. — Я закончила. Кафал! Мы возвращаемся в казармы!

Брукхалиан подошел и помог Итковиану выкарабкаться из ямы. Когда тот оказался вверху, Смертный Меч притянул его поближе. — Следите за этими — они планируют как-товывезти останки…

— Может быть, — сказал Итковиан. — Но честно говоря, сир, я не знаю как.

— Подумайте об этом, сир, — приказал Брукхалиан.

— Есть.

— Любыми средствами узнайте, Надежный Щит.

Итковиан встретил его темный взгляд. — Сир, мои обеты…

— Я Смертный Меч Фенера, сир. Желание узнать исходит не от меня, а от самого Клыкастого. Надежный Щит, это желание основано на страхе. Наш бог исполнен ужаса. Вы понимаете?

— Нет, — бросил Итковиан. — Не понимаю. Но я слышал ваш приказ, сир. Да будет так.

Брукхалиан отпустил его руку, повернулся к Карнадасу. Тот стоял рядом, бледный и неподвижный. — Свяжитесь с Быстрым Беном, сир. Любыми средствами…

— Я не уверен, что могу, — ответил Карнадас. — но я попытаюсь, сир.

— Эта осада, — продолжил Брукхалиан, его взор затуманился, словно от некоего видения, — кровавый цветок, и еще до заката он распустится перед нами. Схватившись застебель, мы ощутим шипы…

Тут все трое обернулись, заслышав шаги одного из жрецов. За полосатой маской виднелись спокойные, сонные глаза. — Господа, — сказал подошедший, — нас ожидает битва.

— Воистину, — сухо отвечал Брукхалиан. — А мы и не знали.

— Наши Повелители войн обнаружат себя в самом пекле. Вепрь. Тигр. Властитель, которому угрожает опасность, и дух накануне Восхождения к истинной божественности. Вам не интересно, господа, чья же это война? Кто посмеет скрестить мечи с нашими Богами? Но в это есть нечто более интересное: чье сокрытое лицо таится за роковым восхождением Трейка? Каков смысл существования двух Богов Войны? Двух Повелителей Лета?

— Это, — промямлил Дестриант, — не индивидуальный титул. Мы никогда не спорили с правом Трейка его носить.

— Тебе не удалось, Карнадас, скрыть тревогу от моих слов. Но пусть будет так. Еще один вопрос. Когда же, интересно, вы решитесь сместить Раф'Фенера? Ваш титул Дестрианта — его никто не носил уже тысячи лет… И почему же Фенер решил возродить его именно сейчас, для вас? — Тут он пожал плечами. — Ах, не берите в голову. Раф'Фенер не союзник ни вам, ни вашему богу. Вы должны это знать. Он чует, что вы угроза для него — и сделает все от него зависящее, чтобы сломать вас и вашу компанию. Если вам потребуется помощь, зовите меня.

— Но вы провозгласили своего Повелителя нашим соперником, Раф'Трейк! — проговорил Брукхалиан.

Маска изобразила деланный смех. — Это только так кажется, Смертный Меч. Но сейчас вынужден откланяться. До свидания, друзья.

Повило молчание. Серые Мечи смотрели в спину удаляющемуся жрецу. Брукхалиан вздрогнул: — Будьте начеку, Надежный Щит. Дестриант, мне надо кое-что вам сказать…

Взволнованный Итковиан пошел за Баргастами. Земля содрогалась под его ногами. Потерян баланс, скоро польется кровь. Опасности окружили нас со всех сторон. Клыкастый, сохрани нас от сомнений. Прошу. Сейчас не время…

Глава 11

Хваленая способность малазан перенимать любые способы войны, предлагаемые противником, была довольно поверхностной. Личина гибкости скрывала всегда сохранявшуюся высокомерную уверенность в превосходстве пути Империи. Полнейшая изменчивость структуры Малазанской армии была лишь данью этой иллюзии. Основанием ее успехов служило глубокое знание и вдохновенное понимание самых разных способов ведения войны.

Комментарии (часть XXVII, книга VII, том IX) на тринадцатистраничный трактат Темула 'Малазанская военная мощь',Энет Обар, прозванный 'Безжизненным'

На Штыре загорелась власяница. Вдыхая отвратную вонь, кашляя и протирая забрызганные водой глаза, Хватка смотрела, как тощий маг катается туда и сюда по пыльной земле у очага. Из тлеющих волос поднимались дымки. К ночному небу искрами летели проклятия. Окружающие были слишком заняты, судорожно хохоча, поэтому капрал самоличнонабрала воды в бурдюк. Открыв горлышко, она сжала бурдюк коленями, обдавая Штыря струей воды. Наконец послышалось шипение.

— Хватит, хватит! — завопил маг, размахивая грязными руками. — Стой! Тону!

Еж, захваченный приступом смеха, подкатился слишком близко к огню. Хватка пнула его обутой в сапог ногой. — Всем молчать, — буркнула она. — Или весь взвод поджарится. Дыханье Худа!

Из полумрака раздался голос Дымки: — Мы умираем со скуки, капрал, вот в чем беда.

— Если бы скука была смертельна, на земле не осталось бы ни одного солдата. Слабое оправдание. Проблема проста: весь проклятый Опоннами взвод, начиная с бродячего сержанта, сошел с ума.

— Кроме тебя, конечно…

— Целуешь мой говенный сапог, приятель? Зря. Я дурнее всех вас. Иначе давно бы сбежала. Боги, смотрите на этих идиотов. Вот маг, одетый в волосы покойной матушки. Каждый раз, когда он открывает свой садок, его атакуют рычащие земляные белки. А вот вечно обожженный сапер, у которого садок в мочевом пузыре: я ни разу за три дня не видела, чтобы он ходил до ветру. Напанка, за которой крадется бродячий бык-бхедрин. То ли он ослеп, то ли разглядел в ней такое, такое… А вот еще целитель, который так обгорел на солнце, что его лихорадит.

— Не трудись упоминать Дергунчика, — пробурчала Дымка. — Сержант всегда возглавляет список буйных лунатиков…

— Я еще не кончила. Вот женщина, обожающая пресмыкаться перед подругой. И наконец, — прорычала она свирепо, — старый добрый Дергунчик. Нервы из холодной стали. Уверен, что боги лично похитили Быстрого Бена и что это персональная вина самого сержанта. Как-то так. — Хватка потерла браслет на своей руке. Ее ухмылка стала еще грубее. — Словно бы боги заботятся хоть на йоту что о Быстром, что о самом сержанте. Словно бы им не все равно, где мы и что с нами.

— Тебя беспокоят Трейковы браслеты, капрал?

— Осторожно, Дымка, — прошипела Хватка. — Я не в настроении.

Мокрый, жалкий Штырь наконец встал на ноги. — Чертовы искры! — бурчал он. — Искорка с мизинец полыхает, как огненное чудище. Помяните мое слово, вокруг бродят злыедухи.

— Лови их! — крикнула Хватка. — Или я нарисую их на твоем могильном камне, Худом клянусь!

— Боги, что за вонь! — ругнулся Еж. — Не думаю, что к тебе подойдет даже мазаный жиром дух — Баргаст. Я говорю, надо голосовать. Всему взводу. За то, чтобы сорвать мерзкую рубаху со Штыря и сжечь где-нибудь подальше. Или закопать под тонной мусора. Что скажешь, сержант? Эй, Дергунчик?

— Тсс! — зашипел сержант, сидевший далеко от костра и всматривавшийся в темноту. — Там что-то есть!

— Если это снова злая белка… — начала Хватка.

— Я ничего не сделал! — выкрикнул Штырь. — И никто не похоронит мою рубаху, пока я жив. Забудь, сапер. В этом взводе никто ни за что не голосует. Худ знает, почему Вискиджек позволил вам, идиотам, зваться Девятым, ведь Девятого больше нет. Понятно?

— Тихо вы! — шикнул Дергунчик. — Там кто-то! Вынюхивает!

Прямо перед сержантом вырисовалась громадная туша. Он испустил вопль и дико побежал, чуть не попав в костер.

— Это тот самый бык! — крикнул Еж. — Эй, Деторан! Пришел твой любимый! О боги, чем ты меня ударила, женщина? Палицей? Худ раздери — кулаком? Врешь! Дергунчик, эта солдат почти разбила мою головушку! Пошутить нельзя… ой, ой!

— Прогнать его! — распорядилась капрал. — Кто-нибудь, испугайте животное…

— Хочу увидеть, — хихикнула Дымка. — Две тысячи фунтов рогов, копыт и я…

— Хватит, — сказала Хватка. — У нас нежные уши. Погляди, дорогуша — Деторан вся красная. Но продолжает забивать Ежа до бесчувствия.

— Я бы сказала, капрал, этот румянец от усилий. Сапер избрал тактик уклонения. Ох, вот от этого он не успел уклониться. И от этого…

— Потише, Деторан! — проревела Хватка. — У него рожа на сторону свернута. Молись, чтобы это не было навеки!

Это заставило Деторан опустить кулаки и отойти. Еж пьяно завозился и сел, тяжело ухнув. Кровь струилась из сломанного носа. — Шуток не опнимает, — пробормотал он разбитыми губами. И упал навзничь.

— Ужас, — пробормотала Хватка. — Если он не оправится до рассвета и нам прикажут выходить… догадайся, кто потащит волокуши?

Мускулистая Деторан что-то буркнула, отвернулась и пошла разыскивать свой вещевой мешок.

— Кто травмирован? — прозвенел голос.

Все подняли головы и увидели Колотуна, завернувшегося в одеяло. — Я слышал драку.

— Проснулся вареный рак, — заметил Штырь. — Похоже, больше не заснешь на солнце, Целитель?

— Это Еж, — сказала Хватка. — Погладил Деторан против шерсти. Сунулся в огонь — и теперь погляди на него!

Колотун кивнул и похромал к лежащему саперу. — Плохо себя ведете, капрал. — Он склонился над Ежом: — Дыханье Худа! Сломаны нос, сломанная челюсть… и контузия. У него рвота. — Он поглядел на Хватку. — Что, никому не пришло в голову прекратить вразумление?

Бык с негромким мычанием поскакал прочь, скрывшись во тьме.

Колотун нервно озирался: — Что во имя Фенерова копыта это было? — Соперник Ежа, — пробормотала Дымка. — Он слишком много видел — и решил попытать счастье в другом месте.

Хватка со вздохом разогнула поясницу, следя, как Колотун хлопочет над бесчувственным сапером. Отряд не склеивается. Дергунчик не Вискиджек, Штырь не Быстрый Бен, и я не капрал Калам. Если среди Сжигателей мостов были лучшие из лучших, то в Девятом взводе. Думаю Деторан поссорится еще и с Ходунком….

— Лучше бы колдуну прибыть поскорее, — проговорила Дымка некоторое время спустя.

Хватка кивнула темноте и ответила: — Может быть, капитан и остальные уже у Белолицых. Может быть мы с Быстрым прибудем слишком поздно, чтобы что-то изменить…

— Мы и так ничего не изменим, — сказала Дымка. — Ты имеешь в виду: опоздаем на представление?

— Это было бы интересным.

— Ты начинаешь походить на Дергунчика.

— Ну, да, дела идут не блестяще, — тихо сказала Хватка. — Лучший маг роты исчез. Добавь сюда зеленого аристократишку, пропавшего Вискиджека и все такое — мы уже нета рота, как раньше.

— Да, с самой Крепи.

Видения хаоса и ужаса туннелей в день катастрофы под Крепью заставили капрала скривиться. — Преданы своими. Дымка, это самое худшее изо всего. Я согласна погибнуть от вражеского меча, или магического огня. Пусть даже демоны порвут меня на части. Но когда один из своих втыкает тебе нож в спину… — Она сплюнула в огонь.

— Это нас разделило, — сказала Дымка. Хватка кивнула.

— Может быть, — продолжала ее собеседница, — если Ходунок проиграл соревнование с Белыми Лицами и нас всех казнят — это к лучшему. Я не могу предсказать, надолго ли Баргасты останутся нам союзниками.

Хватка смотрела в огонь. — Думай о том, что будет, когда ввяжемся в битву.

— Мы хрупки, капрал. Мы в трещинах…

— Не знаешь, кому доверять — вот какая наша беда. И драться не с кем.

— Даджек — ответ на оба вопроса, — заявила Дымка.

— Да, наш Кулак — отступник…

Дымка тихо фыркнула.

Хватка поглядела на подругу: — А что?

— Он не отступник, — проговорила Дымка. — Нас просто спустили с поводка, потому что Бруд и Тисте Анди иначе не пошли бы на переговоры. Капрал, тебя не интересует, кто таков новый знаменосец Однорукого?

— Как там его? Арантал? Артантос. Хм. Он появился…

— Примерно через день после объявления опалы.

— Ну? Кто же он, Дымка, как думаешь?

— По — моему, высокопоставленный Коготь. Командует от имени Императрицы.

— Есть доказательства?

— Нет.

Хватка повернулась, чтобы сплюнуть в очаг. — Так кто из нас ходит в тенях?

— Мы не отступники, — настаивала Дымка. — Мы выполняем задание Империи, как бы это не выглядело. Вискиджек тоже в курсе. Может быть, и наш целитель, и Быстрый Бен…

— Ты имеешь в виду — весь Девятый взвод.

— Да.

Хватка встала с неодобрительной ухмылкой, ткнула в бок целителя. — Как там сапер, Колотун? — спокойно спросила она.

— Не так плох, как сразу показалось, — уверил Колотун. — Легкая контузия. Хорошо — у меня трудности с открытием Денала.

— Трудности? Какие?

— Не уверен. Он стал… порченым. Почему-то. Словно заражен…. чем-то. У Штыря та же проблема с его садком. Может, потому и Быстрый задерживается.

Хватка охнула. — Надо было сказать сразу.

— Капрал, я был слишком занят своим солнечным ожогом.

Она сощурилась: — Если тебя не солнце поджарило, тогда что?

— То, что заразило мой садок, может выходить наружу. Или так мне показалось.

— Колотун, — сказала, помедлив, Хватка, — ходит слух, что мы не в такой опале, как говорили Даджек и Вискиджек. Может быть, Императрица прислушивается к нам.

Колотун качнул плечами. В неверном свет костра его лицо было так же равнодушно, как и всегда. — Для меня это новость, капрал. Звучит как выдумка Дергунчика.

— Нет, но ему понравится, когда услышит.

Глазки Колотуна впились в Хватку. — Так зачем ему говорить?

Хватка вздернула бровь: — Зачем говорить Дергунчику? Ответ очевиден. Я люблю смотреть, как он паникует. А кроме того, — она пожала плечами, — это же пустой слух. Правильно? — Она встала. — Позаботься, чтобы сапер выздоровел к завтрашнему маршу.