Чтение 63–й страницы книги ~Память льда~

— В некотором роде. Трон Оплота Зверей стал… предметом спора. Среди Т'лан Имассов есть ренегаты. Обет слабеет.

Колдунья вздохнула. — Благодарю за предупреждение, Гадаюшая. Конечно, риск учитывается нашей Гильдией. Отсюда грабительские цены на наши услуги. Так вы позволите использовать Телланн?

Серебряная Лиса пожала плечами: — Не вижу резона отказывать. У вас есть способ открыть портал в наш садок? Если нет, я могу…

— Не нужно, Гадающая, — с вежливой улыбкой ответила Харадас. — Мы уже давно отыскали такие способы, но из уважения с Имассам и учитывая доступность более… цивилизованных садков, эти порталы никогда не использовались.

Серебряная Лиса мгновение вглядывалась в колдунью. — Примечательно. Могу лишь заключить, что Трайгалл Трайдгилд родилась в среде Верховных Магов высшей искусности. Ты знаешь, что даже самые могучие и знающие маги Малазанской Империи никогда не преуспевали в открытии тайн Телланна? Хотелось бы мне однажды встретиться с основателями твоей Гильдии.

Теперь Харадас улыбнулась шире: — Уверена, они будут польщены и рады встретиться с вами, гадающая.

— Возможно, ты переоцениваешь их радушие, колдунья.

— Тем не менее уверяю вас, я рада, что вопрос решился почти без усилий…

— Да, это действительно жуткая вещь, — пробормотала Лиса.

Харадас мигнула, потом спохватилась и продолжила: — Теперь позвольте представить вам нового Надежного Щита Серых Мечей, капитана Норул.

Солдат поклонилась. — Гадающая. — Женщина явно колебалась, но скоро ее лицо отвердело: — Серые Мечи принесли клятву Тоггу, Зимнему Волку, и Фандерай, Зимней Волчице.

— Интересный выбор, — сказала Серебряная Лиса. — Любящие, потерянные друг для друга целую вечность, но объединившиеся духовно в вашей связанной двойной клятвой компании. Смелый и отважный жест, Надежный Щит.

— Гадающая, Тогг и Фандерай уже не потеряны друг для друга. Они наконец-то уловили запах встречи. Ваши слова показывают, что вы не ведали об этом. Я смущена, сир.

Теперь нахмурилась Серебряная Лиса: — Почему же? У меня нет особого интереса к древним волкам — богам… — Она говорила все тише и тише. И замолкла.

Надежный Щит заговорила снова: — Гадающая по костям, Призывающая Второго Собрания Т'лан Имассов! Я официально прошу вас освободить Т'лан Ай — детей наших богов.

Молчание.

Серебряная Лиса смотрела на командира Серых Мечей, полузакрыв глаза; ее круглое полноватое лицо стало совершенно невыразительным. Затем дрожь пробежала по ее телу.

— Вы не понимаете, — наконец пролепетала она. — Мне они нужны.

Надежный Щит склонила набок голову: — Почему?

— Для д… дара. Для… возмещения. Я поклялась…

— Перед кем?

— Перед… собой.

— Скажите же, сир, разве Т'лан Ай вовлечены в созидание этого дара? Они идут с Т'лан Имассами, верно. Но они им не принадлежат. Ни Имассам, ни вам.

— Но они присоединились к Ритуалу Телланна на Первом Собрании…

— Они были… включены. По неведению. Привязавшись верностью и любовью к Имассам из плоти и крови. И в результате потеряли души. Сир, мои боги грядут, и в их криках — я слышу их каждую ночь во снах — они требуют… восстановления.

— Я должна вам отказать, — сказала Лиса. — Пока Тогг и Фандерай не явятся физически, не покажут своей силы, подтверждая свои претензии, я не отдам Т'лан Ай.

— Вы рискуете жизнью, Гадающая…

— Боги — волки объявляют войну Т'лан Имассам? Они и Т'лан Ай подбираются к нашим глоткам, Надежный Щит?

— Я не знаю, сир. Вы ответите за принятые вами решения. Но я боюсь за вас, Гадающая. Тогг и Фандерай — возвысившиеся звери. Их души непонятны таким, как я и вы. Кто сможет предсказать, что таится в сердцах подобных созданий?

— Где они сейчас?

Надежный Щит дернула плечами: — На юге. Кажется, мы все встретимся в Паннион Домине.

— Тогда у меня есть время.

— К моменту обретения вашего дара, сир, вы можете подойти убитой.

— Всегда честный размен, — пробормотала Серебряная Лиса больше для себя. При этих словах, ставших в Войске Однорукого легендой, моряки переглянулись.

Подошедшая женщина — Баргаст стояла в нескольких шагах. Ее темные суровые глаза пристально следили за беседующими Серебряной Лисой и Норул. Дождавшись паузы, она засмеялась грудным голосом, привлекая их внимание.

— Как жаль, что в этой компании нет достойных мужчин, — прогудела она. — Видя вас, я вспомнила, где лежит истинное сердце мирской силы. Малазанские морячки, Надежный Щит Серых Мечей, ведьма и колдунья. А теперь картину дополняет дочь Белолицых Баргастов… принесшая еду и вино.

Моряки с ухмылками вскочили на ноги.

— И я хочу поболтать! — воскликнула Хетан. — Надежный Щит! Итковиан больше не имеет обетов, а? Я могу уложить его…

— Если поймаете, — отвечала Норул, подняв бровь. — Будь у него пятьдесят ног, я все равно его поймаю! Серебряная Лиса! Как насчет Крюппа?

Гадающая моргнула: — Что с ним?

— Ты большая женщина. Можешь прижать его сверху! Пусть попищит!

— Какой ужасный образ.

— Радуйся, что он маленький, круглый и верткий, но умный. Умные всегда горячат кровь, а? Я слышала, что хотя ты выглядишь как взрослая женщина, в некоторых делах осталась ребенком. Пробуди в себе желание, дева! Слишком долго ты якшаешься с немертвыми и высохшими! Держи копье двумя руками, я говорю!

Серебряная Лиса качала головой. — Ты говоришь, принесла вино?

Хетан с широкой улыбкой подошла ближе. — Да, два пузыря, большие, как твои груди, и без сомнения такие же сладкие. Хватайте, достойные подруги, и давайте веселиться!

Харадас улыбнулась: — Чудесная идея, благодарю.

Надежный Щит колебалась. Оглянувшись на стягивающих потертые шлемы моряков, она громко вздохнула. — Волки подождут. Не могу управлять так же мрачно, как мой предшественник…

— Не можешь? — спросила Хетан. — Или не хочешь?

— Не хочу, — поправила себя женщина, тоже стянув шлем. Потные, стального цвета волосы рассыпались по плечам. — Да простят меня Волки.

— Один из них точно, — уверила ее Баргаст, сгибаясь над мешком и доставая продукты.* * *

Коль плотнее укрыл мехами хрупкое, иссохшее тело Майб. Под опущенными веками были заметны бешеные и хаотичные движения ее глаз. Дыхание — прерывистый хрип. Советник еще миг глядел на лежащую, затем выпрямился и выскользнул из повозки.

Муриллио стоял неподалеку, затягивая ремешки на прикрепленных к правому боку фургона водяных флягах. Старые палатки использовали, чтобы укрыть купленные сегодня у Баргастов продукты, отчего ривийская повозка стала выглядеть широкой и раздувшейся.

Они уже приобрели у Волонтеров Мотта за бешеную цену двух лошадей. Коль раньше не встречал представителей этой расхлябанной на вид компании наемников, прикрепленных к армии Каладана Бруда. Наемников, чьи подобающие скорее дровосекам одежки маскировали их воинскую профессию, но вполне отвечали названию. Лошади были нескладными, высокими, но ширококостными — порода, которую Волонтеры называли своей собственной, восходившей кровями к боевым скакунам натийцев, тяжеловозам Мотта и тягловым конягам генабари — все склеенное воедино, чтобы произвести больших, выносливых, норовистых лошадей с необычайно широкими спинами, делавшими поездку на них роскошью.

'Надеюсь, они не откусят тебе руку', - сказал тогда на прощание моттиец. Разговаривая, он одновременно выискивал в своих длинных нечесаных волосах вшей и давил их широкими, как у зайца, зубами.

Коль вздохнул, обеспокоенный этими воспоминаниями, и опасливо подошел к лошадям.

Животины могли быть близняшками — обе гнедые, с длинными нечесаными гривами и хвостами, усеянными репьями и семенами других сорных трав. Седла малазанские — без сомнения, давние трофеи — а толстые попоны под ними ривийские. Звери скосили на него глаза.

Одна невзначай повернулась к даруджу задом. Он чертыхнулся и встал.

— Сладокорень, — сказал Муриллио из-за фургона. — Подкупи их. Вот у меня в мешке.

— И вознаградить их дурные манеры? Нет. — Коль кружил на безопасном расстоянии. Лошади были привязаны к колышкам палатки, что позволяло им вторить его движениям. Три шага ближе — и дарудж мог получить копытом по лбу. Он чертыхнулся погромче и сказал: — Муриллио, поставь рядом волов — прижми их к фургону. А если и это не поможет, найди мне молоток.

Ухмыляющийся Муриллио вскарабкался на сиденье фургона и натянул вожжи. Через пятнадцать ударов сердца он остановил скотов прямо около колышков, надежно заблокировав лошадям возможность ходить по кругу.

Коль поспешил обойти фургон, вставший между ним и лошадьми.

— Так ты получишь не копытом, а зубами, — заявил Муриллио, наблюдая, как его друг влез под тент, пересек днище — осторожно переступив через бесчувственную Майб — и встал на расстоянии руки от лошадей.

Те туго натянули веревки, отступив как могли далеко, дергая вбитые в землю колышки. Однако изобретенный ривийцами клин способен был противостоять самым бешеным ветрам степи. Колышки даже не пошевелились.

Кожаная перчатка Коля схватилась за одну из привязей. Он спрыгнул с повозки, туго натянув веревку.

Лошадь с фырканьем придвинулась к нему. Ее подруга тревожно взвилась.

Дарудж взял поводья с передней части седла, все еще натягивая привязь другой рукой и пригибая голову лошади, и коснулся ее плеча. Поместил носок сапога в стремя и одним движением вскочил в седло.

Лошадь присела под его тяжестью и двинулась вбок, зажимая его ногу между своим боком и боком своей подружки. Он хрюкнул, но не упустил поводья. — Отличный будет синяк, — откомментировал Муриллио. — Не можешь не сказать приятного? — пробормотал Коль сквозь стиснутые зубы. — Теперь подойди и отвяжи веревку. Медленно, осторожно. Вон там над головами стервятник, очень интересуется.

Его приятель глянул в небо, поискал и прошипел: — Ладно, уж такой я доверчивый. Хватит злорадствовать. — Он забрался на сиденье.

Коль увидел, как он легко спрыгнул на землю и направился к колышку.

— Я вот подумал, лучше бы ты сразу принес молоток.

— Увы, друг, поздно, — ответил Муриллио и развязал узел.

Лошадь прошла дюжину шагов назад, уперлась задними ногами и встала на дыбы.

На взгляд Муриллио задний кульбит Коля, удачно завершившийся приземлением на ноги, явил истинно поэтическое изящество. Упав, грузный дарудж опрокинулся на спину, чтобы избежать опасного удара копытами, который, удайся он, раздробил бы ему грудину. Он приземлился с глухим стуком.

Лошадь понеслась, радостно подскакивая.

Мгновение Коль лежал неподвижно, созерцая небо.

— Ты в порядке?

— Дай мне аркан. И сладокорни.

— Я посоветовал бы молоток, — сказал Муриллио, — но ты ж лучше знаешь, что делать…

Вдалеке застучали подковы.

— Дыханье Худа, — простонал Коль. — Марш на Капустан начинается. — Он медленно сел. — Нам нужно быть во главе.

— Друг, мы можем ехать в повозке. Верни лошадей Волонтерам и возьми назад денежки.

— Фургон и так перегружен. — Коль сморщился, разглядывая ногу. — И он говорил, без возврата.

Муриллио уставился на приятеля: — Да что ты? И ты ничего не заподозрил при этом?

— Тихо.

— Но…

— Муриллио, ты хочешь правды? Мужлан был такой простой, что я почувствовал жалость, правильно? Так что кончай болтать и начинай ловить.

— Коль! Ты отдал королевский выкуп за…

— Хватит, — прогудел тот. — Плачу выкуп за привилегию убить проклятых тварей или тебя — что предпочитаешь?

— Ты не убьешь их…

— Еще одно слово, и на этом склоне появится каменное надгробие бедного Муриллио из Даруджистана. Все понятно? Хорошо. Дай мне аркан и корень — начнем с той, что осталась здесь.

— Не лучше ли пойти…

— Муриллио, — предостерегающе произнес Коль.

— Извини. Выбирай камни помягче, пожалуйста.* * *

Тяжелые облака низко клубились над неспокойными волнами, волнами, ведущими войну друг против дружки среди иззубренных ледяных гор, волнами, что вращались и извивались, пока не падали на неровный берег, вздымая к небу брызги. Их громоподобный рокот то и дело прорывался сквозь неустанный хруст гальки и шепот все усиливающегося ливня.

— Увы мне! — пробормотала Леди Зависть.

Трое сегуле скорчились с подветренной стороны громадного базальтового валуна, смазывая свои мечи толстым слоем жира. Это было на редкость потрепанное и жалкое на вид трио, вымазанное грязью, намокшее под дождем; их доспехи давно покрылись дырами. Руки, плечи и бедра пересекали рубцы от бесчисленных мелких ран. Более значительные раны были грубо зашиты — черные узлы среди запекшейся крови, из — под которой кое — где вымывались ливнем ярко-красные струйки.

Неподалеку на расколотой глыбе стояла Баалджагг. Мутный и нечесаный мех клочьями окружал проплешины вокруг ран. Из правого плеча торчало древко копья длиной с человеческую руку — прошло три дня, но животное не позволяло приблизиться ни Леди, ни сегуле — гигантская волчица неотрывно смотрела горящими, светящимися глазами на север.

В трех шагах позади нее лежал Гарат. Пес непрерывно дрожал, раны гноились, ибо он, громадный и полубезумный, также не позволял никому — даже волчице — подходить близко.

Лишь сама леди Зависть оставалась, на внешний взгляд, не затронутой ужасной войной, которую выдержали все они; не намоченной даже ливнем. На белой телабе ни одного пятнышка. Гладкие черные волосы аккуратно уложены, зачесаны назад. Губы окрашены темной, смутно зловещего оттенка помадой. Глаза подведены краской цвета сумерек.

— Увы мне, — прошептала она еще раз. — Как мы последуем за Тоолом через… это? Почему он не Т'лан Слон или Т'лан Кит, чтобы перенести нас на спине под роскошным балдахином? В ванне с горячей водой и хорошим сливом?

Мок подошел к ней. С его эмалевой маски текли струи воды. — Я все же встречусь с ним, — сказал он.

— Ох, ну да. Когда же дуэль с Тоолом стала для тебя важнее миссии к Провидцу? Как посмотрят Первый и Второй на такое самоуправство?

— Первый есть Первый и Второй есть Второй, — отвечал он лаконично.

Леди Зависть закатила глаза: — Весьма мудрое замечание.

— Требования естества имеют приоритет, хозяйка. Всегда, иначе не было бы чемпионов. Не было бы иерархии вообще. Сегуле правили бы плаксивые мученики, слепо топчущие слабых в жажде всеобщего блага. Или ими правили бы деспоты, прячущиеся от любого вызова за спиной армии, отвечающие грубой силой на справедливые требования чести. Мы знаем о других странах, хозяйка. Мы знаем много больше, чем вы думаете.

Она повернулась, поглядела на него. — Боги. Я окончательно пришла к убеждению, что интересная беседа мне заказана.

— Мы неуязвимы перед вашими оскорблениями, хозяйка.

— Едва ли. Ты поумнел с тех пор, как я тебя пробудила. Умный? Скорее нетерпеливый.

— Нам есть что обсудить, — сказал Мок.

— Ты уверен? Случайно ты не имел в виду затруднившую наше продвижение шумную бурю? Или жалкие остатки армии, гнавшейся за нами? Они не вернутся, я уверяю…

— Вы наслали на них чуму.

— Какое смелое обвинение! Чудо, что болезнь не поразила их много раньше, ведь они кушали друг дружку без надлежащей кулинарной подготовки. Дорогой мой, не надо обвинять…

— Хозяйка, Гарат поддался той же болезни.

— Что? Абсурд! Он страдает от ран…

— Ран, которые сила его духа давно исцелила бы. Жар внутри зверя, наполнивший его легкие — он тот же, что поразил паннионцев. — Он медленно повернулся к ней. — Сделайте что-нибудь.

— Какая дерз…

— Хозяйка.

— О, ладно! Но разве ты не видишь тонкой иронии? Полиэль, Повелительница Болезней, вступила в союз с Увечным Богом. Решение, глубоко мне противное, если хочешь знать. Как умно было с моей стороны вторгнуться в ее садок и поразить оттуда ее союзников!

— Сомневаюсь, что жертвы понимают эту иронию, хозяйка. Как и Гарат.

— Лучше бы ты оставался молчуном!

— Исцелите его.

— Он меня не подпускает!

— Гарат больше не может стоять, хозяйка. Он не встанет с этого места, если вы не исцелите его.

— О, что ты за жалкий человек! Если ты окажешься не прав и он меня покусает, я буду очень недовольна, Мок. Я иссушу твои чресла. Я перекрещу твои глаза, так что любой, заглянувший под маску, не удержится от смеха. Будь уверен, я придумаю и еще что-нибудь.

— Исцелите его.

— Конечно, исцелю! Ведь он в конце концов мой излюбленный спутник! Даже когда он однажды попытался пописать мне на платье… я знала, что это одна из шуточек К'рула, ведь песик сделал это во сне. Ладно, ладно, не отвлекай меня. — Она приблизилась к псу — великану.

Его глаза остекленели, каждое дыхание вырывалось с резким хрипом. Гарат не поднял головы, хотя она подошла совсем близко.

— О, милый! Прости мое невнимание, дражайший песик. Я думала лишь о ранах и потому стала уже тебя оплакивать. Ты сражен мерзкими миазмами? Неприемлемо. И, по правде говоря, это легко устранить. — Она протянула руку, положив пальцы на горячую, парящую кожу. — Вот… — Гарат поднял голову, губы поползли вверх. Леди Зависть отпрянула. — Вот так ты меня благодаришь? Я тебя исцелила, дражайший!

— Но сначала, хозяйка, вы сделали его больным, — сказал сзади Мок.

— Тише, я с тобой больше не разговариваю. Гарат! Гляди, как возвращается твоя сила, прямо на наших глазах! Смотри, ты встаешь! О, как чудесно! И… нет, стой там, пожалуйста. Или хочешь почесаться? Хочешь почесаться? Если да, немедленно кончай рычать!

Мок встал между ними, устремил взор на ощетинившегося пса: — Гарат! Нам нужна она, как нам нужен и ты. Нет причины продолжать вражду.

— Он не может понять тебя! — сказала Леди Зависть. — Он пес! И злой пес, по правде говоря.

Грузное животное отвернулось и медленно прошагало туда, где стояла Баалджагг. Волчица на него даже не взглянула.

Мок ступил вперед. — Хозяйка, Баалджагг что-то видит.

Они поспешили вверх по крутому склону.

Ледяные глыбы захватили добычу. Менее чем в тысяче шагов, в середине маленького залива, плавала какая-то штука. Огороженная с двух сторон чем-то вроде высокого плетня, увенчанная тремя покрытыми льдом строениями, она оказалась ничем иным, как оторванным куском разрушенного города или порта. Между высокими, скривившимися набокдомиками виднелись отрезки узких, кривых улочек. Когда впаявшийся в основание сооружения лед повернул вслед за невидимым течением, в поле зрения показались две другие стены, явив рваную пасть деревянной конструкции доходящего до уровня улиц основания. Оно было сложено из громадного размера бальсовых деревьев и того, что казалось большими раздутыми пузырями — три из них пробитые, сдувшиеся.

— Необычайно странно, — сказала леди Зависть.

— Мекросы, — произнес Мок.

— Прости?

— Дом сегуле — остров, хозяйка. Иногда, очень редко, нас навещают мекросы, живущие в городах посреди океана. Они осмеливаются грабить наше побережье, вечно забываяо неудачных результатах предыдущих рейдов. Их яростный энтузиазм сталкивается с равным рвением Низших Школ.

— Ну, — фыркнула Зависть, — я не вижу жителей в этом… переместившемся городке.

— Как и я, хозяйка. Однако поглядите на лед сразу за обломком. Он нашел подводное течение и стремится влиться в него.

— Боги, не предлагаешь ли ты…

Баалджагг дала ясный ответ на этот недосказанный вопрос. Волчица прыгнула, промелькнув мимо них, и поспешила на расколотые волнами скалы у воды. Еще миг — и они увидели, как громадный зверь выбирается из ледяной воды на широкий ледяной 'плот', затем перебегает его. Баалджагг прыгнула, приземлившись на следующий кусок плавучегольда.

— Способ кажется доступным, — сказал Мок.

Гарат пробежал мимо них, к берегу, следуя пути волчицы.

Ох! — крикнула леди Зависть, топая ногой. — Нельзя ли сначала обсудить?..

— Я вижу трассу возможного пути, хозяйка, она поможет нам не очень промокнуть…

— Промокнуть? Кому промокнуть? Ну ладно, зови братьев и веди нас.

Путешествие через трещащие, прогибающиеся под ногами, часто почти не выступающие над водой ледяные поля оказалось утомительным и опасным. Добравшись до хлипких ивовых стен, они не увидели Баалджагг и Гарата, но смогли идти по их следам через засыпанный снегом плот, державший на плаву большую часть Мекроса, прямо к сломанному,не огражденному концу.