Чтение 8–й страницы книги ~Память льда~

— Правильно, — пробурчал Вискиджек. Закованной в перчатку левой рукой он нанес скользящий удар по лицу Каллора. Голова противника откинулась, на стол пролилась кровь. Он покачнулся, мгновенно ухватился за эфес громадного меча, со свистом наполовину вытащил его — и остановился.

Каллор не мог шевельнуть рукой, потому что Каладан Бруд схватил его запястья. Верховный Король натужился, на висках и шее проступили сосуды — но он не освободился. Должно быть, Бруд усилил хватку, потому что Каллор зашипел, меч выпал из его ладони, скользнув обратно в ножны. Бруд ступил ближе, но Майб тем не менее расслышала его шепот: — Прими преподанный урок, Король. Мне хватило твоих презрительных взглядов на собрании. Еще одно испытание моего характера — и по твоему лицу может пройтись молот. Понял?

Через бесконечно долгий миг Верховный Король что-то простонал.

Бруд отпустил его.

Шатер полнило молчание, никто не шевелился, не отрывал взгляда от окровавленного лица Каллора.

Даджек вытащил из пояса тряпицу, покрытую засохшим мылом для бритья, и протянул Королю. — Держи, — пророкотал он.

Майб подошла сзади к побледневшей, распахнувшей глаза дочери и положила руки ей на плечи. — Хватит, — прошептала она. — Прошу.

Вискиджек снова смотрел на Бруда, игнорируя Каллора, словно тот вышел из палатки. — Объяснитесь, во имя Худа, Полководец. Кто эта девочка?

Серебряная Лиса сняла руки матери с плеч, напряглась, словно готовая убежать. Потом покачала головой, утерла слезы и судорожно вздохнула. — Нет, — сказала она, — отвечать должна я. — Она поглядела на мать — самый быстрый взгляд из всех существующих — потом обвела взором всех. — Что бы не случилось, — шепнула она, — отвечать буду я.

Майб протянула к ней руку, но не смогла коснуться. — Прими это, дочь, — сказала она, слыша горечь самоосуждения, зная — новый прилив стыда — что все расслышали его. — Ты должна простить… простить себя. О, Духи родные, я не смею произносить такие слова, я потеряла право, потеряла прямо сейчас…

Серебряная Лиса обернулась к Вискиджеку. — Теперь правда, Дядя. Я рождена от двух душ, одну из которых ты хорошо знаешь. Порван-Парус. Другая душа принадлежит изуродованным, оскверненным останкам Верховной Колдуньи по имени Ночная Стужа — поистине мало что оставалось, кроме кучки костей и плоти, хотя другие фрагменты ее сути соединились с ними вследствие сохраняющих заклинаний. Смерть… Парус… случилась в сфере садка Телланн — как и задумали Т'лан Имассы…

Лишь Майб заметила, как передернулся одиноко стоящий знаменосец Артантос. А вы что знаете об этом, господин? Вопрос просто промелькнул в ее разуме — слишком великонапряжение, чтобы строить догадки и искать доказательства.

— От этого слияния, — продолжала Лиса, — нечто произошло. Неожиданное. Явились Гадающий по костям из далекого прошлого, и Старший Бог, и одна смертная душа…

Каллор прижал к носу тряпку, потому фырканье вышло глухим: — Ночная Стужа, — пробурчал он. — Какое отсутствие воображения. К'рул знал об этом? Ах, какая ирония…

Серебряная Лиса подытожила: — Итак, трое собрались помочь моей матери, вот этой ривийке, обнаружившей в себе невозможного ребенка. Я родилась сразу в двух местах —среди ривийцев в этом мире и на руках Гадающего в садке Телланн. — Она заколебалась, пошатнулась, словно вдруг потеряла силы. — Мое будущее, — шепнула она, обвив себя руками, — принадлежит Т'лан Имассам. — Она резко повернулась к Корлат: — Они собираются, и вам нужна их сила в грядущей войне.

— Нечестивое соединение, — скрежетнул голос Каллора. Он бросил тряпицу, глаза сузились, лицо под слоем крови побледнело как пергамент. — Как я и страшился, о, глупцы. Каждый из вас. Глупцы…

— Собрание, — повторила Тисте Анди, также игнорируя Короля. — Зачем? Какая цель, Серебряная Лиса?

— Это мне решать, ибо я существую, чтобы повелевать ими. Всеми ими. Мое рождение провозглашает Собрание — призыв, который услышит каждый Т'лан Имасс в этим мире. Уже сейчас те, кто способен, прибывают ко мне. Они идут.

Внутри головы Вискиджека безостановочно вращался вихрь мыслей. Расколы в окружении Бруда достаточно тревожны, но откровения ребенка… Его мысли то взмывали вверх, то падали… то снова неслись куда-то. Шатер, его матерчатые границы отступили, солдат обнаружил себя в мире сложных схем, темных предательств и их яростных, неожиданных последствий — мире, который он страстно ненавидел.

Воспоминания вставали, как призраки. Ад под Крепью, бойня Сжигателей мостов, нападение на Отродье Луны. Чума подозрений, мальстрим отчаянных решений…

А'каронис, Беллурдан, Ночная Стужа, Порван-Парус… Список погибших магов, чья смерть была брошена под сандалии Тайскренна, писался не чернилами — кровью бесчувственной одержимости. Вискиджек не печалился, видя отбытие Верховного Мага, хотя его командир подозревал, что тот уехал не так далеко, как кажется. Объявление вне закона, опала Лейсин… ведь все это ложь. Только он и Даджек знали правду — остальная часть Войска верила, что императрица действительно прокляла их. Они преданы Даджеку Однорукому и, возможно, мне. И знает Худ, нам еще предстоит испытать эту преданность…

Но она знает. Девочка знает. Он не сомневался, что она — возродившаяся Порван-Парус — колдунья была здесь, в чертах детского лица, в походке и жестах, в этом сонном, но осмысленном взгляде. Отдача от внезапной истины ошеломила Вискиджека — ему требовалось время, время для раздумий…

Воскресшая Порван-Парус… Худ тебя возьми, Тайскренн! Понимал ты ли нет, что творишь?

Вискиджек не знал Ночную Стужу — никогда не беседовал с ней — и все его догадки основывались на услышанном от других. Подруга Теломена, практик Высшей магии Рашана, бывшая среди избранников Императора. Бессовестно преданная, как и Сжигатели…

В ней была, поговаривали, какая-то излишняя жесткость — словно тень зазубренного, окровавленного клинка. И, как он мог заметить, след этой женщины отражался некой тенью в девочке — временами сонные глаза как-то чернели, раздражая и так уже слабые нервы командора.

О Худ. Сотрясение истины отдавалось в его мозгу громовым рокотом. Ох, да простят нам боги эти глупые игры…

В Крепи ждал Ганоэс Паран. Любовник Парус. Что он сделает с Серебряной Лисой? За один миг от женщины к новорожденному ребенку, потом — от новорожденного к десятилетней девочке, за шесть месяцев… А еще через шесть месяцев? Двадцатилетняя женщина? Паран… парень… это горе прожигает дыры в твоих кишках? Если так, что сделает с тобой новость?

Он попытался понять слова девочки, разгадать выражение ее лица, потом переключился на стоявшую позади нее мать. Горе охватывало его. Воистину боги жестоки. Эта старуха может умереть через год. Жестокая жертва ради благополучия ребенка. Мерзкое, кошмарное извращение материнской роли.

Последние слова девчонки громом поразили командора. 'Они идут'. Т'лан Имассы — дыхание Худа, как будто дела и так не сложны. Как я могу доверять всем им? Каллор — этот холодный, жуткий ублюдок — зовет ее извращением природы, хотел бы убить, если сможет. Это ясно. Я же не могу обидеть ребенка… но ребенок ли она?

И все же… Дыханье Худа! Она возрожденная Порван-Парус, женщина смелая и цельная. И Ночная Стужа, Верховная Колдунья, служившая Императору. И еще, вот самое странное изо всего, она новая правительница Имассов…

Вискиджек моргнул, снова ощущая себя находящимся в шатре. Тишина сплелась с беснующимися мыслями. Его взгляд скользнул к Лисе — увидел бледность юного круглого личика, заметил боль сопереживания в дрогнувших — еще и еще раз — детских ручках. За ним наблюдала Корлат, посол Тисте Анди. Глаза встретились. Такая необычайная красота… а я сам уродлив как пес. Вот еще доказательство, что много лет назад выбрал не ту сторону. Вряд ли я ей интересен в этом смысле, она хочет сказать что-то совсем иное… Он подождал, потом кивнул. Серебряная Лиса… ах, она еще дитя. Едва тронутая глиняная табличка. Тисте Анди, я понимаю тебя.

Те, кому выпало стоять рядом с Лисой, смогли ощутить ее возрастающее влияние. Корлат хотела поговорить с ним наедине, и он принял приглашение. Вискиджек пожалел, что рядом нет Быстрого Бена — маг Семиградья мастерски разбирался в таких ситуациях. Командор уже чувствовал себя выбитым из равновесия. Паран, бедный ублюдок. Как я скажу тебе? Нужно ли устроить свидание между ним и Лисой? Могу я предотвратить чужие разговоры о ней? Вообще это мое дело?

Карга раскрыла клюв, но не для беззвучного смеха. Вместо этого по ней бежали волны непривычного испуга. Т'лан Имассы! И К'рул, Старший Бог! Хранитель тайны Великих Воронов, истины, которой никто больше не ведал — кроме Серебряной Лисы, о Бездна… Лисы, которая поглядела сквозь мою душу и прочла в ней все.

Беспечное, беспечное дитя! Ты сама заставишь нас защищаться от тебя? От тех, кем ты намерена командовать? Мы, Великие Вороны, не вели своих собственных войн — увидишь ли ты, как мы сорвемся с привязи из-за твоих бездумных откровений?

Чуть Рейк узнает… никакие заверения в безобидности не спасут нас. Мы были при Сковывании, разве нет? Но зато… да, мы были при самом Падении! Великие Вороны родились, словно личинки, в плоти Падшего и это, это наш приговор! Но подожди! Разве мы не верные стражи магии Искалеченого Бога? Разве мы не те, кто донес до всех и каждого новости о Паннион Домине и угрозе, которую он несет?

Магия, которую мы сможем высвободить, усугубит опасность. Ох, дитя, ты угрожаешь всему своими беззаботными речами…

Ее черные блестящие глаза отыскали Каладана Бруда и уставились на него. Что бы тот не замышлял, мысли остались сокрытыми за плоской, звероподобной маской его лица.

Обуздай панику, старая дура. Вернись к нашему совету. Думай!

Малазанская Империя во времена Императора нашла применение Т'лан Имассам. Результат — завоевание Семиградья. Затем, по смерти Келланведа, союз распался, и Генабакис был избавлен от вторжения десятков тысяч неупокоенных воинов, способных странствовать как пыль по ветру. Только это позволило Каладану Бруду встретиться с угрозой малазан на равных… ах, может быть, так только казалось. Освобождал ли он когда — либо Тисте Анди? Давал ли полную волю Аномандеру Рейку? Показывал ли всю свою силу? Каладан — Властитель, хотя я об этом частенько забываю. Его садок — Теннес, сила самой земли, земли, приходящейся домом спящей богине Бёрн. Каладан Бруд обладает силой — она в его руках и громадном молоте у его бедра — способной сокрушить горы. Преувеличение? Пролети пониже над сломанными пиками запада Ледеронского Плато — иполучишь достаточно доказательств силы его молодых, отчаянных лет… Бабка, тебе ли не знать! Сила притягивает силу. Так было всегда, и вот теперь прибывают Имассы, снова нарушая баланс.

Мои дети шпионят за Домином — они способны учуять силу, поднимающуюся с этих земель, так заботливо политых кровью. И все же она остается безликой, словно спрятана за множеством обманных слоев. Что таится в сердцевине этой империи фанатиков?

Ужасное дитя знает — я поклянусь в этом божьим ложем из сломанных костей, о да, о да! И она поведет Т'лан Имассов… в самое сердце.

Ты сообразил, Каладан Бруд? Думаю, что да. Конечно, этот седовласый тиран Каллор бормочет угрозы, хотя его воля бескровна… конечно, ты потрясен неминуемым прибытием неумирающих союзников… но более всего тебя потряс факт, что они вообще потребуются. Против чего же мы провозглашаем войну? Что останется от нас, когда все окончится?

И, во имя Бездны, какой тайной Лисы обладает Каллор?

Пренебрегая нарастающим отвращением к себе, Майб силой вернула мыслям жестокую ясность, вслушалась в слова дочери, в каждое слово и в то, что лежит за словами. Она словно сгибалась под огнем ее утверждений. Раскрывающиеся тайны посягали на все ее инстинкты — такая откровенность чревата риском. И все же она наконец поняла положение, в котором ощутила себя Серебряная Лиса. Эти признания были криком о помощи.

Ей нужны были союзники. Она знает, что меня недостаточно — о Духи родные, она же показала это сегодня. Более того, она знает, что эти два лагеря, так долго враждовавшие между собой, нуждаются в мосте. Рожденная в одном, она тянется к другому. Это Порван-Парус и Ночная Стужа окликают своих старых друзей. Ответят ли те?

Она не могла разобрать переживаний Вискиджека. Может быть, его думы — отражение взглядов Каллора. Отвращение. Она видела, как солдат встретился глазами с Корлат, и подивилась — что проскочило между ними?

Думай! В природе каждого присутствующего здесь трактовать ситуацию тактически, отбрасывая личные чувства, чтобы все измерить, взвесить и уравновесить. Лиса перешла в наступление: она встала на позицию сильной, равной Бруду, Аномандеру Рейку и Каллору. Не гадает ли сейчас Даджек Однорукий, с кем повести переговоры? Понял ли он,что был причиной нашего союза? Что впервые мы — кланы Баргастов и ривийцев, разрозненные отряды из двух десятков городов, Тисте Анди, сами Рейк, Бруд и Каллор, не говоря уж о Багряной Гвардии — целых двенадцать лет все мы стоим плечом к плечу только из-за малазанской Империи? Из-за самого этого Верховного Кулака?

Но теперь у нас новый враг, и природа его почти непонятна, и это порождает среди нас некую хрупкость… о, что за преуменьшение! И ведь Даджек все это видит.

Серебряная Лиса утверждает, что нам нужны Т'лан Имассы. Только порочный старый Император чувствовал себя уютно рядом с такими тварями как союзниками. Даже Каллор отшатывается от всего внезапно навалившегося на нас. Хрупкий альянс пошел трещинами и колеблется. Ты слишком умен, Верховный Кулак, чтобы не испытывать сейчас тяжких сомнений.

Старый однорукий воин первым заговорил после заявлений Серебряной Лисы, обратившись к ней с тихими, тщательно обдуманными словами: — Т'лан Имассы, с которыми имела дело Империя, были под командованием Логроса. Из твоих слов мы можем заключить, что есть другие армии, хотя до нас не доходили сведения о них. Так ли это, дитя?

— Последнее Собрание, — отвечала Лиса, — случилось сотни тысяч лет назад, и на нем был произведен Ритуал Телланна — привязка каждого Имасса к садку Телланн. Этотритуал сделал их бессмертными, Верховный Кулак. Сила жизни целого народа была связана ради святой войны, которая должна была идти как минимум тысячи лет…

— Против Джагутов, — прошептал Каллор. Его узкое, высохшее лицо, покрытое уже подсохшей кровью, перекосила ухмылка. — Кроме горсточки Тиранов, Джагуты были миролюбцами. Единственное их преступление было в самом их существовании…

Серебряная Лиса повернулась к нему. — Не намекай на несправедливость, Верховный Король! У меня достаточно воспоминаний Ночной Стужи, чтобы знать о садке, именуемом Имперским Путем — месте, которым ты некогда правил, Каллор. Это уже потом малазане предъявили на него претензии. Ты опустошил целое царство — ты уничтожил в нем все живое, оставив только пепел и жженые кости. Целое государство!

Кровавая ухмылка воина стала грозной. — Ах, ты сама была там, разве нет? Но тайно, думаю я, завернувшись в ложные воспоминания. Тайно, ты, велеречивая, проклятая женщина! — Губы отвердели. — Так что ты знаешь, каково испытывать мое терпение, Гадалка, Порван-Парус, Ночная Стужа… милое дитя…

Майб увидела, как побледнела ее дочь. Между ними… чувство долгой вражды — почему я не замечала этого раньше? Их связывают старее воспоминания. Между моей дочкой и Каллором — нет, между Каллором и одной из ее душ…

Серебряная Лиса быстро вернулась к Даджеку: — Отвечаю тебе. Логрос и кланы под его руководством были облечены задачей защищать Первый Трон. Другие армии отправились на поиски последних твердынь Джагутов — те строили барьеры из льда. Омтозе Феллак — это садок Льда, Верховный Кулак, место ужасно холодное и почти лишенное жизни. Магия Джагутов потрясала мир… падал уровень морей, вымирали целые виды — каждый горный хребет был их крепостью. Лед белыми реками стекал по склонам. Лед лежал слоями в милю глубиной. Будучи смертными, Имассы рассеялись, их единство порушилось. Они не могли пересекать эти барьеры. Наступил голод…

Война против Джагутов началась задолго до этого, — фыркнул Каллор. — Они старались защититься, а кто бы не стал?

Серебряная Лиса просто пожала плечами. — Как неумирающие Телланна, наши армии смогли пересечь эти барьеры. Усилия по полному истреблению стоили… дорого. Вы не слышали даже шепота об этих армиях, потому что многие были уничтожены, другие продолжали войну в далеких, негостеприимных странах.

На лице Кулака выразилось страдание. — Сам Логрос однажды оставил Империю и исчез в Джаг Одхане, и вернулся с меньшим числом воинов.

Она молча кинула.

— Логрос ответил на твой вызов?

Нахмурившись, девочка ответила: — Я не могу быть уверена ни в ком из них. Они слышали. И придут, если смогут. Я чую близость одной из армий — по крайней мере, мне так кажется.

Ты так многого нам не рассказала, дочка. Я вижу это в твоих глазах. Ты боишься, что твой крик о помощи останется без ответа, если расскажешь слишком много.

Даджек вздохнул и повернулся к Бруду. — Полководец, мы можем вернуться к обсуждению стратегии?

Снова склонились над картой солдаты, а вслед за ними и тихо каркавшая Карга. Майб нашла руку дочери и повела ее к выходу. Корлат подошла к ним. К удивлению Майб, за ней пошел и Вискиджек.

Холодный полуденный ветер показался благословением после душной тесноты шатра. Маленькая группа молча прошла на прогал между лагерями Тисте Анди и Баргастов. Остановившись, командор посмотрел на Лису.

— Я замечаю в тебе многое от Парус, девчушка. Как много ее жизни, ее памяти принадлежит тебе?

— Лица, — отвечала та с робкой улыбкой. — И чувства, связанные с ними, командор. Вы и я были в то время союзниками. Даже друзьями, кажется.

Он тяжело кивнул. — Да, были. Ты помнишь Быстрого Бена? Прочих из моего взвода? Хохолка? Тайскренна? Помнишь капитана Парана?

— Быстрый Бен, — неуверенно пробормотала она. — Маг? Семь Городов… человек с секретами… да. — Она снова улыбалась. — Быстрый Бен. Хохолок — не друг, угроза — онпричинил мне боль.

— Он умер.

— Я рада. Тайскренн — имя, которое я недавно слышала — Верховный Маг, любимчик Лейсин — мы соперничали, я и он, когда я была Порван-Парус, и, наверное, когда я была Ночная Стужа. Нет чувства преданности, нет чувства доверия — мысли о нем меня смущают.

— А капитан?

Нечто в тоне командора вызвало тревогу Майб.

Серебряная Лиса поглядела прямо в глаза. — Я жду новой встречи с ним.

Командор прочистил горло. — Он сейчас в Крепи. Хотя не мое дело, девчушка… подумай о последствиях встречи с ним, о том, что он, гмм… узнает… — Слова давались ему с явным трудом.

Духи родные! Капитан Паран был ее любовником. Я должна была ожидать чего-то подобного. Души двух взрослых женщин… Лиса, дочка…

— Мы уже встречались с ним, Мама, — сказала дочь. — Перегон бхедринов на север — ты помнишь? Солдат, увернувшийся от наших копий? Я знала, — я узнала его тогда. — Она снова повернулась к командору. — Паран знает. Пошлите ему словечко, что я здесь. Прошу.

— Хорошо, девчушка. — Вискиджек поднял голову, изучая укрепления Баргастов. — 'Сжитатели мостов' нанесут сюда… визит… в любом случае. Капитан командует ими. Я уверен, что Быстрый Бен и Колотун будут рады возобновить знакомство…

— Ты имеешь в виду — изучить меня, — сказала Лиса, — помочь тебе решить, стоит ли на меня рассчитывать. Не бойся, командор, это мне не пугает. Во многом я сама для себя тайна, так что буду рада узнать, что же они откроют.

Вискиджек сухо улыбнулся ей. — В тебе есть прямая честность колдуньи, дитя, а может, и ее непостоянная любезность.

Корлат заговорила: — Командор Вискиджек, я думаю, нам есть что обсудить с глазу на глаз.

— Да, — ответил он.

Тисте Анди повернулась к Серебряной Лисе и Майб: — Нам приходится на время оставить вас.

— Конечно, — ответила ей мать, стараясь не проявить эмоции. Солдат, избежавший наших копий — о да, я припоминаю, дитя. Старые вопросы… наконец нашли свои ответы… тысяча огорчений для меня, старухи. — Пойдем, Лиса, пора продолжить изучение путей ривийцев.

— Да, Мать.

Вискиджек смотрел в впины уходящих ривиек. — Она раскрыла слишком много, — сказал он через миг. — Совещание старалось сблизить нас, укрепить связи… но потом встряло дитя…

— Да, — пробормотала Корлат. — Она владеет тайным знанием — знанием Т'лан Имассов. Воспоминания, охватывающие тысячи лет нашего мира. Как много видел этот народ — Падение Увечного Бога, прибытие Тисте Анди, последний полет Драконов в Старвальд Демелайн… — Она умолкла, в глазах словно опустился занавес.

Вискиджек продолжил, изучая ее: — Я никогда не видел Великого Ворона в таком явном… беспокойстве.

Корлат засмеялась: — Карга верит, что тайна рождения ее рода нам неведома. Их происхождение позорно, видите ли — или они сами так вообразили. Рейк равнодушен к его… моральному толкованию, как и все мы.

— Что же такого стыдного?

— Великие Вороны — не природные создания. Прибытие чуждой сущности, которая была наречена Увечным Богом, стала… потрясающим событием. Он был разорван на части, они падали, словно огненные шары, разрушая целые страны. Куски плоти и костей лежали в образовавшихся громадных кратерах — гниющие, но цепляющиеся за некий род жизни. Из этой плоти и были рождены Великие Вороны, унося с собой частицы силы Увечного. Вы видели Каргу и ее родичей — они пожирают колдовство, это их настоящая пища. Магическая атака на Ворона лишь делает его сильнее, подпитывает его неуязвимость. Карга из Перворожденных. Рейк верит, что ее потенциал… ужасающ, поэтому стремится держать ее с выводком поближе к себе.

Она запнулась, посмотрела ему в глаза: — Командор Вискиджек, в Даруджистане мы столкнулись с вашим магом…

— Да. Быстрый Бен. Он вскоре будет здесь, и я узнаю его соображения обо всем происходящем.

— Это о нем вы говорили девочке. — Она кивнула. — Я признаю некоторое восхищение этим колдуном и жду встречи с ним. — Их взоры столкнулись. — И я так же польщена знакомством с вами. Серебряная Лиса говорила правду, признаваясь в доверии к вам. И я тоже верю вам.

Он неловко пошевелился. — Слишком мало мы общались, чтобы заслужить такое доверие, Корлат. Тем не менее, я рискну поверить в вашу и ее искренность.

— Внутри девочки — Порван-Парус, женщина, хорошо вас знавшая. Хотя я никогда с ней не встречалась, я чувствую, какова была она — все более проявляющаяся с каждым днем жизни Лисы — обладающая выдающимися достоинствами.

Вискиджек задумчиво кивнул: — Она была… другом.

— Как много вы знаете о событиях, приведших к ее… возрождению?

— Боюсь, недостаточно. Мы узнали о гибели Парус от Парана, который набрел на ее… остатки. Она умерла в схватке с Теломеном, Верховным Магом Беллурданом, который пришел на равнину с телом своей подруги Ночной Стужи, по-видимому желая ее похоронить. Порван-Парус уже была беглянкой, и похоже, Беллурдану было приказано задержать ее. Так говорит и Серебряная Лиса, насколько я могу судить.

Корлат глядела вдаль, долго не произнося ни слова. Когда она наконец заговорила, вопрос, такой простой и логичный, заставил сердце Вискиджека тяжело застучать. — Командор, мы чувствуем в девочке Парус и Ночную Стужу — и она сама признает их — но меня также интересует, куда делся Беллурдан…

Он смог лишь глубоко вздохнуть и покачать головой. Боги, я не знаю…

Глава 4

Заметьте этих троих. Они — все те, что придают обличье вещам, они — всё то, что лежит под поверхностью мира, эти трое — кости истории.

Сестра Холодных Ночей! Измена приветствует твой рассвет! Ты выбрала доверие ножу, даже входящему в сердце твое.

Драконус, Кровь Тиам! Тьма создана, чтобы закабалить твою душу; цепи, коими ныне скован ты, ты сам и создал.

К'рул, твою тропу избрала Спящая Богиня, тысячу и более лет назад, и она все спит, хотя ты и очнулся. Пришло время, Старший, вновь шествовать меж смертных, делая из горя твоего сладчайший дар.

Аномандарис,Рыбак Кел Тат.

Покрытые грязью с ног до макушек Харлло и Стонни Менакис показались из-под днища фургона, когда тот потащился вверх по склону. Ухмыляющийся их виду Грантл свесилсяс кучерского сиденья.

— Поделом нам биться с тобой об заклад, — буркнул Харлло. — Ты всегда выигрываешь, чертов ублюдок.

Стонни с отвращением поглядела на свою грязную одежду. — Телячья кожа. Ее не отмыть. — Голубые глаза уставились на Грантла. — Проклятие, ты ж самый высокий среди нас. Мог бы толкать, а не сидеть на козлах, и не вспоминать о пари.

— Я никогда не учил уроков, — ответил тот, ухмыляясь все шире. Изящные зелено-черные одежды Стонни покрылись коричневой слизью. Густые черные волосы свесились на лоб, истекая мутной водицей. — Как ни крути, мы достаточно сегодня поработали, так что давайте поставим его на обочину. Вы что, плыть с ним собираетесь?

— Худ тебя побери, — фыркнул Харлло, — а мы что делаем?

— Судя по звукам, тонете. Кстати, вверх по течению вода чистая. — Грантл снова взял поводья. Переправа утомила лошадей, они не хотели двигаться, и от капитана потребовалось изрядно повозиться. Он остановил повозку невдалеке от берега реки. Рядом стояли другие торговцы, некоторые только что пересекли брод, другие к этому готовились, спеша в Даруджистан. За последние несколько дней ситуация стала еще более хаотичной, если такое вообще возможно. Все, что еще оставалось от вымощенного камнями речного дна, было вбито глубоко в ил.

На переправу понадобилось четыре звона, и одно время Грантл вообще сомневался в успехе предприятия. Он спустился с фургона и осмотрел лошадей. Харлло и Стонни, теперь переругиваясь меж собой, пошли выше по течению.

Грантл бросил тяжелый взгляд на громадный фургон, переехавший реку перед ними и ныне вставший шагах в пятидесяти. Это было нечестное пари. В высшей степени. Его компаньоны клялись, что этот день не узрит переправы фургона Керули. Они были уверены, что уродливая фура впереди непременно завязнет и будет несколько дней торчать посередине брода, пока купцы вконец не потеряют терпение не пошлют своих слуг столкнуть ее с пути.

Грантл подозревал совсем другое. Бочелен и Корбал Броч были не из породы слабых желудком. Явно проклятые чародеи. Их слуга Эмансипор Риз даже не трудился слезать с сиденья — просто дернул вожжи и послал волов в реку. Казалось, неуклюжее сооружение скользит по водной глади, даже не покачиваясь — колеса плавно ехали по дну. Грантл знал, какое оно неровное и топкое. Нечестное пари, да уж. Ну, по крайней мере я сух и чист.

Слишком много глаз видело это сверхъестественное событие, вот почему изолированное положение нынешней стоянки магов его не удивляло. Тем с большим интересом Грантл наблюдал, как некий охранник направляется прямо туда. Он хорошо знал этого человека. Дарудж Бьюк работал в маленьком караван-сарае, так что многие торговцы дружески кивали ему. Бьюк предпочитал работать один, и Грантл знал почему.

Хозяин Бьюка попытался пересечь брод утром. Ветхий фургончик развалился на части в середине потока, куски древесины и упаковки дорогого товара поплыли вдаль под безнадежные вопли утопающего торговца. Бьюк постарался спасти нанимателя, но с потерей товара контракт переставал действовать. Не преуспев в попытках подрядиться вобратный караван, Бьюк распрощался с торговцем, получив скудную плату.

Грантл ожидал, что Бьюк сам отправится обратно в город. У него была прекрасная, здоровая и хорошо обученная лошадь. Три дня пути, это в худшем случае.

Ан вот он, тощая фигура в мундире охранника, свежесмазанном пластинчатом доспехе, с самострелом за спиной и шпагой у бедра — тихо совещается с Эмансипором Ризом.

Грантл, даже находясь вне предела слышимости, догадывался о содержании беседы по изменениям поз участников. Он видел, как после обмена десятком слов плечи Бьюка стали медленно никнуть. Седобородый охранник огляделся. Риз пожал плечами и почти отвернулся, выражая отказ.

Оба подошли к передней части фургона, и вскоре показался Бочелен, кутавшийся в свой черный плащ. Бьюк выпрямился под взглядом колдуна, кратко ответил на несколько столь же кратких вопросов, потом отвесил почтительный поклон. Бочелен положил руку на плечо лакея, и старик подошел к нему ближе, прогнувшись под этим легким касанием.

Грантл сочувственно кашлянул. Да, знает Королева, прикосновение этого мага может заполнить портки среднего человека… Сбереги Беру, а Бьюка считай что наняли. Не пожалеть бы ему об этом.

Пожары были для Даруджистана сущим бедствием, особенно учитывая тамошний газ. Взрыв, погубивший жену, мать и четырех детей Бьюка, был из самых страшных. То, что сам Бьюк лежал в тот день мертвецки пьяный, потерянный для мира, всего в ста шагах от дома, не помогало быстрейшему моральному выздоровлению. Грантл, как и многие его собратья — охранники, решил, что Бьюка теперь навсегда затянет в бутылку. Но произошло обратное. Бьюку явно больше нравилось не торжественно опускаться на дно, а заключать одиночные контракты с бедными, физически слабыми торговцами. Бедных торговцев грабят гораздо чаще, чем богатых. Да, этот человек ищет смерти. Но смерти быстрой и притом почетной. Он хочет погибнуть в бою, как, почитай, все его предки. Увы, трезвый — а Бьюк после той ночи ни разу не набирался — он сражался мастерски, о чем могли бы с горечью свидетельствовать призраки не меньше дюжины разбойников с большой дороги.

Холодная жуть, расплывавшаяся в воздухе вокруг Бочелена и особенно Корбала Броча, могла отпугнуть любого здравого умом охранника. Но ищущий смерти смотрит на нее иначе, так?

Ах, дружище Бьюк, надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе. Без сомнений, насилие и ужас витают вокруг твоих новых хозяев; но ты, скорее, станешь свидетелем, а не жертвой. Уж слишком долго был ты в объятиях страданий.

Бьюк направился обратно, забрать лошадь и снаряжение. Когда старый воин вернулся, Грантл успел разжечь костер. Он видел, как Бьюк забрасывает в фургон пожитки и о чем-то говорит с Ризом, который тоже начал готовить обед. Затем взгляд стражника скользнул по сторонам и замер, наткнувшись на Грантла.

Бьюк пошагал ему навстречу.

— День перемен, дружище Бьюк, — сказал Грантл, не вставая с корточек. — Я готовлю чай для Харлло и Стонни, они вот сейчас вернутся. Присядешь с кружкой к нашему огоньку?

— Спасибочки, Грантл. Я принимаю приглашение. — Бьюк подошел к капитану.

— Вот невезение, что случилось с повозкой Мурка.

— Я предупреждал его, чтобы не пытался. Увы, он не внял моему совету.

— Даже после того, как ты вынул его из реки и выдавил воду из легких?

Бьюк пожал плечами: — Худ коснулся его губ и внушил дурное настроение, кажись. — Он глянул через плечо на фуру нового нанимателя. В уголках глаз обозначились грустные морщинки. — Ты говорил с ними?

Грантл сплюнул в огонь. — Да уж. Лучше б ты спросил моего совета, прежде чем браться за контракт.

— Я всегда уважал твои советы, Грантл, но сейчас ты меня не поколеблешь.

— Я знаю, вот ничего и не говорю.

Второй, — сказал Бьюк, принимая из руки Грантла глиняную кружку и обхватывая ее обеими ладонями. Он прихлебнул парящую жидкость. — Я как-то раньше мельком видел его.

— Корбал Броч.

— Как скажешь. Представляешь, он наемный убийца.

— Честно говоря, не вижу разницы между ними двумя.

Бьюк покачал головой. — Нет, ты не понимаешь. Вспомни Даруджистан. В течение двух недель в квартале Гадроби находили изуродованные тела, каждую ночь. Следователи привлекли на помощь мага, и этим словно разворошили осиное гнездо. Маг что-то разведал, и это знание его ужаснуло. Все было по тихому, уверяю, но мне удалось узнать детали случившегося. Была нанята Гильдия Ворканы. Сам Совет заключил контракт с ассасинами. Найдите убийцу, сказали они, используйте все методы, легальные или нет. Тогда убийства остановились…

— Смутно припоминаю ту свару, — нахмурил лоб Грантл.

— Вы же жили в 'Чудаке', точно. Слепы ко всему внешнему…

Грантл моргнул. — Я смотрел только на Лефро, сам понимаешь. Потом сходил по контракту, возвращаюсь и…

— Она смылась и вышла за кого-то еще. — Бьюк грустно кивнул.

— Не за кого-то еще, — ощерился Грант. — За этого жирного хмыря Парсемо…

— Твоего бывшего хозяина, помнится. Ну да ладно. Кто был убийцей и почему прекратились убийства? Гильдия Ворканы не пришла за вознаграждением Совета. Убийства остановились, потому что убийца покинул город. — Бьюк кивнул в сторону массивного фургона. — Это он. Корбал Броч. Человек с круглым лицом и тонкими губами.

— Почему ты так уверен, Бьюк? — Воздух холодал. Грантл налил себе еще кружку.