Чтение 58–й страницы книги ~Память льда~

Значит, есть еще один путь в садок Куральд Галайн — прямо через драконью пасть.

По рядам Тенескоури пролегла широкая полоса. Тела рассасывались в ничто, оставляя лишь рваную одежду. Полет дракона продолжался, неуклонный, прорезающий тропу уничтожения, разделившую армию крестьян на две бурлящие, стремящиеся в стороны половины.

Дракон снова снизился над толпой, но в этот раз не открывал свой садок.

И тут Вискиджек увидел, как голова Аномандера Рейка поворачивается.

Дракон опускался все ниже. За ним оставалась широкая прогалина — тенескоури разбегались, оставив на земле с дюжину фигур, простертых ничком, но все же шевелящихся,старающихся встать на ноги.

Женщины Мертвого Семени.

Дракон, кользнувший прямо к земле, начал плавиться, замерцал, приближаясь к ведьмам и оборачиваясь Лордом Отродья Луны. Он зашагал к старухам, поднимая руку, чтобы вытащить меч.

— Корлат…

— Прости, Вискиджек.

— Он хочет…

— Знаю.

Вискиджек в ужасе смотрел, как Рейк подошел к первой из женщин, костлявой горбатой карге в половину его роста, и вытащил из ножен Драгнипур.

Ее голова полетела на землю в брызгах крови. Тело смогло сделать еще шаг в сторону, словно собираясь пуститься в пляс, и упало.

Аномандер Рейк подошел к следующей женщине.

— Нет… это неправильно…

— Прошу…

Игнорируя мольбу Корлат, Вискиджек пришпорил коня, поскакал вниз по склону, вскоре перейдя в быстрый галоп.

Еще две женщины расстались с жизнью, прежде чем малазанин прибыл на место, натягивая удила, чтобы поставить мерина прямо на пути Рейка.

Лорд Отродья Луны принужден был остановиться. Он удивленно поднял глаза и нахмурился.

— Прекратите это, — проскрежетал командор. Он понял, что не вложил меч в ножны, и нечеловеческие глаза Аномандера Рейка отметили это. Тот заговорил: — В сторону, мой друг. То, что я делаю — милосердно…

— Нет, это судилище, Аномандер Рейк. И, — добавил он, поглядев на лезвие Драгнипура, — приговор.

Ответная улыбка Лорда была странно тоскливой. — Если бы это было так, как вы говорите, Вискиджек. Тем не менее, я требую права суда над этими тварями.

— Я не буду возражать, Аномандер Рейк.

— Ах, тогда дело за… приговором.

— Да.

Лорд вложил меч в ножны. — Тогда пусть он свершится твоей рукой, друг. И поскорее, ибо они собираются с силами.

Вискиджек дернулся в седле. — Я не палач.

— Стань им или отойди в сторону. Сейчас.

Вискиджек развернул коня. Семь оставшихся женщин действительно приходили в себя, хотя в пожелтевших, окруженных морщинами глазах ближайшей он увидел полное непонимание происходящего.

Возьми меня Худ…

Он пнул коня, приготовил меч, направляя его прямо в грудь женщине.

Сухая кожа треснула без сопротивления. Кости захрустели, как прутики. Жертва осела и упала на землю.

Продолживший движение Вискиджек стряхнул с меча кровь и, подскакав к следующей женщине, взмахнул оружием, наискось перерезав ей горло.

Он наложил жесткий захват на свои мысли, удерживая их в покое, сосредоточившись на механике движений. Без ошибок. Никаких чреватых болью промахов. Точное исполнение. Одну за другой, инстинктивно — направить коня, переместиться, поднять меч, рубануть или уколоть в соответствии с ростом жертвы.

Одну за другой, и еще.

Пока, еще раз повернув коня, он не обнаружил, что все сделано. Кончено.

Мерин стучал копытами, словно желая повторения. Вискиджек поднял глаза.

И увидел все Войско Однорукого на гребне холма, справа — пространство между ними и им заполнено растоптанными телами, но не заслонено. Никем.

Его солдаты.

В ряд по гребню. Молчат.

Стать свидетелями такого… Нет, я поистине проклят. Теперь возврата нет. Нет смысла в словах утешения, оправдания. Не важно, какие преступления свершили мои жертвы. Я убивал. Не солдат, не вооруженного противника, но существ, пораженных безумием, полубесчувственных, непонимающих.

Он оглянулся на Аномандера Рейка.

Лорд Отродья Луны встретил его взор своим, совершенно невыразительным.

Это бремя — ты уже брал его, принял его давным — давно, так? Это бремя, что теперь отягчает мою душу… ты живешь с ним — жил с ним сотни лет. Цена меча за твоей спиной…

— Нужно было оставить это мне, друг, — спокойно сказал Тисте Анди. — Я мог настоять, но не хотел скрестить мечи с тобой. Итак, — прибавил он с горькой улыбкой, — я открыл свое сердце и вновь доказал, что оно проклято. Я ломаю тех, кого люблю, силой этого самого переживания. Нужно было выучить урок много раньше, не так ли?

— Кажется, — выговорил Вискиджек, — у нас появилось что-то общее.

Глаза Аномандера сузились: — Я не желал этого.

— Знаю. — Он твердо взял себя в руки. — Я прошу прощения, что не дал вам шанса.

Они поглядели друг на друга.

— Думаю, родичи Корлат схватили этого Анастера, — сказал Рейк миг спустя. — Присоединишься ко мне в разговоре с ним? — Вискиджек отпрянул.

— Нет, друг мой, — сказал Рейк. — Я отказываюсь судить его. Давай оставим это другим?

Положенным военно — полевым судом, ты имеешь в виду. Четкая структура, столь легко уничтожающая личную ответственность. Конечно. У нас же есть время для этого, а? —Согласен, Лорд. Идите впереди, если не возражаете.

Бросив еще одну горькую улыбку, Аномандер Рейк прошел мимо него.

Вискиджек вложил в ножны кровавый меч и пошел за ним.

Он глядел на широкую спину Тисте Анди, на висящий на ней меч. Аномандер Рейк, как ты несешь это бремя? Этот груз, что так легко сломал мое сердце?

Но нет, не это меня так ранит.

Лорд Отродья Луны, ты просил меня отойти в сторону, и назвал это милосердием. Я неправильно тебя понял. Милость, но не к Женщинам. Ко мне. Потому ты так горько улыбался, когда я отверг его.

Ах, друг мой, я увидел в тебе лишь жестокость — и оскорбил тебя. Лучше для нас обоих было бы скрестить мечи. Для обоих…

А я… я не заслужил таких друзей. Старик, дурацкие подвиги одолели тебя. Кончай. Да будет это твоей последней войной. Последней.

Корлат и ее сородичи ожидали в том месте, где Первенец Мертвого Семени упал, со всех сторон окружив тощего Анастера.

Вискиджек увидел слезы на лице своей возлюбленной, и это зрелище болью скрутило его кишки. Он заставил себя смотреть в сторону. Хотя он нуждался в ней, и, возможно, она нуждалась в нем, чтобы разделить все ясно понятое — это могло подождать. Он решил освободиться из-под опеки Аномандера Рейка, для которого контроль был одновременно и доспехом, и оружием, при необходимости.

Всадники приближались к позициям малазан и Бруда. Всему последующему будут свидетели — и то, как ненавижу я сейчас открытую истину, говорит о степени моего падения. Когда это я страшился свидетелей моих дел и слов? Прости меня, Королева Снов. Я попал в оживший кошмар, и толкнул меня в него ни кто иной, как я сам.

Остановив коня неподалеку от группы Тиста Анди, командор впервые смог разглядеть Анастера.

Безоружный, поцарапанный, покрытый кровью, отвернувший лицо, он казался жалким, слабым и маленьким.

Но так всегда с павшими вождями. Будь то короли или командиры, поражение иссушает…

И тут он увидел лицо молодого человека. Что-то выбило ему глаз, оставив на его месте впадину с темной кровью. Оставшийся глаз вперился в Вискиджека. Настойчивый, но ужасающие безжизненный взгляд, холодный и уклончивый, любопытный и — одновременно — глубоко равнодушный. — Убийца моей матери, — весело сказал он, склонив головуи пристально изучая малазанина.

Голос Вискиджека был хриплым: — Мне жаль ее, Первенец.

— А мне нет. Она была сумасшедшей. Пленница самой себя, одержимая собственными демонами. Нужно сказать, она не одна такая.

— Больше их нет, — отрубил Вискиджек.

— Это как чума. Распространяется. Пожирает жизни. Вот поэтому вы, в конечном счете, проиграете. Вы становитесь тем, что уничтожаете.

Тон Аномандера Рейка был на удивление вульгарным: — Трудно найти более верные слова для каннибала. Как ты думаешь, Анастер, что мы с тобой сделаем? Только честно.

Юнец бросил на Лорда лишь короткий взгляд. И от этого все его самообладание, казалось, вмиг исчезло. Он поднял дрожащую руку, заслоняя вытекший глаз, лицо еще более побледнело. — Убьете, — прошептал он.

Рейк нахмурился. — Корлат?

— Да, он потерял контроль. У его страха есть лицо. Тот, кого я еще не встречала…

Анастер повернулся к ней. — Молчи! Ты ничего не видишь!

— В тебе есть тьма, — ответила она спокойно. — Ядовитая родня Куральд Галайна. Тьма души. Когда ты слабеешь, дитя, мы видим, что таится в ней.

— Лжешь! — зашипел он.

— Лицо солдата, — сказал Рейк. Он медленно поворачивался к западу. — В городе. Из Капустана. — Он снова поглядел на Анастера. — Он еще там? Кажется, смертный, у тебя появилась немезида — кто-то, обещающий не смерть, а что-то гораздо более страшное. Интересно.

— Вы не понимаете! Он Итковиан! Надежный Щит! Он хочет мою душу! Прошу, убейте меня!

Подоспели Даджек и Бруд, а также Каллор и Артантос. Они остановились, молча наблюдая.

— Может быть, убьем, — сказал, чуть помедлив, Лорд Отродья Луны. — В нужное время. А сейчас мы доставим тебя в Капустан…

— Нет! Прошу! Убейте меня сейчас!

— Я не вижу в твоем персональном безумии оправдания, дитя, — сказал Рейк. — Нет причины для милосердия. Пока нет. Может быть, повстречав того, кто так тебя ужасает — Итковиана, кажется? — мы рассудим иначе и подарим тебе быстрый конец. Ты пленник, и это наше право. Возможно, ты и обманешь свою немезиду. — Он обратился к Бруду и остальным: — Подходит?

— Да, — прогудел Даджек, поглядев на Вискиджека.

— Согласен, — сказал Бруд.

Анастер сделал отчаянную попытку выхватить кинжал у стоявшего рядом Тисте Анди, но тот без труда остановил его. Тогда юнец зарыдал и упал на колени, нелепо скорчив тщедушное тело.

— Лучше его увести, — сказал смотревший на сломанную фигурку Аномандер Рейк. — Это не дело.

Все присутствующие явно были согласны.

Вискиджек подъехал к командиру.

Старый воин приветственно кивнул и прошептал: — Как чертовски неудачно.

— Да уж.

— Со стороны это смотрелось…

— Ужасно, да таким и было.

— Понятно. Вискиджек, я понимаю твою… милость. Меч Рейка… но, черт побери, разве ты не мог подождать?

В уме Вискиджека заклубились объяснения и звучные оправдания, однако он сказал лишь: — Нет.

— Казни требуют процедуры…

— Тогда разжалуйте меня, Верховный Кулак.

Даджек моргнул и отвернулся. Сердито вздохнул. — Я не это имею в виду, Вискиджек. Я хорошо понимаю смысл таких процедур — реальное значение их важной роли. Участвуя в жестоких, пусть необходимых, акциях…

— Портишь свой личный счет, да, — ответил тихим тоном Вискиджек. — Не сомневаюсь, Аномандер Рейк легко добавил бы несколько душ в свой легендарный список. Но я сам взял их. Я уменьшил его личный счет. Жалкое усилие, да, и непрошенное. Но дело сделано. Вопрос закрыт.

— Вопрос не закрыт, — прошипел Даджек. — Я тебе друг…

— Нет. Мы же не скрестим мечи, так что придется тебе потерпеть. — Нет, — повторил он. Не сейчас. Он почти слышал, как заскрежетал зубами Даджек.

К ним присоединилась Корлат. — Странный молодой человек этот Анастер.

Малазане повернули головы при этих словах. — Это вас удивило? — спросил Даджек.

Она дернула плечами: — В темноте его души многое сокрыто, Верховный Кулак. Не только лицо солдата. Он не мог выносить командования этой армией. Он не мог вынести вида голода, потерь и отчаяния. Поэтому он решил послать их на смерть, на полное уничтожение. Акт милосердия, ни больше ни меньше. Освобождение от страданий.

Он сам свершил преступления, которые достойны лишь смертного приговора. Казни от рук уцелевших жертв. Но не просто смерть — он искал большего. Он желал проклятия. Вечного проклятия. Не могу измерить глубину его презрения к самому себе.

А я могу. Я словно бы балансирую на краю того же самого крутого обрыва. Еще один неверный шаг… Вискиджек поглядел на малазанские легионы, скопившиеся на ближайших холмах. Блеск оружия и кольчуг заставил его моргнуть, глаза заслезились.

Даджек отъехал к Артантосу, Бруду и Каллору. Оставляя Вискиджека наедине с Корлат. Она потянулась, коснулась его бронированного кулака.

Он не смел встретить ее взгляд, продолжая оглядывать неподвижные ряды своего воинства.

— Любимый мой, — промурлыкала она. — Эти женщины — они не были беззащитными. Высвобождаемая ими сила идет из самого Садка Хаоса. Первая атака моего Повелителя должна была стереть их; вместо этого, они были лишь на время ошеломлены. И сразу оправились. Пробудив свои силы, они могли начать опустошение. Безумие и смерть — противтвоей армии. Этот день мог бы стать днем разгрома.

Он скривил губы: — Я не бегу от необходимости. Кажется, это ты бежишь. В войне есть неизбежное, Корлат, и я давно понял это. Всегда знал цену. Но сегодня, своею собственной рукой я совершил нечто иное. Война — не естественное состояние. Она — извращение, и весьма тяжелое. Принимая ее правила, мы добровольно теряем человечность. Не надо говорить о весомых причинах, высоких задачах. Мы забираем жизни. Все мы слуги Худа.

— Женщины Мертвого Семени могли убить сотни, тысячи…

— И я с свое время отдавал такие же приказы, Корлат. Так какая между нами разница?

— Ты не страшишься вопросов, следующих за такими действиями, — сказала она. — Тех, что сам себе задаешь. Может, ты видишь в этом саморазрушительную жестокость, но я вижу в этом мужество — необыкновенное мужество. Менее смелый человек мог бы оставить моего Повелителя наедине е его неприятной задачей.

— Напрасные слова, Корлат. Стоящая там армия увидела, как ее командор совершает убийство…

Прозвучавший в голосе Корлат гнев удивил его. — Не смей недооценивать их!

— Недооце…

— Я многое узнала о ваших солдатах, Вискиджек. Они не дураки. Наверное, многие — большинство — неспособны выразить свое понимание, но тем не менее они все понимают. Не думаешь ли ты, что они — каждый на свой собственный лад — не пережили тот выбор, что предстал перед тобой сегодняшним утром? Острие ножа, направленного на их жизни? И каждый все еще чувствует боль от этой раны.

— Не вижу особого…

— Вискиджек, лучше послушай. Они стали свидетелями. Они увидели все очень наглядно. Проклятие, я знаю это, потому что чувствую то же самое. Они сочувствуют тебе. С каждым жестоким ударом они чуяли, как их старые раны отзываются в такт. Командор, твой стыд — оскорбление. Прекрати, или нанесешь своим воинам еще одну, самую глубокую рану.

Он поглядел на нее. — Мы живем недолго, — скал он миг спустя. — В наших жизнях нет подобных сложностей.

— Ублюдок. Напомни, чтобы я больше никогда перед тобой не извинялась.

Он снова поглядел на легионы малазан. — Я все еще боюсь подъехать к ним ближе, — пробормотал он.

— Расстояние между ними и тобой уже сократилось, Вискиджек. Твоя армия пойдет за тобой в Бездну, лишь прикажи.

— Самая страшная мысль этого страшного дня.

Она не ответила.

Да, война — это извращение, это крайность. Жестока, но проста. Тут нет места человечности, вообще ничему нет места. — Даджек был недоволен, — сказал он вслух.

— Даджек хочет оставить свою армию в живых.

Его голова дернулась.

Взор Тисте Анди был холодным и оценивающим.

— Я не желаю присваивать его авторитет…

— Ты уже сделал это, Вискиджек. Проклятый страх Лей син перед тобой, вот что изменило естественный порядок вещей. Даджеком она может управлять. Поэтому она понизила тебя и поставила во главе его. Боги, как тебе, должно быть, тесно!

Он скривился: — Если я такая угроза для нее, почему… — Он закрыл рот. О Худ. Крепь. Даруджистан. Это не Сжигателей она хотела уничтожить. Меня.

— Храни свое доверие, любимый, — сказала Корлат. — Может быть, твоя вера в честь окажется повернутой против тебя самого.

Он почувствовал холод в душе.

О, Худ… Худовы мраморные яйца на наковальне…* * *

Коль сбежал вниз по пологому склону к фургону Майб. В тридцати шагах справа стояла последняя из повозок трайгаллов, рядом несколько дольщиков складывали в брезенткости. Вдали скакали гонцы, возвращавшиеся с позиций армии, в лиге к юго-западу.

Муриллио сидел, закрыв глаза, прислонившись спиной к колесу одной из соседних ривийских повозок.

При приближение советника глаза открылись.

— Как она? — спросил Коль, усаживаясь рядом.

— Это так утомляет, — ответил Муриллио. — Видеть ее страдающей от этих бесконечных кошмаров. Расскажи новости.

— Ну, Крюппа и Серебряную Лису не видели со вчерашнего дня, как и двух морячек, приставленных Вискиджеком охранять дочь Майб. Что до битвы… — Коль прищурился, поглядев на юго-запад, — она была короткой. Аномандер Рейк принял форму Солтейкена. Один его пролет разогнал Тенескоури. Анастер был захвачен, а ведьмы из его эскорта…гмм, казнены.

— Звучит неприятно, — заметил Муриллио.

— В этом все рассказы сходятся. В любом случае, крестьяне побежали назад в Капустан, где, не сомневаюсь, их не приветят. Воистину печальная участь у этих жалких ублюдков.

— Ее все позабыли, так?

Колю не нужно было уточнять. — Трудно такое проглотить, но да, кажется так.

— Стала бесполезной и потому выброшена.

— Я держусь убеждения, что ее сказка еще не окончена, Муриллио.

— Мы свидетели. Мы здесь, чтобы увидеть закат. И ничего больше, Коль. Уверения Крюппа — летучий ветер. Ты и я, мы оба пленники несчастливых обстоятельств, как и она, как и та ривийка, что вычесывает ей колтуны.

Коль не спеша повернулся, поглядев на старинного друга. — Что рано или поздно делает большинство пленников?

— Пытается убежать.