Чтение 5–й страницы книги ~Память льда~

— Ты опоздал, — сказал бог, тяжко сопя при каждом вдохе.

— На пути были солдаты, господин…

— Они раскрыли тебя?

Мунаг улыбнулся грязному тростнику, набросанному на пол палатки. — Нет. Они обыскали мешок, как я и ожидал, но не меня самого.

Бог снова закашлялся, и Мунаг услышал, как по полу проскрежетала медная жаровня. На угли упали семена, дым загустел.

— Покажи.

Ремесленник сунул руку под изношенную тунику и вытащил пухлый пакет размером с книгу. Развернул, достал колоду деревянных карт. Не поднимая головы и жмуря глаза, Мунаг толкнул карты по направлению к богу, рассыпав их.

Дыхание бога прервалось, послышался тихий хруст. Голос раздался ближе. — Уродства?

— Да, господин. По одному на каждую, как вы повелели.

— Ах, это радует меня. Смертный, твое искусство непревзойденно. Поистине вот изображения боли и несовершенства. Они искажены, полны страдания. Они оскорбляют глаз и терзают сердце. Более того, я вижу в лицах застарелое одиночество. — В его голосе появилось холодное удовлетворение. — Ты изобразил свою собственную душу, смертный.

— Я познал в жизни мало счастья, хоз…

Бог сердито шикнул: — Не стоит ждать его. И в этой жизни, и в тысяче иных суждено тебе страдать, ожидая конечного спасения — если считать, что ты вообще сможешь выстрадать это спасение!

— Молю, чтобы страдание мое не прекращалось, хозяин, — едва вымолвил Мунаг.

— Ложь. Ты мечтаешь о комфорте и довольстве. Несешь золото, думая, что оно способно их даровать, собираешься торговать талантом для преумножения золота… Не отрицай этого, смертный. Я знаю твою душу — вижу ее алчность и страстность в этих картинках. Но не бойся, такие эмоции лишь смешат меня, ибо ведут они к отчаянию.

— Да, хозяин.

— А теперь Мунаг из Даруджистана, твоя плата…

Старик завопил, когда опухоли в паху охватил огонь. Скорчившись в агонии, он упал на грязный тростник.

Бог засмеялся. Жуткий смех перешел в тяжелый, нескончаемый, разрывающий легкие кашель.

Боль слабеет, сообразил Мунаг через несколько минут.

— Ты исцелен, смертный. Ты вознагражден еще несколькими годами жалкой жизни. Увы, раз совершенство для меня проклятие, оно должно радовать моих возлюбленных детей.

— Хо…хозяин, я не чувствую ног!

— Боюсь, они омертвели. Такова плата за исцеление. Кажется, искусник, тебе придется долго и мучительно ползти… куда бы ты там не собирался. Не упускай из виду, дитя,что ценен путь, а не его конечная цель. — Бог снова захохотал, вызвав новый приступ кашля.

Понимая, что его отсылают, Мунаг потащился наружу, вытянул непослушное тело за пределы палатки и упал, задыхаясь. Теперь боль охватила его душу. Он положил мешок вдоль тела, склонил на него голову. Столбики монет давили на покрытый потом лоб. — Моя награда, — прошептал он. — Благословенно касание Падшего. Веди меня, любимый хозяин, по тропе отчаяния, ибо я заслужил поглотить всю щедрость страданий мира сего…

Хриплый хохот Увечного Бога разорвал воздух над палаткой. — Возлюби этот миг, дорогой Мунаг! Твоя рука начала новую игру. От твоей руки содрогнется мир!

Мунаг сомкнул веки. — Моя награда…* * *

Дымка долго еще смотрела вслед ушедшему ремесленнику. — Он не тот, — прошептала она, — кем хочет казаться.

— Никто из них не тот, — согласилась Хватка, дергая браслеты на плече. — Эта штука дьявольски тугая.

— Твоя рука, вероятно, загниет и отвалится, капрал.

Она поглядела на солдата выпученными глазами: — Ты думаешь, кольца прокляты?

Дымка пожала плечами: — На твоем месте я захотела бы, чтобы на них взглянул Быстрый Бен, и чем скорее тем лучше.

— Тоговы яйца, у тебя есть подозрения?

— При чем тут я, капрал? Это ты разжаловалась, что они тугие. Можешь снять?

— Нет, черт тебя дери.

— Ох. — Дымка отвернулась.

Хватка задумалась, не отвесить ли Дымке добрый тяжелый удар; но эта мысль приходила ей раз десять на дню с тех самых пор, как их поставили вдвоем на пост, и ей всегда удавалось сдерживаться. Три сотни консулов, чтобы купить ампутацию собственной руки. Чудесно.

— Мысли позитивно, капрал. Тебе будет о чем поговорить с Даджеком.

— Я тебя просто ненавижу, Дымка.

Та вежливо улыбнулась Хватке: — Значит, ты бросила камешек в мешок того старика, да?

— Да. Он был достаточно беспокоен, чтобы это заслужить. Он чертовски струхнул, когда я позвала его, точно?

Дымка кивнула.

— Тогда, — сказала Хватка, — Быстрый Бен его выследит…

— Если он не вытрясет свой мешок…

Капрал хрюкнула: — Он не так беспокоился о содержимом, как я ожидала. Нет, что бы его не тревожило, оно лежало под рубашкой. Кроме того, он распустит язык, добравшись до Крепи, и хождение контрабандистов по этой тропе сойдет на нет — ставлю жалование! Я забросила удочку, мол, лучше попытать удачу на Дивайд, где ты не охотишься за консулами.

Улыбка Дымки стала еще шире. — Хаос на перекрестках, а? Единственный хаос, с которым имеет там дело отряд Парана — это хранение конфискованного добра.

— Надо раздобыть еды — думаю, Морант будет точен, как всегда.

Через час после заката прибыл конвой Черных Морантов, плавно спускаясь на кворлах в круг ламп, вставленных Хваткой и Дымкой. Один из них нес пассажира, поспешно спрыгнувшего, как только шесть ног кворла коснулись каменистой почвы.

Хватка улыбнулась чертыхавшемуся мужчине. — Эй там, Быстрый…

Он повернулся к ней: — Чем вы тут, Худ побери, занимались, капрал?

Ее улыбка погасла. — Немногим, колдун. А что?

Тощий темный человек поглядел через плечо на Моранта, потом поспешил отойти к посту наблюдения. Он понизил голос: — Не надо запутывать дела, черт побери. Пролетая над холмами, я чуть не выпал из этого шишковатого седла — повсюду внизу открывались садки, сила сочилась изо всего… — Он смолк, подошел еще ближе, глаза его заблестели. — И из тебя тоже, Хватка…

— Ее наконец-то прокляли, — вставила Дымка.

Хватка метнула взгляд на подругу, вложив в голос столько сарказма, сколько смогла: — Как давно ты надеялась, Дымка? Ты лгала…

— Ты подхватила благословение от Властителя! — обвиняющее прошипел Быстрый Бен. — Идиотка! От кого, Хватка?

Она попыталась сглотнуть, потому что в горле внезапно пересохло: — Гмм, Трич…

— О, вот это славно.

Капрал сморщилась. — Что не так с Тричем? Идеал для солдата — Летний Тигр, Лорд Войны…

— Пятьсот лет назад — может быть! Трич принял форму Солтейкена сотни лет назад — и с тех пор эта тварь не мыслит по-человечески! Она не просто глупа — она безумна, Хватка!

Хватка нервно хихикнула.

Маг взвился над ней: — Чему смеешься?

— Ничему. Извини.

Хватка закатала рукав мундира, показывая браслеты. — Вот это, Быстрый Бен, — сказала она торопливо. — Можешь снять это с меня?

Он отскочил, узрев костяные браслеты, и покачал головой. — Будь это здоровый, разумный Властитель, можно было бы провести… некие переговоры. В любом случае, не бери в голову…

— Не бери в голову?! — Хватка подскочила к магу, схватила и скомкала края его плаща. — Не бери в голову? Ты сопливый червяк… — Она вдруг остановилась, испуганно раскрыв глаза.

Быстрый Бен смотрел на нее, приподняв брови: — Что ты творишь, Хватка? — тихо спросил он.

— Извини, маг. — Она отпустила его.

Вздохнув, Быстрый Бен поправил плащ. — Дымка, проведи Моранта к тайнику.

— Конечно, — отозвалась та, заспешив к ждущему воину.

— Кто доставил их, капрал?

— Браслеты?

— Забудь о браслетах — ты срослась с ними. Консулы из Даруджистана. Кто доставил их?

— Странная штука, — пожала плечами Хватка. — Как из ниоткуда появилась громоздкая повозка. Только что тропа была пуста, и вот на ней шесть лошадей и повозка. Маг, эта тропка не пропустит и двухколенную тележку, куда там фургон. Стражники вооружены до зубов, и сильно нервные — не без причины, думаю я, ведь они везли десять тысячконсулов.

Трайгаллы, — нахмурился Быстрый Бен. — Эти люди выводят из себя… — Через миг он качнул головой. — Остался один вопрос. Последний прохожий — куда он пошел?

Хватка нахмурилась. — У него твой камешек, маг!

— Кому ты дала его?

— Резчик безделушек…

— Вроде тех, что ты носишь на плече, капрал?

— Ну, да. Но это был его единственный шедевр. Я посмотрела остальное, и там не было ничего особенного.

Быстрый Бен оглянулся на тайник, у которого одетые в черные доспехи Моранты нагружали столбики монет на кворлов под неодобрительным взором Дымки. — Ну, я не думаю,что он ушел далеко. Думаю, мне надо пойти и отыскать его. Много времени не займет…

Она наблюдала, как он отошел и уселся неподалеку, скрестив ноги.

Ночь становилась холодной, с Талинских гор подул западный ветер. Россыпь звезд над головами блестела резко и ярко. Хватка повернулась и стала наблюдать за погрузкой. — Дымка, — позвала она, — проследи, чтобы установили два дополнительных седла позади седла мага.

— Слушаюсь.

Крепь могла предложить немногое, но по крайней мере там можно было ночевать в тепле. Хватка становилась слишком старой для постоянных ночевок на холодном, жестком грунте. Неделя ожидания груза вселила тупую боль в ее кости. Ну, как-никак, при любезном содействии Даруджистана Даджек сможет восстановить снабжение армии.

Помогай Опонны, через неделю они будут готовы к новому маршу. На новую Худом целованную войну, как будто прошлых недостаточно. Копыто Фенера, кто или что этот Паннион Домин, а?* * *

За восемь недель, прошедших после ухода из-под Даруджистана, Быстрый Бен достиг поста заместителя командира в отряде Вискиджека, получив задание всемерно помогать консолидации мятежной Армии Даджека. Бюрократия и второразрядное волшебство, как ни странно, вполне дополняли друг друга. Маг трудился круглые сутки, налаживая коммуникации на территории Крепи и ее окрестностей. Десятина, налоги, пошлины, смена оккупации на более легкий режим зависимой территории… По крайней мере на некоторое время. Пути Армии Однорукого и Малазанской Империи разошлись, и все же колдун не раз изумлялся, принужденный выполнять чисто имперские обязанности.

Мы в самом деле вне закона? Верно, как и то, что Худ во сне любуется прыжками овечек на зеленых лужайках.

Даджек… выжидал. Армия Каладана Бруда перемещалась на юг, что требовало времени. Всего сутки назад она достигла равнин севернее Крепи — Тисте Анди в центре, наемники и Илгрес Баргасты на одном фланге, ривийцы с огромными стадами бхедринов на другом.

Но здесь войны не будет. Не в этот раз.

Нет, клянусь Бездной, мы решили сразиться против нового врага, учитывая, что переговоры идут гладко, и что правители Даруджистана уже связались с нами, что почти не вызывает сомнений. Новый противник. Некая теократическая империя, разоряющая город за городом, бесконечная волна фанатической жестокости. Паннион Домин. Почему у меня плохое предчувствие? Не важно, пора отыскать мой камень — следопыт…

Закрыв глаза, Быстрый Бен освободил цепи души, выскользнул из тела. В первый миг он совсем не ощутил безобидные волны от брошенного им в половодье магии камешка, так что вынужден был вести поиски наобум, расширяя спираль восприятия, надеясь, что рано или поздно близость следопыта всколыхнет его чувства.

Это означало двигаться вслепую, а если была особенно ненавистная магу вещь….

Ага, нашел!

Неожиданно близко, словно бы он пересек какой-то вид скрытого барьера. Видение показывало только тьму — ни звездочки не виднелось над головой — но почва под ним стала гладкой. Я в садке, отлично. Не могу точно определить, что это за садок. Знакомый, но неправильный.

Впереди он различил слабое красноватое сияние, сочившееся из-под земли. Оно совпадало с местонахождением камешка — следопыта. В прохладном воздухе — привкус сладкого дыма. Беспокойство Быстрого Бена нарастало, но тем не менее он приближался к сиянию.

Красный свет исходит из палатки, понял он. Над входом свободно болтался матерчатый клапан. Колдун не чувствовал, что находится внутри.

Он добрался до палатки, склонился, но затем заколебался. Любопытство — главное мое проклятие, но простое осознание порока от него не избавляет. Увы. Он откинул клапан и заглянул внутрь.

Всего в трех шагах от него сидела, прислонившись к стенке палатки, закутанная в одеяло фигура. Перед ней слоистыми кольцами поднимался над медной жаровней дымок. Существо тяжело, шумно дышало. Оно подняло руку — казалось, каждая кость в ней переломана — и поманило колдуна. Из-под накинутого на голову одеяла проскрежетал голос: — Входи, маг. Кажется, у меня есть что-то твое…

Быстрый Бен открыл свои садки — он мог управляться только с семью одновременно, хотя владел доступом к большему числу. Сила волнами потекла через него. Сделал он это неохотно — одновременное раскрытие всех способностей вызвало восхитительную дрожь всемогущества. Однако он знал, насколько опасна, даже фатальна может быть эта иллюзия.

— Ты сам понял теперь, — продолжило существо, судорожно вздыхая, — что должен это потребовать. Для такого как я, установить связь с твоими восхитительными силами, смертный…

— Кто ты? — спросил маг.

— Сломанный. Разбитый. Прикованный к этому лихорадящему трупу под нами. Я не просил такой судьбы. Не всегда я был игрушкой боли…

Быстрый Бен прикоснулся к земле за пределами палатки, прося ее силу. Спустя долгое мгновение его глаза раскрылись, потом медленно сомкнулись. — Ты заразил ее.

— В этом царстве, — сказало существо, — я словно рак. С каждым лучом света я становлюсь более заразным. Она не может проснуться, пока я пускаю корни в ее теле. — Онслегка пошевелился, и из-под ткани одеяла послышался лязг тяжких цепей. — Твои боги сковали меня, смертный, и решили, что дело сделано.

— Ты хочешь услуги в обмен на мой камень, — сказал ему Быстрый Бен. — Действительно. Если я должен страдать, то пусть страдают боги и мир… — Он высвободил всю мощь своих садков. Сила полилась через палатку. Существо задрожало, дернулось. Одеяло вспыхнуло, как и его длинные, спутанные волосы. Быстрый Бен метнулся в темь палатки вслед за последним зарядом своего колдовства. Поднял руку, согнул в локте, отвел ладонь кверху. Его пальцы впились в глазницы существа, ладонь давила на лоб, отталкивая голову назад. Другой рукой маг схватил камешек, безошибочно отыскав его в тростниковой подстилке.

Силы садков иссякали. Маг успел отскочить назад, развернуться и выпрыгнуть из палатки, прежде чем скованная тварь заревела от ярости. Быстрый Бен пустился бежать.

Волна ударила в спину, опрокинула на горячую, парящую землю. Колдун с криком скорчился под магической атакой. Он пытался двигаться дальше, но вражеская сила была слишком велика. Он вцепился в почву, увидел, как его пальцы оставляют на ней борозды, увидел сочащуюся из-под ногтей темную кровь.

Спящая, прости меня.

Невидимая, неодолимая ладонь подтянула его ко входу палатки. От фигуры внутри исходили голод и мстительность, а также ощущение, что эти желания очень скоро будут удовлетворены. Быстрый Бен был беспомощен. — Ты познаешь эту боль! — проревел бог.

Потом нечто пробилось из-под земли. Громадная рука схватила колдуна, как гигантское дитя хватает куклу. Быстрый Бен снова завопил, когда рука потащила его сквозь вспененную, исходящую паром почву. Рот наполнился горькой землей.

Сверху смутно слышались вопли ярости.

Рваные края утесов царапали бока мага, пока его тащили все глубже через плоть Спящей Богини. Он задыхался без воздуха. Тьма медленно смыкалась над его рассудком.

Затем он закашлялся, выплевывая изо рта песок и грязь. Легкие наполнил теплый, сладкий воздух. Он протер глаза, перекатился на бок. По ушам били отраженные эхом завывания, плоская, твердая почва содрогалась и двигалась. Быстрый Бен поднялся на четвереньки. Кровь хлестала из плоти его души — одежда превратилась в лохмотья — но он был жив. Он поглядел вверх.

И чуть не задохнулся от крика.

Смутно похожая на человека фигура торчала над ним. Ростом она была раз в пятнадцать выше Бена, почти доставая купола каверны. Темная плоть — глина, кое — где украшенная необработанными алмазами, блестела, когда существо двигалось. Казалось, оно не замечает Быстрого Бена — однако колдун понимал, что именно эта тварь спасла его от Увечного Бога. Его руки поднимались к потолку пещеры, ладони исчезали в темной, с прожилками красной глины земляной крыше. Огромные арки из грязно — белого материала казались бесконечным рядом ребер. Руки существа то ли вцепились, то ли вплавились в два таких ребра.

На пределе видимости, может быть в тысяче шагов от первого существа, виднелось такое же с так же поднятыми к потолку руками.

Взор Быстрого Бена переместился в другой конец пещеры. Там были еще служители — он видел четверых, быть может пятерых — каждое под потолок. Пещера на самом деле была тоннелем, изгибавшимся вдали.

Я поистине в присутствии Бёрн, Спящей Богини. Живой садок. Плоть и кости. И эти… слуги…

— Вы заслужили мою благодарность! — крикнул он стоявшему над ним созданию.

Плоская, уродливая голова склонилась к нему. Алмазные очи сверкали, словно заходящие звезды. — Помоги нам.

Голос был детским, его полнило отчаяние. Быстрый Бен задохнулся. Помочь?

— Она слабеет, — простонало создание. — Мать слабеет. Мы умираем. Спаси нас.

— Как?

— Помоги нам. Пожалуйста.

— Я… я не знаю, как.

— Помоги.

Быстрый Бен пригляделся. Глиняная плоть, он ясно видел теперь, оплывала, стекала влажными потоками по толстым рукам гиганта. Алмазные друзы выпадали. Увечный Бог убивал их, отравляя плоть Богини. Мысли заскакали в голове колдуна. Слуги, дети Бёрн! Как давно? Не поздно ли?

— Не долго, — простонало существо. — Близится. Момент близится. — Быстрого Бена охватила паника. — Как близко? Ты можешь говорить яснее? Мне нужно знать, что сделать с вами, друг. Прошу, попытайся!

— Очень скоро. Десятки. Десятки лет, не больше. Момент близок. Помоги нам.

Колдун вздохнул. Для таких сил, кажется, столетия кажутся днями. Тем не менее громадность просьбы служителей грозила подавить его. Как и грозящая беда. Что может случиться, если Бёрн умрет? Упаси Бёрн, я не хочу узнать. Хорошо, теперь это моя война. Он огляделся, напряг чувства, осмотрел грязный грунт вокруг. Вскоре он нашел камешек. — Слуга! Я оставлю здесь кое-что, чтобы найти сюда путь. Я помогу вам — я обещаю — я вернусь к вам….

— Не ко мне, — ответил гигант. — Я умираю. Может быть, к другим. — Руки создания истончились, лишились почти всех алмазных украшений. — Я умираю. — Он начал провисать. Красные пятна потолка распространились на ребра, начали появляться трещины.

— Я найду ответ, — прошептал Быстрый Бен. — Клянусь. — Он сделал жест, открыв садок. Отвернувшись — чтобы последний взгляд не разбил ему сердце — он ступил в него и пропал.

Рука трясла его за плечо. Быстрый Бен открыл глаза.

— Черт дери, маг, — прошипела Хватка. — Уже почти рассвет, нам надо лететь.

Колдун со вздохом расправил ноги, болезненно мигнул, позволил капралу поднять его.

— Ты вернул его? — спросила она, почти волоча его к ожидающему кворлу.

— Я вернул его?

— Тот камешек.

— Нет. Мы в беде, Хватка…

— У нас всегда беды…

— Нет, я имел в виду всех нас. — Он дернул ногами, глядя ей в лицо. — Всех нас.

Что бы она ни разглядела в его взгляде, это ее потрясло. — Все хорошо. Но прямо сейчас мы должны лететь.

— Да. Лучше тебе меня привязать — не могу, засыпаю.

Они подошли к кворлу. Сидевший в переднем седле Морант молча наклонил голову, разглядывая их.

— Королева Снов, — прошептала Хватка, обвязывая кожаные ремни вокруг Бена. — Я никогда не видела тебя испуганным, колдун. Ты почти что заставил меня писать ледышками.

Это были последние слова той ночи, которые запомнил Быстрый Бен. Но все же запомнил.* * *

Ганоэса Парана осаждали картины утопления, хоть и не в воде. Он тонул во тьме. Дезориентированный, охваченный паникой в незнакомом и неопознаваемом месте. Как только он закрывал глаза, возвращалось головокружение, к горлу подкатывал ком. Ему казалось, что с него содрали все слои жизни, что он вновь стал новорожденным. Устрашенная, ничего не понимающая душа, дрожащая от боли.

Капитан поставил дорожное заграждение у Дивайд, где последние торговцы все еще продирались сквозь пресс малазанских охранников, солдат и чиновников. Он выполнил приказ Даджека, разбив свой лагерь поперек горла ущелья. Сбор пошлин и досмотр фургонов приносили значительный улов, хотя, когда новость распространилась, добыча стала уменьшаться. Это было тонкое балансирование: удерживать пошлины на уровне, с которым смогут совладать нежные желудки купцов, и позволять просачиваться достаточному объему контрабанды, чтобы жесткая хватка на горле Даруджистана не превратилась в удушающую петлю и торговля между ним и Крепью не прекратилась вовсе. Паран справлялся, но едва-едва. Но это были самые незначительные проблемы.

После поражения в Даруджистане капитан чувствовал, что его несет поток, что он потерял путь. Во всем виновато хаотическое перерождение Даджека и его армии ренегатов. Малазанский якорь обрублен. Тыловое снабжение прекратилось. Нагрузка на офицерский корпус стала невыносимой. Почти десять тысяч солдат внезапно почувствовали детское желание быть утешаемыми.

А утешение было тем, чего Паран был не способен им дать. Кроме того, возрастал и беспорядок в его душе. В его венах текли потоки звериной крови. Осколки воспоминаний — немногие были его собственными — и странные, нездешние видения омрачали ночи. Дни протекали в лихорадочной дымке. Бесконечные трудности поставок и складированияприпасов, воспаленные заботы управления снова и снова сталкивались с овладевшим им приливом физического недомогания.