Чтение 4–й страницы книги ~Память льда~

— Теперь, когда вы упомянули… это имеет значение?

— Это значит, что он внизу их иерархии. Двое других выше общения с не — сегуле.

— Как самонадеянно с их стороны!

Разведчик усмехнулся: — Я не видывал их раньше, но много слышал. Их дом — остров далеко на юге, они слывут нелюдимами, не склонными к странствиям. Но их известность распространилась далеко на север, к примеру до Натилога. И Худ меня побери, если они не слывут…

— Гммм, я наблюдала замечательное высокомерие, способное оправдать эту репутацию. Веди нас внутрь, Сену.

Сегуле не пошевелился. Его взор переместился с Тука на Т'лан Имасса — и застыл.

Распушив шерсть на загривке, ай посторонился, оставляя свободным промежуток между двумя существами.

— Сену? — вопросила Леди Зависть сладчайшим из голосов.

— Думаю, — шепнул Тук, — он бросает вызов Тоолу.

— Смехотворно! Зачем это ему?

— Для сегуле ранг — это все. Если чье-то положение под вопросом, брось вызов. Они не теряют времени.

Леди Зависть сердито бросила Сену: — Возьми себя в руки, юнец! — Она показала ему на комнату внутри башни.

Кажется, Сену слегка вздрогнул при этом жесте.

Внезапно шрам Тука зачесался. Он яростно поскреб его, изрыгнув краткое ругательство.

Сегуле бросился было в заднюю комнату, затем заколебался. Схватившись за эфесы мечей, он подскочил к Т'лан Имассу.

Но долгой схватки не вышло. Тремя неуловимыми движениями Тоол отправил его на пол. Сену вытянулся на камнях, видимо, живой, но лишенный сознания.

Гости Леди Зависти прошли в одну из комнат, где был накрыт стол. Хозяйка пригласила их утолить жажду и голод.

— Итак, иерархия установлена, — довольно сказала Леди Зависть. — Наш Тоол вне конкуренции. Кстати говоря, меня приводит в замешательство глубина его познаний. Произнесенные им имена, наверное, мало что значат для вас…

Тук вздрогнул. — Аномандер Рейк их знал, во всяком случае. Я не знаю, у кого он отобрал тот меч, или когда это случилось. Мне показалось, однако, что вы имеете право испытывать к нему некоторую вражду — он ведь убил вашего отца, как его имя? Драконус. Малазанская империя разделяет ваши чувства. Так что, против общего врага…

— Мы идеальные союзники. Разумная догадка. К сожалению, неверная. Тем не менее я буду рада снабдить вас едой и водой — сколько сможете поднять — хотя подходящего оружия не найду, увы. Взамен, я могу когда-нибудь в будущем попросить одолжения. Ничего серьезного, конечно же. Чего — нибудь легкого, относительно безобидного. Приемлемо?

Тук почувствовал, как нагулянный аппетит улетучивается. Он поглядел на Тоола, но не нашел подсказки на его непроницаемом лице. Малазанин сердито ухмыльнулся. — Вывводите меня в затруднение, Леди Зависть.

Она засмеялась.

— Я-то надеялась, что мы перейдем от вежливости к чему-то более… доверительному. Ваши мысли, Тук Младший, идут в неверном направлении…

Ее улыбка стала шире.

Покраснев, Тук потянулся к чаше. — Хорошо, я согласен с вашим предложением.

— Ваша невозмутимость удивительна, Тук Младший.

Он чуть не пролил вино. Не будь я резаным одноглазым ублюдком, подумал бы, что она со мной флиртует.

Тоол заговорил: — Леди Зависть, если вы ищете новых знаний относительно Дыры, здесь вы их не найдете.

Тук с удовольствием увидел, как на ее лице промелькнуло замешательство. Она обернулась к Т'лан Имассу. — В самом деле? Кажется, я не одинока в игре в наивность. Объясните?

Тук хрюкнул, предвидя возможный ответ, и удостоился от Леди быстрого гневного взгляда.

— Может быть, — предсказуемо ответил Тоол.

Ха, я так и знал.

Ее тон стал острым: — Пожалуйста, сделайте это.

— Я шел по древнему следу. Морн — лишь одна остановка на этом пути. Сейчас он ведет на север. То, что я ищу, может ответить и на ваши вопросы.

— Вы хотите, чтобы я отправилась с вами.

— Я не склоняю ни к чему, — невыразительно проскрипел Тоол. — Если вы остаетесь здесь, я должен предостеречь вас. Возня с Разрывом рискованна — даже для такой, как вы.

Она скрестила руки на груди. — Думаете, я недостаточно осторожна?

— Уже сейчас вы в тупике, и в вас нарастает недовольство. Хочу дать еще один толчок вашим раздумьям, Леди Зависть. Ваши прежние приятели по путешествиям избрали то же самое направление — Паннион Домин. Аномандер Рейк и Каладан Бруд собирают средства, чтобы вести войну против Домина. Тяжкое решение — оно не вызывает у вас любопытства?

— Вы не просто Т'лан Имасс, — обвинила она.

Тоол ничего не ответил.

— Он вводит вас в замешательство, как мне кажется, — заметил Тук, с трудом убрав с лица выражение удовольствия.

— Нахожу наглость удивительно непривлекательной, — бросила она. — Что случилось с вашей хваленой невозмутимостью, Тук Младший?

Он удивился внезапному побуждению упасть ей в ноги, моля о прощении. Прогнав абсурдное желание, Тук сказал: — Похоже, вас проняло.

На ее лице вдруг появилось выражение поистине голубиной доброты.

Иррациональное желание вернулось. Той поскреб шрам, посмотрел по сторонам.

— Я не желала вас уязвить…

Да, даже Королева Снов наполовину курица.

— … и всячески извиняюсь. — Она вновь смотрела на Тоола. — Очень хорошо, мы будем путешествовать вместе. Как волнительно! — Она подозвала слуг — сегуле. — Тотчас же начинайте приготовления!

Тоол сказал Туку: — Сейчас я начну собирать материалы для лука и стрел. Изготовим их по дороге.

Разведчик кивнул, добавив: — Не будешь возражать, если я понаблюдаю за работой? Это может быть полезным знанием…

Т'лан Имасс, казалось, задумался, потом сказал: — Мы найдем в этом много полезного.

Они повернулись к стене, у которой лежал поверженный Сену. Он пришел в сознание, чтобы обнаружить над собой ай, с очевидным удовольствием слизывавшего краску с его маски.

— Это средство, — объяснил Тоол обычным своим бесстрастным тоном, — кажется, состоит из смеси угля, слюны и человеческой крови.

— Вот это, — шепнул Тук, — я и называю грубым пробуждением.

Леди Зависть слегка задела его, направляясь к двери, и бросила еще один быстрый взгляд. — О, я уже жду этой прогулки!

Этот по видимости случайный контакт поселил в горле Тука клубок ядовитых змей. Сердце забилось, но… малазанин не смог определить, от удовольствия или от ужаса.

Глава 2

Войско Однорукого истекало кровью бесчисленных ран. Бесконечная компания, в которой поражения сменялись еще более дорогостоящими победами. Но изо всех полученных армией Даджека Однорукого ран самыми тяжелыми были раны души…

Серебряная Лиса,Вестовой Харлочель

Угнездившись на склоне холма среди скал и беспорядочно разбросанных валунов, капрал Хватка следила за стариком, упорно шедшим по тропке. Его тень упала на позицию Дымки, и все же путник на заметил близости солдата. Дымка бесшумно встала за его спиной и произвела несколько сложных жестов, обращаясь к Хватке.

Старик ничего не видел. Когда он отошел шагов на шесть, Дымка выпрямилась, стряхивая плащ пыли, оставленный прошедшей бурей. Капрал подняла свой арбалет. — Стоять, странник, — пробурчала она.

Старик в изумлении отступил на шаг. Камень вывернулся из-под ноги, человек с криком пошатнулся, упав на землю. При этом изогнулся, чтобы не приземлиться на висевший на боку кожаный мешок. Он пополз назад по тропе и почти уткнулся в ногу Дымки.

Хватка с улыбкой шагнула к нему. — Ну ладно, — сказала она, — ты не выглядишь особенно опасным, приятель, но на всякий случай говорю: на тебя нацелены еще пять арбалетов. Так что лучше, во имя Худа, расскажи нам, кто ты таков и что делаешь здесь.

Изношенную тунику старика покрывали пятна пота и пыли. Обожженный солнцем лоб был широким, но лицо и подбородок на удивление узкими; кривые, гнилые зубы торчали во всех направлениях — поразительная пародия на улыбку. Он подтянул к себе худые, обтянутые кожаными штанами ноги, с трудом встав. — Тысяча извинений, — выдохнул старик, метнув взгляд через плечо, на Дымку. Задрожав от выражения ее глаз, он поскорее вернулся взглядом к Хватке. — Я полагал, что тропа не принадлежит никому, даже ворам. Видите ли, все мои сбережения вложены в то, что я несу. Не могу позволить себе ни охранников, ни даже мула…

— Так ты торговец, — протянула Хватка. — Куда направляешься?

— В Крепь. Я из Даруджистана…

— Это достаточно очевидно, — фыркнула Хватка. — Дело в том, что Крепь сейчас имперская территория… как и все эти земли.

— Я не знал — насчет этих холмов, то есть. Конечно, слышал, что Крепь попала в объятия малазан…

Хватка ухмыльнулась Дымке. — Слышала? Объятия. Хорошее словцо, старик. Круг материнских рук, правильно? Так что в мешке?

— Я ремесленник, — ответил старик, склонив голову. — Резчик безделушек. Кость простая, слоновая, нефрит, змеевик…

— Все вложил. Заклинания и тому подобное? — спросила капрал. — Благословенные вещи?

— Только моим талантом. Я не маг, и работаю один. Однако мне посчастливилось получить благословение священника на набор из трех костяных…

— Какого бога?

— Трича, Летнего Тигра.

Хватка ухмылялась. — Это не бог, ты, дурачина. Трич — Первый Герой, полубог, владыка Солтейкен…

— В его имя воздвигнут новый храм, — прервал ее старик. — На улице Лысой Обезьяны, в квартале Гадроби — меня самого наняли, чтобы выдавить орнамент на коже для Книги Молитв и Ритуалов.

Хватка закатила глаза и опустила арбалет. — Ну хорошо, давай рассмотрим твои фигурки.

Старик согласительно кивнул, снял мешок, положил перед собой, развязал ремешок.

— Помни, — буркнула Хватка, — если достанешь что-то не то, получишь дюжину стрел в башку.

— Это же мешочек, а не штаны, — пробормотал торговец. — И, я думал, там пятеро.

Капрал скривилась.

— Число присутствующих, — спокойно сказала Дымка, — возросло.

С преувеличенной осторожностью старик вытянул из мешка пакетик, дважды обернутый оленьей кожей. — Говорят, это старинная слоновая кость, — сказал он почтительным тоном. — От клыкастого мохнатого чудища, излюбленной добычи Трича. Тело зверя было отыскано в промороженной грязи, в далеком Элингарте…

— Неважно все это, — фыркнула Хватка. — Посмотрим же на клятую вещь.

Белые кустистые брови старика тревожно взлетели: — Клятый! Нет! Никогда! Думаете, я торгую проклятыми вещами?..

— Спокойно, это всего лишь клятое словцо. Поспешай, мы не будем ждать целый день.

Дымка хотела что-то сказать, но взгляд капрала заставил ее заткнуться.

Старик развернул пакетик, показав три браслета, все цельные, без украшений, тускло блестящие от полировки.

— А где же знаки благословения?

— Их нет. Каждое было завернуто в ткань, сотканную из выпавших волос Трича, в течение девяти дней и десяти ночей…

Дымка фыркнула.

— Выпавших волос? — Лицо капрала перекосилось. — Что за мерзкая мысль…

— Штырь так не думает, — пробормотала под нос Дымка.

— Набор из трех браслетов, — удивилась Хватка. — Правая рука, левая рука… а еще один? И следи за языком — мы с Дымкой создания нежные.

— Все на одну руку. Они цельные, но способны соединяться — так следует из благословения…

— Соединяются, хотя каждый без шва — ну, я должна сама рассмотреть.

— Увы, я не могу показать это волшебство, потому что оно произойдет только раз — когда браслеты будут надеты на ту руку покупателя, в которой он — или она — носит оружие.

— Это какое-то мошенничество.

— Ну, мы проверим прямо сейчас, — вмешалась Дымка. — Мошенники работают только там, где можно легко сбежать.

— Например, на людных ярмарках Крепи. Отлично. — Хватка зловеще ухмыльнулась торговцу. — Мы же не на людной ярмарке, а? Сколько?

Торговец вздрогнул. — Вы выбрали самую мою ценную работу — я намеревался устроить аукцион…

— Сколько, старикан?

— Т…три сотни з…золотых консулов.

— Консулы. Это что, новая монета Даруджистана?

— Крепь приняла малазанскую джакату, — сказала Дымка. — Каков курс обмена?

— Черт меня побери, если знаю.

— Если позволите, — осмелел торговец, — в Даруджистане меняют один консул к двум с одной третью джакатам. Из них одна джаката идет меняле, так что, строго говоря, одна с одной третью.

Дымка тяжело склонилась, желая поближе рассмотреть браслеты. — Три сотни консулов обеспечат семье минимум два года комфортной жизни.

— Такова была моя цель, — сказал старик. — Хотя, раз я живу одиноко и скромно, я рассчитываю на четыре или пять лет, включая закупку материалов для моего ремесла. Чуть меньше трех сотен — и я разорен.

— Мое сердце рыдает, — буркнула Хватка. Она поглядела на Дымку. — Как пропустить такое?

Солдат пожала плечами.

— Тогда отсчитай три столбика.

— Слушаюсь, капрал. — Дымка прошла вверх по тропе мимо старика и скрылась из вида.

— Прошу вас, — застонал торговец, — не платите в джакатах…

— Спокойно, — ответила Хватка. — Сегодня Опонны улыбаются тебе. А теперь отойди от пакета. Я должна его обыскать.

Старик с поклоном отошел. — Остальное меньшей ценности, должен сказать. Конечно, кое — что…

— Я не смотрю, что еще купить, — отрезала капрал, засунув одну руку в пакет. — Это официальный досмотр.

— А, понял. Сейчас что-то запрещено к ввозу в Крепь?

— Поддельная джаката, для начала. Местная экономика пострадала, а даруджистанские консулы здесь не в почете. На прошлой неделе мы выловили массу всякого.

Глаза торговца расширились: — Вы заплатите поддельной монетой?

— Нет, хотя искус велик. Я же говорю — тебе Опонны подмигнули. — Закончив поиски, Хватка отошла и вытащила из поясной сумки маленькую восковую дощечку. — Я должназаписать твое имя, торговец. Эти тропу обычно используют контрабандисты, надеясь обойти посты на дороге по равнине Дивайд. Кажется, ты — один из немногих честных людей, на нее ступивших. Эти хитрецы в результате платят здесь десятикратно за свою хитрость… по правде говоря, лучше бы им искать удачи в хаосе на равнине.

— Меня зовут Мунаг.

Хватка вскинула голову: — Бедный ублюдок, ну и имечко.

Дымка вернулась по тропе, неся в руках три завернутых в папирус столбика монет.

Торговец застенчиво пожал плечами, не отводя взора от упаковок с монетами: — Это же консулы!

— Да. В столбиках по сотне — ты, наверное, спину сломаешь, таща их до Крепи, не говоря уж чтобы идти назад. На самом-то деле, теперь тебе уже не нужно идти пешком, а? —Она не сводила с него взгляда, пряча табличку обратно в сумку.

— Вы верно заметили, — отозвался Мунаг, завертывая браслеты и передавая пакет Дымке. — Тем не менее я отправлюсь в Крепь — закончить мою работу. — Его глаза тревожно бегали, кривые зубы разошлись в несмелой улыбке. — Если Опонны будут благосклонны, я удвою свои доходы. — Дымка мгновение изучала старика, потом покачала головой: — Скупые никогда не платят, Мунаг. Поспорю на жалование, что через месяц ты приплетешься обратно этим же путем, и в карманах ничего кроме пыли. Как ты сказал? Десять консулов.

— Если я проиграю, буду должен вам десять монет.

— Ну, я лучше взяла бы безделушку или сразу три — у тебя умелые руки, старик, не сомневайся.

— Спасибо вам, но я принципиально против пари. — Дымка дернула плечами. — Как жаль. Тебе топать еще целый звонкий день. Наверху есть придорожный лагерь, если пойдешь не передыхая, добредешь до заката.

— Я соберусь с духом. — Он просунул руки в ремни мешка, поднялся, затем, с нерешительным кивком, двинулся мимо капрала.

— Стоять, — скомандовала Хватка.

Колени Мунага будто бы подогнулись, все тело обмякло. — Д…да? — пролепетал он.

Хватка взяла у Дымки браслеты. — Сначала я хочу посмотреть на это. Ты говорил, они сцепятся. Хотя без швов.

— О! да, конечно. Действуйте.

Капрал закатала пропыленный рукав, обнажая взорам бордовый оттенок шерстяной подкладки. Мунаг громко вздохнул.

Хватка засмеялась: — Верно, мы Сжигатели мостов. Удивительно, как маскирует пыль. — Она натянула три браслета на жесткую, покрытую шрамами руку. Между бицепсом и плечом они издали тихий щелчок. Хватка нахмурилась, глядя на браслеты, потом удивленно прошипела: — Будь я проклята!.. — Мунаг на миг расцвел улыбкой, потом коротко поклонился. — Могу я продолжить странствие?

— Иди, — бросила она, больше не обращая на него внимания. Глаза изучали мерцающие браслеты на плече.

Дымка смотрела вслед старику добрую минуту, наморщив запыленный лоб.

Мунаг вскоре нашел короткую тропку. Оглядываясь назад, он удостоверился, что по меньшей мере десять минут его никто не преследует, и быстро скользнул между двумя глыбами обтесанного камня, обрамлявшими скрытый вход.

Через десяток шагов мрачный проход перешел в окруженное высокими стенами ущелье. Торговца поглотили тени, и он понесся между ними. До заката осталось сотня ударов сердца, полагал он — недоразумение со Сжигателями мостов может оказаться роковым, а он обязан не обмануть доверия.

— Кроме всего прочего — прошептал он, — Боги не славятся милосердием…

Монеты были тяжелыми. Сердце тяжело стучало в груди. Он не привык к таким усилиям. Он был мастером, в конце концов. Все эти неудачи, эти опухоли в паху… однако таланти дар видений только отточились от перенесенных страданий. 'Тебя избрали именно за эти слабости, Мунаг. И за мастерство, конечно же. О да, мне необходимы твои умения…

Божье благословение наверняка избавит его от опухолей. А если нет… Трех сотен консулов вполне достаточно для оплаты лучшего целителя там, в Даруджистане. В конце концов, неразумно ставить только на божью благодарность. Рассказы об аукционе в Крепи были близки к истине — он предусматривал альтернативы, заранее чертил планы отступлений. И, хотя искусство резчика и гравера почиталось меньшим из его достоинств, он не был столь скромен, чтобы отрицать высокое качество своей работы. Конечно же, это не могло сравниться с его картинами. Никогда не сравнится…

Он спешил вдоль по тропе, игнорируя необычайный туман, смыкавшийся вокруг. Еще десять шагов, и он прошел сквозь врата садка, трещины и скалы Восточно — Талинских Холмов внезапно исчезли, туман рассеивался, открывая взору однообразную каменную равнину под бледно-серым небом. Неподалеку виднелась оборванная палатка, над ней голубыми завитками клубился дым. Мунаг поспешил к ней.

Задыхаясь, ремесленник упал перед входом и поскреб завесу.

Внутри прозвучал сухой кашель, голос проскрежетал: — Войди, смертный.

Мунаг вполз внутрь. Густой едкий дым атаковал его глаза, ноздри и горло, но после первого же вдоха легкие очистились от холодного напряжения. Склонив шею и потупив глаза, Мунаг стоял и ждал.